Книга Криминалистка - Мария Ветрова

Даже не знаю, как описать, что я ощутила, наверное, впервые в жизни. И даже поняла, что только что получила в руки совершенно особенную власть над этим вот, сидящим напротив, очень крутым опером… Ух как мне сделалось приятно и весело! Даже нельзя описать как! И еще мне вдруг стало его жалко, словно маленького, несмотря на «добрых восемь лет» разницы в возрасте. Ну и я, конечно, постаралась его не смущать, сделав вид, что намек пропустила мимо ушей: все-таки какая умница тетя Светочка, опять, получается, она права… Оставить такую интересную тему сразу я тоже не могла и неожиданно для себя самой насплетничала:

— Слушай, а ты знаешь, что Родионов наш в юности был женихом Светланы Петровны, раньше, чем ее будущий муж?..

Сплетничать нехорошо, но эффект того стоил: впервые за время нашего знакомства Володя онемел и вылупил на меня глаза, забыв про карту, которая, к слову сказать, лежала на самом виду — у него под рукой.

— А я-то думаю… — сказал он наконец.

— Значит, тоже заметил?

— В основном благодаря маленькой Светке, — кивнул он. — Думал, задам при случае этой ревнючке перцу…

— Во-во! И я собиралась, от нее и узнала про Родионова.

— А здорово было бы товарища Костицыну замуж выдать! — сказал Володя мечтательно и задумчиво посмотрел при этом на меня.

— Вот она, карта — сказала я поспешно и ткнула пальцем в карту.

— А?.. Ах да, карта… Ну и ну!.. Ладно, давай работать.

Если честно, в следующие полчаса работал в основном Володя, водя по этой карте пальцем, не выпуская прижатую к уху телефонную трубку и выписывая адреса.

Адресов набралось четыре — на довольно большое пространство, внутри и вокруг этого Марфина. Мы исходили из того, что неопознанная Татьяна Петровна Иванова работу себе нашла поблизости от места жительства. Иначе… Ну, что придется делать иначе, я даже думать не хотела. Представляю, сколько в Москве беременных Ивановых, в том числе Татьян!

И, конечно, исходили из того, что Коломийцева не солгала насчет ее беременности.

— Не солгала! — уверенно сказал Володя. — Ты вчера плохо слушала свою тетю Свету. Коломийцева ей про беременную сотрудницу рассказала до того, как Костицына ей представилась, принимая ее за очередную клиентку… С чего ей в тот момент было врать и что-то там скрывать?

— Вообще-то да, — согласилась я и не слишком охотно засобиралась в дорогу — пилить в это самое окраинное Марфино, по первому из адресов. Идти в любом случае необходимо, поскольку по телефону такие дела не делаются. Слишком многое зависит от личного контакта с тетками в белых халатах, сидящих в регистратурах.

Володя продолжал проявлять чудеса заботливости и, сердито поговорив с кем-то по внутреннему номеру, выторговал мне машину до первого из адресов, взяв на себя ответственность за ее отсутствие, если она понадобится в пожарном порядке.

— Зря ты, а вдруг? — забеспокоилась я. — Тебе ж по шапке дадут… Да и быстрее на метро я доберусь!..

— Еще намерзнешься, — сурово сказал наш опер, косо глянув на мое демисезонное пальтецо. И был прав, потому что за эти дни действительно резко похолодало, вчера шел первый снег, а сегодня с утра лужи и грязь подмерзли.

Я предупредила его, что встречаемся в прокуратуре не в три, а в четыре, и отправилась на свой маршрут. Сам Володя собирался сегодня заниматься какими-то другими делами, наверное, в том числе и тем, по которому с ним хотела поговорить тетя Света. А по нашему собирался только принимать информацию от Николаши, который уехал от подъезда Лидии Ивановны ровно в полночь, а в 7.30 утра был уже опять там, так что Николашу я так и не увидела.

Фантастика, но среди беременных и родивших в предыдущие аж полгода ни одной Ивановой на учете в первой из консультаций не было! Редко — но и такое случается. Я об этом очень пожалела, потому что регистрационная тетка там оказалась простая и добрая, едва глянув на мое удостоверение, тут же все сведения и изложила, достав целую кипу карточек. Я ее поблагодарила и, покорившись судьбе, пошла искать ближайшую автобусную остановку, потому что до следующей консультации езды — добрых пятнадцать, а то и двадцать минут… Спасибо, Володя составил самолично мне самые рациональные маршруты с номерами автобусов и троллейбусов и карту отксерил. Только благодаря этому я и успела обскакать все адреса к половине третьего. А в итоге у меня образовался список из пяти Татьян с таким же точно количеством новых адресов, по которым предстояло пилить завтра, а если успею, то и сегодня вечером… Вечером, по крайней мере, в такую погодку наверняка все сидят дома. Так что…

Еще мне ужасно хотелось есть, а когда я добралась без четверти четыре до прокуратуры, не просто хотелось, а готова была целиком заглотить целого барана. Вот похудею здесь — бабуся, обнаружив это, точно расстроится. В ее представлении красивая девушка — это пышная, как она выражается, девушка. Проще говоря — толстая. Про новую моду на худых, можно сказать, истощенных, словно после длительной голодовки, девиц бабуля ничего не знает. Скажи ей — не поверит.

— Ты чего улыбаешься? — Прямо перед кабинетом тети Светланы я столкнулась с Володей. — Нет, ты туда пока не ходи, у нее посетительница, опрашивает какую-то юную рыжуху…

— Так это наверняка Маринка с радио! — догадалась я.

— Все равно не ходи, я Костицыну хорошо знаю — на дух не выносит, если на ее опрос кто-то без предварительной договоренности сунется!

— Я и сама это знаю, — заверила я опера. — А что, есть такие следаки, которые это любят? Я тоже, например, не люблю…

— Совсем забыл, что ты у нас тоже следак, — улыбнулся он, увлекая меня в конец коридора — к окну. — Так ты чего улыбалась-то? Улов, что ли, богатый?

— Да нет, про бабусю думала, — ответила я правду, но не вдаваясь в детали. Володя кивнул и неизвестно откуда извлек какой-то пакет, а вслед за ним — честное слово, из-за пазухи! — маленький термос! Словно фокусник в цирке!..

— Перекусить ты, конечно, не успела, я тебе бутерброды принес и кофе… Лопай!

Я так растерялась — просто слов нет! Даже «спасибо» сказала не сразу. Потому что, кроме женщин: мамы покойной, бабуси, тети Светы и тети Люси, обо мне никогда ни один мужчина не заботился… Я не знала, что это так… так трогательно и так здорово… Честное слово, чуть не заплакала, но в руки себя тут же взяла, хотя, наверное, сто «спасиб» ему сказала. А Володя, как обычно, ухмыльнулся, подмигнул и ответил очень просто:

— Каким бы я был опером, если б не знал, чем чревата подобная деятельность?

— Чем? — с трудом произнесла я, поскольку рот мой уже был набит до отказа хлебом с вареной колбасой. От этого вместо «чем» получилось «шем».

— Ешь, не болтай, а то подавишься… А чревата наша деятельность хроническим чувством голода! Особенно для таких легкомысленных, как ты, у которых к тому же в кармане ветер свищет.

Я проглотила последний кусочек этого бутерброда и взялась за следующий — с сыром, предварительно заметив: