Книга Империя Александра Великого - Артур Джилман

И дипломатия, и стратегия в этой войне показывали любопытную и быструю дегенерацию в римском характере. Хотя римляне обеспечили по крайней мере материальную поддержку от всей Греции и имели крупную армию и флот, первой кампанией командовал настолько некомпетентный консул П. Лициний Красс, что Персею поначалу удалось добиться существенной победы, и, прояви он достаточную энергию, он наверняка сумел бы разбить римскую армию. Помимо некомпетентности римляне демонстрировали жестокость и варварство, даже в отношении дружественных к ним государств. Все это, естественно, возбуждало надежды национальных партий в каждом государстве, и война приняла весьма серьезный характер. Консул и флотоводец следующего, 170 г. до н. э. вели себя ничуть не лучше и были виновны в аналогичных актах чудовищного угнетения и жестокости. Все это время Персей колебался и, что еще хуже, не спешил открыть казну и заплатить северным варварам, которые были его единственными эффективными союзниками. Следующий консул, наш лживый знакомый К. Марций, был активнее и довел свою армию до Македонии, но там все его связи нарушились, а наступление было остановлено Персеем, который занял сильную позицию.

Только когда был назначен знаменитый Л. Эмилий Павел, родственник великого Сципиона и отец Сципиона, разрушившего Карфаген, война приблизилась к завершению. Сначала Персея выманили с его сильной позиции, а потом он потерпел поражение при Пидне (июнь 168 г. до н. э.). В этом сражении фаланга снова атаковала и отбросила римскую пехоту, и Эмилий Павел признавался, что дрожал за свою армию. Но Персей, командовавший кавалерией, согласно введенной Александром моде не атаковал, когда легионы пребывали в смятении, а быстрое наступление фаланги нарушило ее боевой порядок. Тогда римляне перестроились и уничтожили ее. Александр обладал глубокими знаниями относительно возможностей использования фаланги, которую он никогда не использовал для атаки. Если бы при Пидне македонской кавалерией командовал военачальник вроде Филопемена и повел ее в атаку, когда легионы оказались в беспорядке, македонцы, скорее всего, одержали бы верх. А так царь бежал в Самофракию, где был взят в плен римским флотоводцем.

Даже Эмилий Павел, хотя он смог восстановить дисциплину в римских войсках и сделать их эффективной армией в поле, не сумел удержать в узде их алчность и жестокость. Он, гордый римлянин с древней родословной, с большим уважением относился к искусству и культуре Греции и с радостью выказал бы симпатию к покоренному врагу. Но декрет комиссии по Македонии, с которым он не мог не согласиться, был, вероятно, самым жестоким из всех, доселе изданных в Риме. Первым делом царство лишилось правящих классов, включая чиновников — их перевезли в Италию, чтобы они жили в уединении и убожестве (мы так считаем), если не в плену, в городах среди своих завоевателей. Сам царь, после того как его показали в триумфальной процессии Эмилия Павла, исчез, и мы точно не знаем, что с ним стало. (Умер в плену в 166 г. до н. э. Его гробница найдена близ города Л’Акуила, область Абруцци в Центральной Италии. — Ред.) Его сын впоследствии зарабатывал себе на жизнь помощником аукциониста. Иными словами, к последнему отпрыску великой царской семьи римляне отнеслись безо всякого уважения. Македония была разделена на четыре части, так надежно изолированные, что обитатели одной из них не могли приобретать собственность и заключать браки с жителями другой. Понятно, что римские торговцы — их защищала политика тирании и угнетения — могли пересекать любые границы и вскоре несказанно разбогатели. А македонцы, напротив, влачили жалкое существование, но не смирились с ним, и уже двадцатью одним годом позже кровавые восстания заставили римлян превратить эту страну в прямую римскую провинцию. И не важно, что с жителей требовали только половину налога, выплачиваемого прежним царям. Рудники были закрыты, вывоз леса запрещен — в общем, делалось все, и не без успеха, чтобы довести благородный и свободный народ до голода и нищеты.

Также, по специальному распоряжению сената, в Эпир, жители которого выказывали активную симпатию Персею, вторглись войска Эмилия Павла. Эпирские города были разграблены, большая часть населения уничтожена, 150 тысяч человек проданы в рабство.

Даже своему доверенному агенту и другу царю Пергама Эвмену II римляне дали понять, что теперь, когда он уже не может быть им полезен, его прежние заслуги не имеют особого значения. Они натравили на него царя Вифинии и галатов, и Эвмену II пришлось проявить величайшее терпение и приложить огромные дипломатические усилия, чтобы сохранить царство и передать его своему преданному брату Атталу II. Кстати, последнего сенат неоднократно, хотя и тщетно старался натравить на брата. Хорошо известно, что следующий царь, Аттал III, тридцатью годами позже (в 133 г. до н. э.) завещал свое царство непосредственно «римскому народу». Правда, хватало людей, утверждавших, что завещание — подделка, и, учитывая общий характер римской дипломатии, это было не так уже невероятно.

Политика Рима на Родосе была не менее скандальной и представляет очередной пример жестокой грубости, с которой римляне претворяли в жизнь свое намерение монополизировать мировую торговлю. Они совсем недавно обнаружили, какие богатства можно получить благодаря морской торговле с чужеземцами, и были исполнены решимости оставить этот источник обогащения для себя, уничтожив всех конкурентов. Однако родосцы пришли в лагерь К. Марция, чтобы предложить посредничество между римлянами и Филиппом V, иными словами, чтобы предложить мир, как делали это в каждой эллинистической войне в течение столетия, утверждая, что их торговые интересы есть интересы мира. Лживый консул, чтобы поставить родосцев в затруднительное положение, внушил им, что они должны ехать в Рим, где их примут с почетом. В Риме же это посольство посчитали неслыханной дерзостью, а если учесть только что поступившие новости о сражении при Пидне, еще и нелепостью. Так римские военная партия и торговая партия, которая также занималась подстрекательством, хотя и не появлялась на сцене, ухватились за возможность уничтожить этих стародавних и уважаемых союзников. Родосцев едва не постигла судьба македонцев. Можно сказать, большой уступкой со стороны римлян было то, что они всего лишь лишили островитян всех территорий на континенте, данных им Римом после Магнесии, и, по сути, разрушили торговлю, объявив свободным портом остров Делос (Дилос). Понятно, что одним из правил Родосского союза было требование фиксированных портовых сборов в каждом порту. Годовой доход островитян из этого источника сразу упал с 40 до 6 тысяч фунтов стерлингов.

Таким образом, римляне, сокрушив своих врагов на Востоке, приступили к подавлению союзников. Они отлично понимали, что Рим сделал вполне достаточно, чтобы заслужить лютую ненависть всего эллинистического мира, и, в то время как мелкие государства тщательно соблюдают условия договоров и соглашений, общественное мнение все чаще обращается против них самих. Самый показательный пример — случай с Ахейским союзом. Этот союз поддерживал Рим в войне с Персеем и выполнил все желания римлян, хотя национальная партия выступала против. К. Марций лез из кожи вон, использовал все свои лживые методы, стараясь спровоцировать ахейцев, но непоколебимая честность их лидеров делала это невозможным. Наконец римляне провели формальное исследование общественного мнения (167 до н. э.), и, когда честный Ксенон объявил, что национальная партия готова держать ответ перед кем угодно, даже перед римским судом, его поймали на слове. Ведущие народные лидеры — их было больше тысячи — были депортированы в Италию, где удерживались без всякого процесса семнадцать лет, несмотря на постоянные запросы и посольства. Наконец в 150 г. до н. э. триста человек, оставшихся в живых, возвратились домой. Они стали яростными и непримиримыми врагами Рима и были глухи к любым чувствам, кроме мести.