Книга Свет во тьме - Аманда Эшли

Англия, 1981 год

Из темноты он украдкой наблюдал за ней последние тринадцать лет, видел неловкие движения слабых ног. «Дистрофия нижних конечностей», — определил доктор. Она не могла ходить.

Он видел, как в огромных голубых глазах умирала надежда, когда она вынуждена была смириться с тем, что никогда не сможет бегать и играть, как другие, жившие в приюте девочки. Став старше, ей пришлось принять и всю безнадежность того, что она никогда не выйдет замуж, не будет иметь детей, что ей придется в одиночестве влачить дни своей несчастной жизни. Никто не полюбит ее, у нее никогда не будет семьи, заботящейся о ней или помнящей ее, когда она уйдет с этой земли.

Только он один мог почувствовать всю глубину ее отчаяния и сердечной боли, он один знал, как сильно ей хочется бегать под золотистыми лучами солнца или бродить вечерами в серебряном свете луны.

Он был единственным, кто слышал ее приглушенные рыдания в черноте ночи — для других она всегда старалась выглядеть довольной и спокойной. Но наедине с собой, в своей комнате, она проливала горючие слезы, разъедавшие его сердце подобно кислоте.

Он никогда не пытался дать ей знать, что видит ее. Никогда. Он желал оставаться невидимым, разделяя ее одиночество и легче перенося свое.

Итак, он привык наблюдать за ней. И вот однажды…

Была летняя ночь, и он следил за девушкой с неосвещенной веранды. Он знал, что она провела день в монастырском парке, глядя на играющих детей и влюбленные парочки, молодые и не очень, прогуливающиеся вдоль аллеи.

Жизнь проходила мимо нее.

Отказавшись от ужина, она попросила отвезти ее в комнату пораньше. Ей хотелось лишь одного — лежать с открытыми глазами так долго, пока все не заснут. Огонек одинокой свечи рядом с постелью освещал ее бледное лицо.

Сердце его сжималось от боли. Она говорила сама с собой, но таким нежным и тихим голоском, что он едва мог слышать.

— Ты должна сделать это, Сара-Джейн, — послышались вдруг в ее голосе новые твердые нотки. — Я знаю, ты можешь. Доктора иногда ошибаются.

Следующие пять минут он наблюдал за ее усилиями сдвинуться на край кровати, видел, как она заставила себя сесть, опуская слабые дрожащие ножки и касаясь ими пола.

— Ты сможешь. — Затаив дыхание и вцепившись в спинку кровати, она попыталась встать на ноги.

Над бровями ее выступили капельки пота, и, постояв какой-то краткий момент, она вдруг упала.

Он пробормотал ругательство, вне себя от боли и негодования за ее несчастную участь.

— Бесполезно, — прошептала она полным отчаяния голосом. Из ее глаз полились слезы. — Никто никогда не поможет мне, не полюбит меня. Всю свою жизнь я проведу в монастыре, так и не узнав ни капли из того, что доступно другим девушкам. Я никогда не выйду замуж, у меня не будет детей…

Она сидела, уставившись в пол, плечи ее болезненно вздрагивали.

Для него был невыносим этот ее припадок, отчаяния и тоски. Никогда еще она не погружалась так глубоко в свое горе и одиночество, всегда стараясь казаться приятной и держась достойно и уверенно. Она была очень красивой девочкой, уже на пороге женственного расцвета. И кто бы теперь смог порицать ее за внезапную слабость — ведь она не могла не чувствовать, как жизнь проходит мимо.

Ему захотелось открыться ей, подойти и успокоить, обнять за вздрагивающие плечики, прижать к себе, дать уверенность и покой, в которых она так нуждалась… Но он не мог разоблачить себя.

Уже уходя, он случайно обернулся и увидел, что она достает из-под подушки бутылочку с темным содержимым. Какое-то время девушка рассматривала ее с задумчивым выражением лица, и он вдруг понял, что она решила лишить себя жизни.

Не думая о последствиях, он шагнул в ее комнату.

Сара-Джейн вне себя от изумления уставилась на высокого черноволосого мужчину, оказавшегося вдруг в ее спальне. Он был одет во все черное, начиная с мягких ботинок и кончая широким плащом, окутывавшим его подобно темному облаку.

— Сара, не смей!

Его голос был мягким, завораживающим, гипнотизирующим. Словно заколдованная, Сара застыла, прижимая к груди бутылочку с ядом.

— Не сметь что?

— Не лишай себя жизни, Сара!

Она заморгала, глядя на него — слишком неожиданно он появился, — и непонятно было, откуда он узнал о ее намерении.