Книга В тени побед. Немецкий хирург на Восточном фронте. 1941-1943 - Ханс Киллиан

Срок отступления приближался, как вдруг жители деревни почуяли неладное. К командиру пришел старик и заявил, что все жители, в том числе женщины и дети, хотят идти вмести с ними, несмотря на ледяную стужу и пургу, они не боялись. Перед красными комиссарами, убивающими всех на своем пути, они испытывали больший страх, чем перед белой смертью. Капитан отказался, он хотел оставить семьи в церкви, но люди упрашивали его, они бросились перед ним на колени и начали его умолять. Тут он сжалился над этими бедными людьми, несмотря на высокий риск для своего войска, и дал, наконец, согласие.

Сибиряки конечно же выставили в снегу вокруг деревни форпосты. Они непрерывно наблюдали за отрезанной базой и надеялись взять ее измором. Решиться на прорыв можно было, только убедившись в безопасности дороги, в полной темноте.

Пошли. Колонна кралась в абсолютной тишине, человек за человеком, сани за санями, между русскими постами. Боевой группе вместе со всеми жителями, мужчинами, женщинами и детьми, на самом деле удалось добраться до озера Ильмень незамеченными. Теперь они шли по сугробам, сносимые жутким северным ветром, на запад по направлению к деревне Буреги. Доктор снова и снова пробегал на своих лыжах мимо длинной колонны и подбадривал то одного, то другого – тех, чьи силы были уже на исходе. Когда кто-то падал от изнеможения, он давал ему первитин – это помогало. Несколько часов люди шли по мягкому снегу.

В предрассветных сумерках русские внезапно заметили, что все ушли. Тогда они, взбешенные, отправили вдогонку за отступающим отрядом лыжный батальон. В белой маскировочной одежде сибиряки быстро шли по следам. Они постепенно приближались, расстояние сокращалось. Наступал рассвет.

Тут немецкие посты, расположенные на берегу около Бурегов, заметили вдали движущуюся по льду озера Ильмень колонну звадского гарнизона и, к своему ужасу, обнаружили, что за ней мчится русский лыжный батальон. Сразу же была поднята на ноги артиллерия. Стрелки открыли огонь, в сибиряков посыпались гранаты, после чего они обратились в бегство. Окоченев от холода, в полном изнеможении, люди из гарнизона все-таки добрались до немецкого берега.

Прорыв удался, несомненно, но с какими жертвами! Масштабы обморожения приводили в ужас.

И вот мы стоим в лазарете среди молодых солдат, участвовавших в этом прорыве. Они лежат на кроватях в тяжелом состоянии, многих лихорадит, некоторые без сознания. Я подхожу к постели девятнадцатилетнего парня, у которого отморожены все конечности. Обе руки и обе ноги – это ужасно. Все четыре конечности почернели и стали безжизненными, хирурги были вынуждены ампутировать все четыре. По лицу юноши струятся слезы отчаяния. Пока я пытаюсь его утешить, он сквозь слезы объясняет:

– Я ведь наследственный крестьянин, что же мне теперь делать со своим хозяйством? Как я буду работать без рук и без ног?

Во время ночного перехода из Звада через озеро Ильмень ему в сапоги попал снег. Ноги пришлось высвобождать из ледяной колодки. А дырявые перчатки совсем не защищали от ледяного ветра при сорокадвухградусном морозе, руки не смогли сохранить тепло. Они полностью замерзли до самых запястий, и их пришлось ампутировать.

Солдат не сдается

Русские бросают в бой свежие силы своей зимней армии и снова идут в наступление в надежде прорваться к Даугавпилсу. Наш фронт разорван на части, по-другому не скажешь, но опорные пункты держатся, они стали форпостами, превратившись в крепости, и перешли к железной обороне. Части, оказавшиеся в окружении под Демянском, упорно противостоят каждому мощному налету красноармейцев. Они находятся в сорока километрах от северной границы нашего фронта и обеспечиваются всем необходимым по воздуху. Старая Русса окружена со всех сторон, за исключением одного небольшого прохода, который защищается до последнего. Поле, усеянное телами погибших.

Позиции под Новгородом удерживает Голубая дивизия, красноармейцы не могут продвинуться вперед ни на шаг. К северу от Чудова фронт тоже держится. Глубоко за линию фронта удается проникнуть только отдельным лыжным батальонам. Их обнаруживают и отбрасывают назад или уничтожают.

Что касается снабжения нашей армии продовольствием, то положение становится все более критическим, транспорт с боеприпасами едва пробивается к нам. Железнодорожные пути перекрыты, большая часть локомотивов повреждена, ремонтировать их на фронте невозможно.

Новый старший начальник тыла, пробыв в штабе всего три дня и осознав безнадежность положения, не выдержал и пустил себе пулю в голову.

Но солдат не сдается, он держится!

В Борках начальник армейской медико-санитарной службы приказывает выставить посты и установить пулеметные точки. По нему заметно, как ужасно он испуган: под глазами глубокие тени, взгляд полыхает. Он хочет переместить штаб медико-санитарной службы назад в Порхов. Мы, консультанты, упорно сопротивляемся, никто не хочет отправляться в тыл, мы все нужны на передовой.

К сожалению, командир добивается своего через главного врача. Мы в ярости. Уже отдано предварительное распоряжение переквартироваться в Порхов на Шелони. Санитарную дивизию распределяют по небольшим бревенчатым избам. Единственное преимущество – в Порхов прибывают два больших военных госпиталя.

Опять сильные бураны.

Из-за огромных сугробов по дорогам невозможно проехать. Горы снега необходимо разгребать. Местные коменданты в деревнях мобилизуют на работу все население: мужчин, женщин, подростков. По пути все помогают друг другу провести машины сквозь снежные завалы.

Должны прибыть две новые дивизии – какой-то проблеск надежды.

Обсуждаем сложившееся положение с главным врачом. Профессора Райнера внезапно отправили на родину в отпуск. Итак, я снова один отвечаю за всю хирургию. Главная тема разговора, естественно, обморожения. Для воинских частей нужно составить инструкцию по оказанию первой помощи при обморожениях. Сказать легко, но трудно сделать. Нам ведь так мало известно о сущности действия холода.

Шмидт устроил в Порхове лабораторию и исследовал целый ряд случаев обморожения. Он показывает мне все свои препараты. Мы рассматриваем их в микроскоп и обнаруживаем определенные закономерности.

Артерии находятся в состоянии сильнейшего сжатия – так, что небольшие сосуды почти полностью закрываются и просвет едва заметен. Крупные артерии конечностей сужены, в них очень мало крови. Очевидно, результат защитного процесса против переохлаждения организма. На наш взгляд, это невозможно объяснить по-другому. Под воздействием холода вены парализуются и закупориваются тромбами. Кровообращение в конечностях сильно затруднено или полностью нарушено, вероятно, при отогревании в ткани поступает недостаточное количество кислорода. Итак, нужно искать методы, чтобы снять спазм артерий. Это результат всех наших наблюдений и главная идея, на которой будет основано лечение.

В Порхове я сижу вечерами при свете свечей за своим грубо отесанным крошечным столиком и работаю над инструкцией для солдат. Густель вместе со мной, он как сумасшедший топит нашу печку в хибарке. Тепло приятно растекается по телу, прогоняя последние следы онемения. К счастью, свежесрубленные стволы берез сушить не нужно, они горят и так. Перед началом наступления на Россию этого не знал никто.