Книга Компромат на Ватикан - Елена Арсеньева

«…Разговор наш начался именно так, как начинаются все погибельные разговоры: с искушений.

– Кажется, я довольно доказал, что восхищен твоим искусством, твоим талантом, что только одного и жажду, чтобы искусство это и талант развивались без помех! – сказал отец Филиппо. – Ты знаешь: я достиг многого и не остановлюсь ни перед чем, чтобы подняться еще выше. Ты должен идти со мною рука об руку. Ты мог бы стать при мне тем, кем был Лоренцо Бернини в долгое двадцатилетнее правление папы Урбана VIII. Этого человека, полного молодой и кипучей энергии, папа сделал не только придворным архитектором и полновластным распорядителем римского строительства, но своим постоянным советником и доверенным другом. И Бернини под этим высоким покровительством создал колоннаду на площади Святого Петра, фонтаны на Пьяцца Навона… Он составил себе славу и как скульптор, изваяв «Экстаз святой Терезы» и группу «Аполлон и Дафна» на вилле Боргезе. А потом достойно отблагодарил своего покровителя, воздвигнув ему великолепное надгробие!

– Я надеюсь, что вы будете жить еще очень долго, – пролепетал я.

– И я надеюсь на это, – величаво кивнул мне отец Филиппо. – А еще надеюсь, что возлюбленный сын мой не покинет меня никогда.

– Как, каким образом женитьба на любимой мною девушке помешает мне оставаться вашим сыном?! – воскликнул я в отчаянии, потому что невыносимы беспрестанные разговоры на эту тему.

– Любимой? Возможно. Любящей? Неужели ты до сих пор не понял, что давно уже стал не более чем ширмой, за которой спрятан твой друг?»

Так вот откуда ветер дул! Похоже, отец Филиппо не гнушался ничем, даже клеветою, только бы отвратить Серджио от мирской суеты и направить его на стезю церковного служения! А я-то возомнил, что сей человек проникся ко мне с первой же встречи симпатией такой же, какую испытывал к нему я! Значит, это была лишь светская любезность, за которой крылся холодный расчет? Уж не в тот ли самый первый день нашего знакомства он прочитал в моем сердце безнадежную любовь к Антонелле и решил воспользоваться этим, чтобы окончательно завладеть душою Серджио? Как это недостойно!

К несчастью, далее отсутствовал довольно большой обрывок письма, поэтому мне неведомо, чем ответил Серджио. Далее, такое впечатление, течение разговора изменилось.

«Тебе известны мудрые слова: «Multi sunt vocati, pauci vero electi!»?[18]А я предлагаю тебе войти именно в число этих немногих. Тебе кажется, что свершить сего не можешь? Но только из большой устрицы можно извлечь жемчужину! Если согласишься, не сомневайся: про тебя будут говорить: «Фортуна нашла его на чердаке!» Поверь, не я говорю эти слова. Их внушило мне Всеблагое Провидение!»

Сколько пыла, Бог ты мой! Такое чувство, что отец Филиппо желал видеть Серджио служащим не святому престолу и Господу, а себе лично! Похоже, ему было мало мрачной преданности Джироламо – хотелось обречь на заклание еще и этого юношу. Но сознавал ли он, что под рясою окончательно погаснет тот свет, который еще сияет в сердце Серджио и который зажжен в нем мирской любовью к Антонелле?

Ох, я все время забываю, что свет сей уже погас, что его потушила страшная рука убийцы. Я все еще пытаюсь спорить с отцом Филиппо, хотя Серджио нет больше, и спор сей бессмыслен, как и увещевания отца Филиппо.

Стоит ли читать письмо далее? Это лишь напрасно надрывать сердце. Я пытался найти в нем хоть какой-то след, однако ничего не нахожу.

О боже мой! А это о чем?!

«…что эта любовь – скотская мерзость и…»

К чему относятся эти слова, кому принадлежат? Один из доводов отца Филиппо против Антонеллы? Или сам Серджио выкрикнул их, убежденный, наконец, своим наставником? Ничего не понимаю. Буду читать дальше, вдруг что-нибудь да прояснится. Вот большой отрывок и связный.

«– …Твоя мать отдала мне тебя! – вдруг выкрикнул он страстно. – Она завещала мне душу твою, а ведь тело – не более чем прах, тленная оболочка души.

– Ну так отриньте этот прах! – вскричал я. – Вы и так знаете, что душа моя принадлежит вам всецело, зачем вам еще моя жалкая плоть?

– Увы, сын мой, враг рода человеческого поставил на пути чистейших помыслов Божиих неодолимую преграду, устроив так, что только плотское познание друг друга дает возможность осознать высшую степень духовной близости. Ты думал, несчастный, что речь идет о плотском познании женщины? Ты уже вкусил этого греха, читаю в сердце твоем. Но ты забыл главное: женщина погубила наш мир – мужчинам суждено восстановить его, но только в том случае, если они будут объединены этой высшей формой союза. Союз духа и плоти… Так суждено, и все великие мира сего изведали это. Ты отрекаешься от того, чего не испытал, уподобляясь невеждам, которые не верили Божьему слову, хотя никогда не слышали его. Ты уподобляешься слепцу, который идет проторенной дорогою к гибельной пропасти, не ведая, что совсем рядом пролегает узкая тропинка, решившись ступить на которую он выйдет к источнику животворной воды, омоет в ней очи свои и прозреет.

Он говорил снова и снова, он напомнил мне о моей матери, которая рабски следовала всем его наставлениям и завещала мне делать то же. Я подумал: «Быть может, он прав? Неужели я должен дать ему это?»

Я не постигаю… А что, если его убили потому, что он отверг?.. Нет, это не может быть то, о чем я подумал! Не может быть!

Я не получаю ответа на свой смятенный вопрос, потому что далее идут какие-то разрозненные исторические заметки. Читаю их – и даже меня, человека другой религии, коробит, а что должен был испытывать он, собирая эти сведения, записывая их?! Не понимаю, ради чего делал это Серджио. Его заметки имеют отношение более к истории нечестивости и распутства, чем к какой-либо другой истории.

«…Бенедикт IX стал папой в десять лет от роду: ведь он был сыном Иоанна XIX, который купил для него престол. В 15–16 лет он был весьма развратен: казнил мужей, жены которых привлекли его внимание. В конце концов, чтобы потакать своей привычке к роскоши, он продал престол некоему священнику, который был скорее воином и носил имя Григория VI, однако вскоре отравил его и снова взошел на папский престол. Говорят, этот красивый молодой человек был так искусен в колдовстве, что мог заставить идти за собой в лес, чтобы распутничать там, самых красивых из своих прихожанок, которым он внушал любовь при помощи дьявольских чар. Он был жестоко за это наказан, но только после своей смерти. Его видели блуждающим в римских клоаках… Он выглядел как чудовище с туловищем медведя, со своей собственной головой, но с ушами и хвостом осла. Одному встречному прелату Бенедикт объяснил, что осужден блуждать в таком виде вплоть до Страшного суда.

…Иоанн X – тот самый, в которого, когда он был молодым священником, влюбилась правительница Рима Теодора (сие происходило в X веке по Рождеству Христову). Она назначила его епископом Болоньи, потом – епископом Равенны и, наконец, папой. Он царствовал четырнадцать лет, пока дочь его любовницы, Марозия, и ее муж, герцог Тосканский, не заключили его в тюрьму, где он и умер, задушенный подушками. Кстати, эта Марозия была признанной любовницей также папы Сергия III и родила от него сына, который тоже стал в свое время папой и звался Иоанн X, известный как…