Книга Чейзер. Крутой вираж - Вероника Мелан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Только я мало кому верю.
– Это другой вопрос.
– Слушай, мисс, а хрустальный шар, в который ты сейчас смотришь, ты принесла с собой? Где он, куда ты его спрятала?
Лайза хохотнула и покосилась на собственную грудь.
– Только не говори мне, что у тебя их два…
– Да, я забыла упомянуть самое главное!
– Что еще?
«Мираж» и все его чумазые внутренности окончательно были забыты.
– Женщины!
– Что «женщины»?
– Твои предпочтения – вот где настоящая собака зарыта.
Аллертон распрямился, широко расставил ноги и сложил могучие руки на груди; его лоб блестел от пота – в гараже было жарко.
– Ты не можешь знать о моих предпочтениях касательно женского пола.
– А вот и могу! Стоит посмотреть на тебя, и все становится понятно!
– Да? – на красивом мужском лице застыла кривая улыбка. – И что же становится понятно? Расскажи-ка непросвещенному уму, какие там внутри кроются хитрые предпочтения. Блондинки? Брюнетки? Крутые бедра? Большая грудь?
– Не в груди дело и не в бедрах. И даже не в цвете волос.
– А в чем же?
– В другом! Ты – доминант, альфа-самец, властитель. Ты любишь, когда сильная и чувственная женщина добровольно подчиняется тебе, твоим приказам.
– Думаешь, я действительно любитель садо-мазо? Ошиба…
– Нет, не садо-мазо, но ты любишь владеть умом, телом, душой. Ты же весь такой – посмотри на себя: «Закинь руки над головой и не опускай их, пока я не скажу». Или: «Раздвинь ножки, и пусть они находятся в таком положении, пока я не прикажу сдвинуть…» Или: «Оставайся неподвижной, пока я глажу тебя там…»
– Так, я понял, хватит!
Лучше бы он стоял к ней задом, к этой чертовке, потому что теперь его член через брюки властно указывал: она! Пусть следующей, которая задерет эти чертовы руки над головой и не будет двигаться, пока он не скажет, будет Лайза Дайкин.
Вот теперь он действительно ее хотел – раскинувшуюся в его пыльном кресле, смеющуюся и притягательно-мягкую кошку с голыми пятками. Задрать бы окончательно сбившуюся набок юбку, отшвырнуть ногой подальше шпильки, чтобы не мешали, опуститься бы на колени и…
– А знаешь ли ты, мисс, – выдавливать из себя слова в такой момент было невероятно тяжело, – что не все разговоры одинаково полезны?
Она осознает, что не просто дразнит его, а методично водит по грани?
– Знаю.
Ее смех стих, на губах играла мягкая улыбка.
Какое-то время они вязко и напряженно смотрели друг на друга, и будь все проклято, если в этот момент Чейзер изо всех сил не пытался сдержать себя от безумного шага к креслу, в котором сидела Лайза Дайкин.
«Давай же, пожалуйста! Шагни навстречу…» – молилась Лайза мысленно, но при этом тщательно следила за тем, чтобы ничем не выдать своего желания. Подтолкни она Мака вздохом, жестом или хоть одним движением – и все, пиши пропало, тут же достигнешь обратного эффекта. И потому ее молитвы тщательно скрывались за выжидательно-загадочно-насмешливым выражением глаз, а улыбка стыла почти что вежливым равнодушием: мол, решение за тобой, не за мной. Тонкая игра.
Мак боролся с собой несколько долгих секунд, и все это время она старалась не смотреть на выступающий на его джинсах бугор – свою первую маленькую, но настоящую победу. А уж что именно скрывается под штанами в тесноте плавок, она помнила наизусть: каждую венку, каждый изгиб, плотность и толщину…
Все, сейчас у нее язык вывалится на плечо.
– В мастерскую… «Мираж»… отгонят… после обеда, – наконец выдавил из себя совладавший с импульсами тела механик, и Лайза едва удержала вздох разочарования. «Смог-таки, сдержался. Блин». – Там все заменят к завтрашнему дню, думаю, часам к пяти-шести, а если так, то я дам знать, чтобы ты подъехала, хорошо?
Хорошо? Хорошо было бы, если бы она впервые за время долгой разлуки смогла вновь обнять эту плотную шею, погладить затылок и ощутить запах родного тела – его тела: именно это было бы по-настоящему хорошо.
– Конечно, – разочарованно протянула гостья, легко спустила ноги с подлокотника и принялась обуваться.
Плотный, жадный и неотрывный взгляд, который ощупывал ее икры, щиколотки, лодыжки и даже туфли, она чувствовала каждой клеткой кожи.
Следующее утро Мака началось необычно – с мюслей.
Накануне он намеренно зашел в «Яркий островок», купил упаковку оных и йогурт и теперь сосредоточенно заливал комковатое и сыпучее содержимое тарелки кисловато пахнущей молочной массой.
Не могла она знать всего, не могла. Насчет одежды и музыки не ошиблась (ничего необычного – хорошее дедуктивное мышление не редкость), но не могла оказаться правой в каждой мелочи, так? Мюсли он не ест? Посмотрим.
Залитая чем-то розовым масса напоминала размокающий под кукольным кремом толченый навоз: комки, зернышки, огрызки сухофруктов – не еда, а содержимое птичьего кишечника.
Мак не отчаивался, ждал – сейчас размокнет. Ведь не зря такой завтрак считается полезным? И не все полезное одинаково гадостно на вкус.
А пока ждал, продолжал удивляться.
Мозги при такой внешности – вот настоящая редкость. И не просто ум – редкой тонкости и остроты: все подмечает, анализирует, собирает воедино. Зачем, казалось бы, женщине с такой фигурой (о, эта грудь! Скоро она начнет ему сниться) обладать умом выше среднего? Хлопай глазами, виляй попой, улыбайся и не болтай слишком много – вот и все требования большинства мужчин. Так нет же, она профессионально водит авто, занимается дизайном интерьеров, следит за модой, ведет себя сдержанно и раскованно одновременно, остра на язык, горяча внутри – что за коктейль?
Хуже всего, что эта маленькая девчонка-ясновидящая не ошиблась и относительно его интимных пристрастий. Откуда ей было знать про приказы? «Доминант» – это такая татуировка на его лице – косая, через нос, губы и подбородок, чтобы вошло?
Удивительно.
Аллертон хмыкнул и взялся за ложку.
Размокло это дерьмо наконец или не размокло? А может, оно должно быть хрустящим?
Выражение его лица сделалось крайне неопределенным, стоило первой порции мюсли попасть в рот и залепить собой вкусовые рецепторы. И это здоровая еда? Вот этот хворост, перемешанный с высохшим еще год назад и с тех пор хранившимся исключительно под жарким солнцем рисом? Что из этого самое здоровое: пыльная овсянка, превратившийся в каменистую смолу мед или куски засахаренных ягод, напоминающих по виду медвежий помет?
Через пару медленных жевательных движений и хруста на зубах тарелка со вздохом была отставлена в сторону. А еще через минуту ее содержимое отправилось в мусорную корзину; на сковородке зашкворчало масло, из недр холодильника явились сосиски.
