Книга Сталин - Аллилуевы. Хроника одной семьи - Владимир Аллилуев

Несмотря на поражения, изнурительное отступление, первый период войны я не могу назвать катастрофой. Выше я уже писал, что только на нашей территории враг впервые узнал сопротивление. Наши войска изматывали противника и даже при малейшей возможности переходили в контрнаступление. Говорят, мы откатились к Москве и нам нечем было ее защищать в октябре 1941-го. Но и немцам, как оказалось, нечем было ее брать. Куда же подевались ее отборные части, не знавшие поражений на европейских полях? Они были разгромлены, вернее перебиты и измотаны в тяжелых боях, развернувшихся на всей протяженности фронта, начиная с 22 июня. И первые наши герои появились в тот же день на пограничных заставах, принявших на себя первый удар.

Немецкие вояки, как известно, народ пунктуальный, все у них заранее расписано, когда, что и какими силами будут брать, какие памятники и где будут устанавливать в честь побед. И многое здесь удавалось почти по расписанию, но не на советских фронтах. В дни, когда намечалось открыть на Красной площади в Москве победный памятник германского триумфа, проходил традиционный военный парад советских войск, на нем прозвучала речь Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина:

"Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, партизаны и партизанки! На вас смотрит весь мир, как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков. На вас смотрят порабощенные народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойны этой миссии! Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая".

Войска, принимавшие участие в этом историческом параде, шли в бой, охваченные высоким духом советского патриотизма, глубокой верой в правоту нашего дела.

Разгром фашистов под Москвой отрезвил нашего восточного соседа, Японию, которая предпочла открыть свой фронт на совсем иных рубежах. 8 декабря она вероломно напала на американскую военную базу Перл-Харбор, что означало начало войны между Японией и США.

Великое сражение, которое вел наш народ, его страна, факелом освещало весь мир. Все честные люди следили за развитием событий на наших фронтах, понимая, что от исхода этой битвы зависит судьба человечества: что же ждет его, рабство или свобода?

Однако Запад не торопился протянуть нам руку помощи, фасад антигитлеровской коалиции пока украшали горячие и торжественные заверения правительств США и Англии о желании внести свой вклад в борьбу с чумой XX века. 12 июня 1942 года, спустя почти год после начала немецкого вторжения на советскую территорию, лишь после того, как наши союзники убедились, что мы живы и способны сражаться с гитлеровцами, после переговоров советской делегации в Вашингтоне и Лондоне было заявлено: "При переговорах была достигнута полная договоренность в отношении неотложных задач создания второго фронта в 1942 году". Но эти обязательства оказались только очередными намерениями. До второго фронта оставалось длинных два года, он был открыт лишь тогда, когда союзникам стало абсолютно ясно, что мы справимся с гитлеровцами без их помощи и что Советская Армия самостоятельно освободит от фашистского сапога Европу.

Пока же самый тяжелый первый период войны мы бились с гитлеровцами в одиночку. Приняв на себя Верховное Главнокомандование, Сталин превратил свою Ставку в главный мозговой военный штаб, куда стекалась вся информация и где принимались важнейшие военные решения. И тем не менее он сам неоднократно выезжал на фронт, чтобы разобраться на месте в обстановке. Предоставлю слово для рассказа об этих поездках А. Т. Рыбину, который сопровождал его:

"Должен сразу сказать, немало известных людей мне довелось видеть во фронтовой обстановке. И хочу отметить: Сталин был храбрее даже иных военачальников. Первый раз он выехал на фронт в страшном июле 1941 года. Тогда на малоярославском направлении он осматривал местность, чтобы определить, где сосредоточить войска для обороны Москвы.

В сентябре 1941 года мы сопровождали его на можайско-звенигородскую линию обороны. Помню, когда проезжали какую-то деревню, пацаны узнали вождя, бежали за машинами: "Сталин на фронт едет! Ура!". Кстати, ездили, как правило, двумя машинами. На одной Сталин с двумя телохранителями, на другой — три человека охраны. Плюс на автобусе тридцать автоматчиков вспомогательной охраны.

В октябре 1941 года Верховный поехал в 16-ю армию Рокоссовского по Волоколамскому шоссе, чтобы посмотреть, как действуют "катюши". На фронте есть неписаный закон: после залпа сразу меняй место, так как тут же последует артудар и накроет авиация противника. Была осенняя распутица, и "паккард" Сталина сел на брюхо. Реактивные установки после пуска тут же ушли, а мы — застряли. Сталина пересадили в 8-цилиндровый "форд", "паккард" подцепили танком и устремились к шоссе. А тут начался артобстрел, потом авианалет. Знали бы фашисты.

В ноябре, за пару недель до контрнаступления, Сталин отправился в село Лупиха по Волоколамке, где находился фронтовой госпиталь, видимо, хотел поговорить с ранеными, вышедшими из боя. Бойцы прямо-таки опешили, когда в палате увидели вождя. А Иосиф Виссарионович по-простому поздоровался, присел на табуретку и начал расспрашивать: чем на сегодняшний день силен немецкий солдат и офицер?..

Были фронтовые поездки и в 1942 году, и в 1943-м.

На его даче до 7 марта 1942 года даже бомбоубежища не было. А ведь ее бомбили. Однажды тысячекилограммовая бомба угодила рядом с забором и не разорвалась. Саперы сняли стабилизатор, а там записка: "Чем можем, тем помогаем. Рот-фронт". Ясно, почему не взорвалась.

Вспоминаю такой эпизод. Приехали мы к генералу Захаркину на фронт. А тут над головами наши истребители с фашистами ведут бой. Сталин вышел из машины, смотрит вверх. А вокруг раскаленные осколки падают и шипят в мокрой траве, как змеи. Начальник охраны Власик стал уговаривать Сталина уйти в укрытие, а тот отвечает с усмешкой: "Не беспокойтесь, наша бомба мимо нас не пролетит".

А теперь в самый раз вернуться в Куйбышев, в особняк на Пионерской, где поселилось семейство Аллилуевых. В конце 1941 года сюда приехал Василий. Я уже писал о том, что некоторые чины решили его уберечь от фронтовых опасностей и устроили ему в тылу синекуру, назначив начальником инспекции ВВС Красной Армии.

Я забегу немножко вперед и приведу слова Светланы, касающиеся более позднего периода:

"Жизнь в Зубалове в ту зиму 1942 и 1943 года была необычной и неприятной. В дом вошел неведомый ему до этой поры дух пьяного разгула. К Василию приезжали гости: спортсмены, актеры, его друзья — летчики, и постоянно устраивались обильные возлияния, гремела радиола".

Так вот все это началось еще в Куйбышеве зимой 1941/42 года.

Было все: и гости, и музыка, и застолье, и пальба из пистолетов по самовару. Не было, пожалуй, только работы. Особенно когда Василий куда-нибудь уезжал из Куйбышева. В его отсутствие те несколько человек, которые и составляли его штат, просто изнывали от безделья и целыми днями играли в морской бой.

А между тем шла война, враг продолжал стоять в непосредственной близости от Москвы, а в Куйбышеве работали эвакуированные из столицы наркоматы.