Книга Империя Александра Великого - Артур Джилман

Монета Персея, царя Македонии

Более того, грубые ошибки Ахейского союза постоянно давали Риму повод для вмешательства. Мнимый союз всего Пелопоннеса под началом союза был не чем иным, как обманом. Даже в отсутствие Набиса Спарта снова взбунтовалась и изгнала ахейцев. Филопемен вернул их, потребовал выдачи лидеров мятежа, которые все были убиты — одни после видимости судебного процесса, другие без нее, и перешел к массовым казням и конфискациям. Фактически он уничтожал все спартанское, даже формально ликвидировал законы Ликурга. Побежденная партия, конечно, устремилась в Рим. Римляне создали комиссию, чтобы разобраться в случившемся, — к ним прибыло несколько разных спартанских миссий, — и приняли неуверенное решение установить мир, а также вернуть и простить изгнанников. Они отобрали у ахейцев право осуждать спартанцев в своем съезде, хотя оставили Спарту членом союза. Этот захват Спарты случился в 188 г. до н. э., и переговоры продолжались четыре года.

Аналогичная трудность возникла с Мессенией. Филопемен поспешил подавить вспыхнувшее там восстание, но наступал слишком стремительно и в 183 г. до н. э. попал в плен и был казнен (его заставили выпить чашу с ядом). Результатом стали войны с Мессенией и Спартой, которая не упустила возможности отомстить. Римляне отказались вмешиваться, и только благодаря величайшей энергии и осторожности Ликорта (отца Полибия) новый стратег Ахейского союза сумел навести некое подобие мира, точнее, остановить мелкие боестолкновения — это было в 181 г. до н. э. Таким образом, назрели условия, которые в конце концов привели к последней македонской войне и подчинению Греции.

Глава 30

БОРЬБА ПЕРСЕЯ С РИМЛЯНАМИ. ТРЕТЬЕ УТВЕРЖДЕНИЕ РИМСКОГО ГОСПОДСТВА. БИТВА ПРИ ПИДНЕ (168 г. до н. э.)

Персей стал преемником отца в 179 г. до н. э. и очень скоро доказал, что не имеет пороков, уничтоживших влияние Филиппа V. Он был превосходным солдатом, придерживался строгой морали и имел отличные манеры. Понятно, что он унаследовал глубокую ненависть к римлянам и был обучен только одной политике, способной принести ему некоторый успех. Речь идет о его упорном намерении стимулировать эллинистические чувства против римлян, установить дружественные отношения со всеми греческими государствами и создать союз, прежде чем нанести удар. Можно было не сомневаться: за ним станут следить, чтобы обвинить во всех грехах Рим, как это сделал царь Пергама, как только появятся подозрения о военных приготовлениях македонского царя! Кроме того, к нему не станут присоединяться греки, выжидавшие, пока не будет достигнут некий показательный успех. Страх перед Римом был велик, и осторожность заставит их сохранять лицо перед западными варварами, пока не появится возможность их сбросить. Поэтому Персей всячески старался соблюдать осторожность, и прошло пять лет, прежде чем он решился публично продемонстрировать свою силу.

Тем временем ситуация в Греции и Малой Азии постепенно ухудшалась. Римляне создавали или поддерживали проримские партии в государствах, действовавших в их интересах, и верили или изображали уверенность в том, что не может быть мира и безопасности без зависимости от Рима. С другой стороны, повсеместно существовали национальные партии, яростно сопротивлявшиеся всем попыткам объединения, считая это предательством и отстаивая право каждого греческого полиса жить по собственным законам. Неуверенная позиция римского сената возбуждала надежды и враждебность обеих сторон. С одной стороны, сенат часто и открыто признавал, что каждое греческое государство должно иметь свободу и местное управление. С другой стороны, любой практичный политик, отправленный на Восток, понимал, что активное вмешательство в эту свободу необходимо, чтобы сохранить жизнь и процветание богатых классов, если, конечно, римляне не готовы в ближайшем будущем объявить о независимости греков. Добавим, что характер и ум римлян — их гордость, узкий кругозор, плохое образование, пожалуй, даже глупость в сравнении с сообразительными греками — были весьма неприятными для остальных. Римлян не любили из-за надменности и властолюбия, проявляемых по отношению даже к самым достойным и уважаемым людям. К тому же они постоянно вмешивались в то, что мы можем назвать государственной собственностью, причем самым несправедливым и неразумным образом. Сначала они санкционировали Ахейский союз и выделили территорию на материке родосцам. Потом, когда члены союза или города на родосской территории пожаловались на жестокое обращение и обратились к римлянам с просьбой об освобождении, их защитили от хозяев, которым не было позволено навязывать законы или применять другое насилие.

Существует любопытная аналогия всего этого с современной Ирландией (1886 г.). Как здесь противоборствующие стороны настолько враждебны и ожесточены, что ни одна не признает достоинств другой, так и патриотическая партия Греции считала любого сторонника римлян предателем и разбойником. Во время перерыва в военных действиях Калликрат стал главой римской партии в Ахейском союзе. Полибий обвинил его в том, что он в 180 г. до н. э. совершал поездку в Рим, будучи одним из трех уполномоченных представителей, и там достиг тайной договоренности с сенатом. Он убедил римлян, что никакого мира и покорности в Греции нет и быть не может без повсеместной защиты аристократов и возвращения им собственности после изгнания. В то же время Полибий утверждает, что ахейцы — послы в Риме — ничего об этом не знали.

Здесь тоже во главе угла находился земельный вопрос. Упадок Греции увеличил нищету. Власть Рима уже остановила прибыльные войны наемников между суверенами эллинистического мира, и бедняки — мы видели это уже при Агисе и Клеомене — начали грабить своих более богатых соседей. В демократических конституциях единственной возможностью безопасности для богатого меньшинства была поддержка Рима, чужеземной силы, призванной не допустить беспорядков в подчиненных странах.

Из сказанного ясно, что в руках Персея было довольно много козырей — оставалось только верно их разыграть. Народ повсеместно считал, что власть Македонии намного предпочтительнее римской. Даже жители Родоса полагали, что в конце концов Рим разрушит их торговлю.

В 174 г. до н. э. Персей произвел пробную демонстрацию силы — наказал долопийцев (пиратов) за убийство македонского чиновника и продемонстрировал свою армию в Дельфах. Разумеется, Эвмен сразу устремился в Рим с жалобами и предостережениями — каждая сторона предвидела приближающиеся сражения. Персей стал искать союзников среди греков. И хотя беднейшие классы повсеместно выступали за него и во многих местах начались кровавые восстания против богачей, проримская партия сумела добиться, чтобы его официальное предложение о союзе с ахейцами было отвергнуто. На азиатском берегу, где Эвмена боялись и ненавидели, и большие города Геллеспонта, и родосцы были расположены стать на сторону Персея, но все боялись заявить о своих намерениях.

Послы из Рима прибыли в Македонию в 172 г. до н. э. с заявлением, что царь не соблюдает условия соглашения с Филиппом V. Персей ответил так, словно был уже полностью готов к войне — отверг свои обязательства по договорам отца. Война началась в конце года прибытием войск из Италии в Аполлонию. Оказалось, что Персей, годами готовившийся к этой борьбе, проявляет нерешительность. Вместо того чтобы сразу мобилизовать свою армию, войти в Грецию и дать возможность присоединиться к нему многочисленным партизанам в каждом государстве, он пребывал в бездействии. А римские посольства в это время проследовали по всей Греции и берегам Эгейского моря, устрашая эллинистический мир и требуя поддержки. Персей даже позволил римскому гостю, Квинту Марцию, ввести себя в заблуждение. По его настоянию царь направил в Рим посольство для обсуждения условий мира — и это когда война была уже делом решенным. Этот самый К. Марций сыграл далеко не положительную роль в истории своего времени. Его дипломатия, основанная на позорной лжи и мошенничестве, вызывала возмущение римских аристократов старшего поколения.