Книга Свет во тьме - Аманда Эшли

— Это не угроза, Антонина. Если ты осмелишься прикоснуться к Саре, я вытащу тебя на солнце и стану смотреть, как ты плавишься.

Она недоверчиво хмыкнула:

— Ты готов умереть ради этой смертной женщины?

— Если понадобится. Взгляни на меня, Нина, ты можешь не сомневаться в моих словах. Скорее, я сам сгорю вместе с тобой, чем позволю тебе навредить Саре.

— Глупец! Неужели ты думаешь, я бы прожила тысячу лет, не умея расправляться с такими, как ты? Будь осторожен, отправляясь на свой дневной отдых, дорогуша. За меня есть кому поработать, пока я сплю. Стоит лишь приказать, как в твое неблагодарное сердце незамедлительно всадят кол и принесут мне твою голову… И как ты думаешь, что потом станет с твоей маленькой балериной? — Она рассмеялась с порочным сладострастием. — Я бы не хотела лишить мир создания, столь же прекрасного, как и ты, любовь моя. Возможно, я приобщу ее к нашим обычаям. Что скажешь на это?

Габриель так сильно стиснул ее горло, что она не могла дышать. Он горячо желал выпустить дух из ее проклятого тела, если бы такое только было возможно.

Он вскрикнул, негодуя на свое поражение, и отпустил ее, вытерев затем руку о брюки, как будто прикосновение к ней могло очернить его.

Гнев сверкнул в ее глазах, черных, как адские бездны.

— Ты пожалеешь о сегодняшнем вечере, Джанни, обещаю тебе, сильно пожалеешь!

— Нина! — Страх за жизнь Сары взметнулся в нем. — Черт побери, Нина, вернись!

Но было уже слишком поздно, она ушла, превратившись в клубящийся серый туман, лишь ее голос продолжал раздаваться во тьме:

— Ты будешь очень жалеть о сегодняшнем вечере…

Габриель вцепился в волосы. Проклятье! Что же он наделал! Зачем отказал ей так грубо? Отдать ей всего лишь ночь! Такую ничтожную малость!

Он выглянул в окно. Небо уже посветлело, сменив черный цвет на индиго. Антонина скоро заснет так же, как и он.

Пробормотав проклятие, он нашел клочок бумаги и быстро написал распоряжение слугам, объяснив прежде, что его срочно вызвали посреди ночи в Париж. Оставив достаточно денег на экспедицию и чаевые, он просил их выслать ему деревянный ящик из подвала и его лошадь. Далее он написал, что слуги могут, если пожелают, оставаться в замке до его возвращения.

Предусмотрев мельчайшие детали, он отправился в подземелье, уверенный, что его инструкции будут выполнены точно и без лишних разговоров.

Последняя мысль, с которой он уносился в забвение, была о Саре.

ГЛАВА XIX

Сара уже не надеялась увидеть Габриеля. После трех месяцев тоски она наконец смирилась с этим. Перестала высматривать его в зале во время спектакля, в толпе, дежурившей у театра, уже не ждала его стука в дверь.

Она сказала Морису, что выйдет за него весной.

Сара наблюдала, как он надевает шляпу и пальто — весьма красивый молодой человек, стройный и подтянутый, благодаря постоянным упражнениям в танце. Балерины из труппы посматривали на нее с завистью. Она была примой, ее имя было известно в Венеции, Лондоне и Париже… Все видели, как ухаживает за ней Морис, и знали, что он мечтает жениться на ней. Саре было известно, что он хочет основать собственную труппу, если они поженятся, и она верила, что у него хватит энергии на это.

Он проводил ее до дверей квартиры, и, приняв его поцелуй, она пожелала ему доброй ночи.

Закрыв дверь, Сара прислонилась к ней изнутри, закрыв глаза. У нее было все, чего она когда-либо желала, почему же она так несчастна? Почему ей приходится принуждать себя улыбаться, когда она рядом с Морисом? Почему его поцелуи оставляют ее равнодушной?

Это все из-за Габриеля. Он тому виной. Вечно этот Габриель. Он ушел из ее жизни, но она не может прогнать его из своего сердца; как бы она ни старалась, ей это никогда не удастся.

— Габриель. — Его имя сорвалось с ее губ вместе с рыданиями.

— Дорогая.

Она быстро осмотрелась по сторонам, сердце забилось чуть ли не в горле, грозя выскочить наружу при звуках этого слова, произнесенного с такой нежностью.

— Габриель! — Она уставилась на него, не в силах поверить, что это он, а не плод ее воображения.

На нем были черные брюки, черные ботинки и темно-зеленая рубашка. Плечи, укрытые вечным черным плащом, показались ей еще шире, чем были когда-то. Волосы цвета ночи, и глаза свинцовые, как небо перед грозой.

Оба застыли, молча глядя друг на друга.

Она хотела бы упасть в его объятия, прижать голову к его груди и выплакать всю свою боль, не отпускавшую ее эти три месяца разлуки с ним.

Он хотел бы прижать ее к себе, убедиться, что с ней все в порядке.

Но она боялась быть отвергнутой.

А он опасался того, что если снова притронется к ней, то никогда уже не сможет отпустить от себя.

И тут она увидела муку одиночества в глубине его серых глаз и поняла, что готова преодолеть все, даже боль быть отвергнутой, лишь бы утешить, успокоить его хотя бы на миг.

И он понял, что проиграл эту бесполезную битву с собой, он принадлежал ей с первого момента, как увидел, и ничто не могло изменить это.

— Дорогая.

Одно только слово. Но оно прорвало барьер между ними. Не успело его сердце ударить следующий раз, как он уже держал ее, прижимая к себе, и слезы радости катились по ее щекам. А он снова и снова повторял ее имя. Его одиночество испарилось навсегда при виде этих слез любви, радости и счастья.

Он надолго застыл, прижимая Сару к себе, вбирая ее тепло и сладость.

— Ах, дорогая, — пробормотал он, — если бы ты только знала, как я страдал оттого, что потерял тебя!

— Не больше, чем я. Если бы ты только знал, как страдала без тебя я. — Она взглянула в его глаза. — Но я так старалась вычеркнуть тебя из моей памяти!

Габриель кивнул:

— Я слышал тебя.

— Почему же тогда не отвечал?

— Ты знаешь почему.

— Потому что ты…

— Вампир.

Сара кивнула, думая, почему ей так тяжело слышать это. Разумеется, она знала, что это правда, но если не говорить и не вспоминать об этом, то это и не будет казаться такой уж правдой.

— Сара. — Он прижался подбородком к ее волосам.

— Почему ты вернулся? — встревоженно спросила она.

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

Для себя он решил, что, если Сара утратила влечение к нему, он вернется к Нине и выполнит ее желание, чтобы уберечь этим Сару от кровожадной вампирши.

— Нет! О Габриель! Без тебя мне ничто не мило, умоляю, не оставляй меня снова.

— Не оставлю, — пообещал он. — Если ты так уверена в своем желании, я останусь.