Книга Кенилворт - Вальтер Скотт

Трееилиан и священник стали вдвоем настаивать, чтобы измученный донельзя старик удалился на покой, и наконец им это удалось. Тресилиан оставался у его изголовья, пока не увидел, что сон наконец смежил старику глаза, и тогда он вернулся, чтобы посоветоваться со священником, какие шаги следует предпринять в таких печальных обстоятельствах.

Они не могли не допустить на это совещание мистера Майкла Мамблейзена. И они пригласили его тем более охотно, что, помимо надежд, возлагаемых ими на его проницательный ум, они знали его как великого друга молчаливости, и не приходилось и сомневаться в том, что он сохранит тайну. Это был старый холостяк из хорошей семьи, но со скромными средствами, и он находился в отдаленном родстве с семейством Робсартов. В силу этого он и удостаивал замок Лидкот своим пребыванием уже в течение последних двадцати лет. Его общество было приятно сэру Хью главным образом потому, что Мамблейзен обладал большими знаниями, и хотя они относились лишь к геральдике и генеалогии, вместе с кое-какими отрывочными сведениями по истории, это было именно то, что могло пленить старого рыцаря. Удобно было также, что у него был друг, к которому всегда можно было обратиться, когда его собственная память, и притом довольно часто, изменяла ему, подводя его в смысле всяческих имен и дат. Во всех подобных случаях мистер Майкл Мамблейзен всегда с должной краткостью и скромностью приходил на помощь. И действительно, в делах, касавшихся современной жизни, он нередко помогал советом, которому стоило последовать, хотя этот совет и бывал иной раз выражен в форме туманного изречения, заимствованного из области геральдики. Как говаривал Уил Бэджер, он уже вспугивал дичь, покуда другие еще путались в кустах.

— Тяжелое время пережили мы тут с добрым рыцарем, — начал священник. — Я не испытывал таких страданий с той поры, как был оторван от своего возлюбленного стада и вынужден был предать его на растерзание римским волкам.

— Это было в Tertio Mariae, [59] — вставил мистер Мамблейзен.

— Во имя неба, — продолжал священник, — скажите, провели ли вы свое время более плодотворно, чем мы? Удалось ли вам хоть что-то узнать о несчастной девице, столько лет бывшей величайшей Радостью этого ныне погруженного в уныние дома, а теперь ставшей нашим глубочайшим несчастьем? Не обнаружили ли вы по крайней мере ее местопребывание?

— Да, — сказал Тресилиан. — Известна вам деревня Камнор, близ Оксфорда?

— Конечно, — ответил священник. — Это было убежище монахов из Эбингдона.

— Коих герб, — добавил мистер Майкл, — я видел над камином в передней. Это митра с крестом между четырьмя стрижами.

— Там она и живет, — продолжал Тресилиан, — эта несчастная девушка, у негодяя Варни. Если бы не одно нелепое обстоятельство, мой меч обрушил бы месть за все наши обиды и за ее горе на его ничтожную голову.

— Благодарение господу, удержавшему твою руку от греха кровопролития, опрометчивый юноша! — возразил священник. — Сказано господом: «Мне отмщение и аз воздам!» Лучше подумать, как вызволить ее из тенет позора, раскинутых этим негодяем.

— В геральдике они именуются laquei amori, или lacs d'amour, [60] — заметил Мамблейзен.

— Вот тут-то мне и нужна ваша помощь, друзья, — сказал Тресилиан. — Я исполнен решимости обвинить этого негодяя, у самого подножия трона, в обмане, обольщении и нарушении законов гостеприимства. Королева выслушает меня, хотя бы сам граф Лестер, покровитель мерзавца, стоял по правую руку от нее.

— Ее величество, — произнес священник, — дает блистательный пример целомудрия своим подданным и, несомненно, воздаст должное этому похитителю, так недостойно отплатившему за гостеприимство. Но не лучше ли вам сперва обратиться к графу Лестеру и потребовать у него справедливого суда над своим слугой? Если он согласится, вы избежите риска обрести себе в нем могущественного противника, а это, конечно, произойдет, если вы начнете с того, что обвините перед королевой его конюшего и главного любимца.

— Нет, не по душе мне ваш совет, — возразил Тресилиан. — Я не могу ходатайствовать за дело моего благородного покровителя, за дело несчастной Эми перед кем бы то ни было, за исключением моей законной монархини. Лестер, говорите вы, благороден. Пусть так, но он лишь подданный, как и мы с вами, и я не пойду к нему с жалобой, если у меня есть лучшая возможность. Я все-таки, конечно, обдумаю то, что вы сказали. Но я нуждаюсь в вашей помощи, чтобы убедить добрейшего сэра Хью сделать меня своим уполномоченным и доверенным лицом в этом деле, ибо ведь от его имени я должен говорить, а не от своего собственного. Раз уж она так сильно изменилась, что могла по уши влюбиться в этого ничтожного, развратного придворного, он должен по крайней мере поступить с ней по справедливости, какая еще осталась в его власти.

— Лучше бы она умерла coelebs [61] и sine prole, [62] — сказал Мамблейзен, на этот раз с необычной для него живостью, — чем разделить per pale [63] благородный герб Робсартов с гербом такого злодея!

— Если ваша цель, в чем я не сомневаюсь, — сказал священник, — спасти, насколько это еще возможно, репутацию несчастной молодой женщины, вы должны, повторяю, обратиться сначала к графу Лестеру. Он такой же абсолютный властитель в своем доме, как королева в своем королевстве, и если он объявит Варни, что такова его воля, ее честь не подвергнется столь публичному обсуждению.

— Вы правы, вы совершенно правы! — воскликнул Тресилиан. — Спасибо, что вы указали мне на то, что я второпях упустил. Никогда не думал, что мне придется искать милости у Лестера. Но я готов даже стать на колени перед надменным Дадли, если бы это могло стереть хоть одну темную черточку позора с этой горемычной девушки. Значит, вы поможете мне получить от сэра Хью Робсарта необходимые полномочия?

Священник заверил его, что окажет ему помощь, а знаток геральдики тоже кивнул в знак согласия.

— Вы должны быть готовы засвидетельствовать в случае необходимости сердечное гостеприимство, оказанное нашим добрым покровителем этому обманщику и предателю, а также усилия, затраченные им для обольщения его несчастной дочери.

— Сперва, — сказал священник, — мне как-то казалось, что ей не очень нравится его общество. Но в последнее время я часто видел их вместе.

— Seiant [64] в гостиной, — добавил Майкл Мамблейзен, — и passant [65] в саду.

— Я как-то случайно натолкнулся на них, — сказал священнослужитель, — в южном лесу, в один прекрасный весенний вечер. Варни был закутан в темно-коричневый плащ, так что лица его я не видел. Услышав шорох листьев, они быстро разошлись в разные стороны, но я видел, как она обернулась и долго глядела ему вслед.