Книга Веселые истории про Антона Ильича (сборник) - Сергей и Дина Волсини

– Тош, что это тебя на лыжи вчера понесло? Ты еще в школе лыжи прогуливал. Это из-за них ты так заболел?

Антон Ильич отрицательно покачал головой.

– А что тогда? Из-за букета моего переживаешь? И поэтому захворал?

Антон Ильич снова мотнул головой.

– Нет? Ну слава богу Ну а что с тобой?

Антон Ильич с трудом приподнялся и встал.

– Ты куда, куда?

Пошатываясь, он направился в прихожую. Достал из портфеля блокнот, вернулся на диван, пролистал, раскрыл на нужной странице, передал Геннадию Петровичу и показал глазами, чтобы тот читал.

– Так, что тут у нас? Ага, вопросы для Александры. А где же ответы? А, вот. Разобрался.

Антон Ильич молча ткнул в блокнот пальцем.

– «Есть муж», – прочитал Геннадий Петрович. – Три восклицательных знака. «Живет с мужем», «в браке шесть лет». Так она замужем!

Лицо Антона Ильича исказилось от боли. Он откинулся назад и прикрыл глаза, как бы говоря, что не может этого слышать.

– Ты же говорил, что он никак на ней не женится, голову ей морочит?

Антон Ильич, не открывая глаз, вытянул руку показывая два пальца.

– Что? Он еще и рогоносец?

– Это другой, – прохрипел Антон Ильич. – Их два.

– Два? Один муж. Второй, значит, любовник. Так?

Антон Ильич пожал плечами и махнул рукой, мол, бог его знает, я уже ни в чем не уверен.

– Α-a. Все понятно. Значит, мужа мы не любим. Муж у нас козел и недостоин нашей высокой, чистой любви. А любим мы другого, небожителя. Про которого ты мне все уши прожужжал. Только небожитель женат, с детьми.

И из семьи уходить не собирается. Правильно?

Антон Ильич кивнул.

– Ну и что ты так расстроился? Пусть муж расстраивается. Ты же не жениться на ней собирался.

Антон Ильич вздохнул, и Геннадия Петровича осенила догадка. Он даже вскочил с кресла и зашагал по комнате.

– Я не знал, что у тебя все так серьезно. Теперь понятно, что значил тот букет! Так ты про мужа не знал? Думал, что девушка свободна?

Антон Ильич кивнул.

– Я всегда говорил, что она темнит. Женщины, они такие. Всегда преподносят все, как выгодно им. Выгораживают себя. У меня случай был. Приходит девушка, милая, симпатичная, и говорит, что у нее муж редкостный негодяй. Что делать, спрашивает, помогите. Говорит, отобрал у нее все деньги, не дает ей развиваться, ущемляет ее личность, не дает чувствовать себя женщиной, и прочая дребедень. Я ее выслушиваю два часа, сочувствую, даю рекомендации. Сделайте то, сделайте се. Объясните ему свои чувства. И так далее. И что ты думаешь? Через некоторое время приходит мужчина. И я понимаю, что это муж этой девушки. Тот негодяй, который ей жить не дает. И спрашивает, что мне делать? Жена изменяет с любовником. Как так, подумал я. С каким таким любовником? Любовника в ее истории не было. А он продолжает. Говорит, что, когда узнал, чуть не умер от обиды. Хотел убить и ее, и любовника. Потом подумал, что не по-людски. Прекратил финансирование, посадил ее дома. Нанял детектива, нашел любовника, встретился с ним, поговорил по-мужски, сказал, пусть убирается из города. Спрашивал у меня, что теперь делать. Как теперь жить? Как же годы жизни? Он был ей верен, ни в чем не отказывал. Они, конечно, разошлись. Но какова эта милая, обаятельная девушка? Всех за нос водит! И я уши развесил. Я, когда еще только начинал, понял: то, что говорит человек, и как это есть на самом деле, две большие разницы. А тем более женщина.

Геннадий Петрович замолчал и посмотрел на друга. Антон Ильич никак не реагировал.

– Или вот еще. Приходит девушка средних лет. И говорит, хочу наладить личную жизнь. Надоело быть одной. Мы начали работать. Проходит месяца два. Она прибегает ко мне в истерике и рассказывает, что ее терроризирует жена любовника. Домой звонит, а на днях на работу заявилась. При всех скандал закатила, потому что узнала про их роман со своим благоверным. Ты представляешь, она забыла впопыхах, что про любовника-то мне не рассказывала. Каково тебе, а?

Антон Ильич молчал.

– А один раз вообще, такое приключилось! Давным-давно это было. Ходила ко мне девица одна. Депрессивная такая. Переживала, что муж от нее ушел. Хотела наладить жизнь заново. Так вот как-то я начинаю замечать, что у нее вроде живот появился. Думаю, ну мало ли, человек поправился. Переживает все-таки сильно. На еду, наверно, налегает. Бывает такое. Но в один день не выдерживаю и спрашиваю, мол, простите за вопрос, но вы часом не в положении? А она мне: Геннадий Петрович, так мне рожать уж в следующем месяце! Я так на стуле и подскочил – как так? Вы же мне тут рассказываете, что муж даже на звонки не отвечает, видеть вас не хочет. А она, как ни в чем ни бывало: все это так, я не обманывала вас. Просто так получилось, заходил он пару раз домой вещи свои забрать. И вот, мол, теперь собираюсь ребенка ему родить. Может, тогда, говорит, одумается. В семью вернется. Так что ваши консультации мне, говорит, очень помогли. Ты представляешь?

Антон Ильич по-прежнему молчал. Лицо его было грустным. Истории друга его не развеселили. Геннадий Петрович присел к нему на диван:

– Тош, ну не переживай ты так. Ну что, свет на ней клином сошелся?

– Зачем они к тебе ходят? – произнес Антон Ильич шепотом.

– Кто? Эти? Про которых я рассказывал сейчас?

Антон Ильич утвердительно кивнул.

– Вот! – Геннадий Петрович снова встал и зашагал туда-сюда. – Вот! В том-то и вопрос! Ты думаешь, я не спрашивал себя о том же? Спрашивал. Я не мог понять: если человек изначально не говорит правду, значит, он заведомо понимает, что решить вопрос не получится, так? Потому что я не смогу помочь, не зная исходных данных. Ведь одно дело, когда приходит девушка, к примеру, и говорит, мол, у меня семья, ребенок, но вот влюбилась в коллегу по работе. Ничего не могу с собой поделать. Помогите разобраться. Семью рушить страшно, и от любви отказываться тоже страшно. Не знаю, как быть. Не понимаю, это любовь всей жизни или просто гормоны по весне разыгрались. Тогда понятно, да? А здесь? Она же не хочет разбираться. Ей это не нужно. Тогда что ей нужно от меня? Зачем она приходит? Получается, что она приходит за чем-то другим. И знаешь, Тоша, я понял, за чем.

Геннадий Петрович остановился и многозначительно глянул на Антона Ильича. Тот сидел, не меняя позы.

– Таким женщинам обязательно нужен кто-то, кто бы поддерживал ее. Верил бы в ее версию, хоть она и выдуманная. Верил бы ее переживаниям. Ее страданиям. Жалел бы ее. Сочувствовал. Вместе с ней бы переживал. Вместе с ней ненавидел бы ее мужа. Понимаешь?

Антон Ильич молчал.

– Поэтому я всегда сразу спрашиваю: что вы хотите решить? И если человек называет мне конкретные проблемы, значит, я понимаю, что он попал в передрягу и не может справиться сам. Но он хочет разобраться. Очень хочет. Хочет понять, как это можно поправить. И будет делать. Будет разбираться, будет исправлять. И исправит рано или поздно! Обязательно исправит! Потому что он за этим ко мне и пришел. А если мне говорят какие-то умные фразы, вычитанные из книжек, я понимаю, что разговор будет ни о чем. Все эти «хочу приблизиться к сущности своей природы», «хочу узнать свое космическое предназначение»… Все это, знаешь, чем заканчивается? Тем, что человек будет рассказывать тебе всякие истории, к жизни не относящиеся. И у тебя нет другого выхода, кроме как сидеть и слушать. Потому что тебе за это и платят. Чтобы ты слушал и кивал. Никаких решений от тебя не требуется. Зачем? Тут нечего решать. Она же менять в своей жизни ничего не собирается. Ей просто нужны свободные уши. И она даже готова платить за это.