Книга Гувернантка для губернатора, или История Светы Черновой, родившейся под знаком Скорпиона - Елена Ларина

– Объявит, что хочет все силы бросить на удешевление лекарств для престарелых.

– Врубилась? Слушай, какой прекрасный пиаровский ход! Жена подхватывает знамя борьбы из рук упавшего мужа. Сильная женщина. Трудная судьба. Добилась всего сама. Мать. На ней держится дом. Пришла в политику, когда поняла, что Россия катится в пропасть! Так жить больше нельзя!

– Все это здорово, Люда, но ты забываешь про компромат, – напомнила я. – Он касается всей семьи Поливановых. Как выразился твой супруг, получилась обычная собачья свадьба. Если действительно есть запись нашей беседы, то там говорится и о наших с тобой отношениях, вернее, прелюдии к отношениям. Или ты надеешься, что голосов от сексуальных меньшинств тебе хватит для победы?

Поливанова допила остатки вина в бокале. Потом наклонила его и подставила ладонь под падающую каплю. Она смотрела, как высыхает кровавое пятнышко, и чего-то ждала. И я поняла, чего ждала Поливанова. Она ждала… моей догадки!

– Это сделала ты? – спросила я, еще не сложив окончательно всех кубиков в голове.

– Наконец-то дошло! – Поливанова смотрела на меня насмешливо. – Я думала, что ты сразу догадаешься, как только я скажу тебе про «Мазду»! Светик, ты случайно не влюбилась? Откуда такая замедленная реакция? О чем ты все время думаешь? Всю эту историю с компроматом устроила я. Легко и просто… Помнишь, мы с тобой говорили про Олега? Что он совсем потерял голову, подсматривает за тобой, шпионит? А через пару дней Поливанов говорит мне, что хочет, наконец, сделать своего сына настоящим мужиком и собирается купить ему опытную шлюху, которая грамотно лишит его девственности. Вот тут меня и осенило! Я сказала ему, что парень влюбился серьезно, что это не просто юношеская гиперсексуальность, а настоящая первая любовь. Зачем портить парня? Пусть любовь и секс станут для него неразделимыми понятиями на всю жизнь. Сделай Олегу настоящий подарок. Пусть Света ляжет с ним в постель, – я слушала Поливанову, а внутри меня бушевала небольшая буря. – А тут Поливанов мне еще рассказал про твою ядовитую мазь. Другое дело, как было заставить тебя сделать это? Сначала можно было попробовать просто купить. Так возникла эта самая «Мазда». Но, насколько я тебя знала, ты бы отказалась. И тут я предложила запугать тебя, привлечь бандитов. Это Поливанов со своим Сан Санычем умеют! Сцена должна была быть грязной и циничной… Все так и получилось, даже лучше, чем я предполагала. Я раз десять ее просмотрела на кассете. Ты была шикарна, Поливанов – отвратителен. А как ты сыграла профессиональную проститутку в конце разговора! Блеск! Ты – артистка! А я – гениальный режиссер. Разве не так? Не молчи, Светик. Ты что, обиделась на меня? Брось дуться! Скажи, что я стерва!

– Ты – стерва!

– Хорошо. Полегчало? Хочешь, я тебя поцелую, девочка моя?

Я действительно чувствовала себя девчонкой, которая попала на взрослый киносеанс. С интересом наблюдала за происходящим на экране, что-то про себя отмечала, над чем-то хихикала, а когда пошли титры, обнаружила, что ничего не поняла в этой взрослой жизни. В зале зажегся свет, и я сидела совершенно обалдевшая.

– Неужели такая мелочь, как мимолетный секс с подростком и угрозы этого жлоба, были таким уж страшным испытанием для тебя? – вопрошала Поливанова, театрально воздевая руки вверх. – Запомни, дорогуша, господь никому не посылает невыносимых испытаний выше сил человеческих.

Последняя фраза так неожиданно вылетела из уст этой змеи, что я очнулась.

– Хорошо, Люда. Допустим, все так и будет, как ты планируешь. Но почему ты решила, что непременно победишь на выборах?

– Мне кажется, что рейтинг жены будет ненамного ниже, если не выше, рейтинга мужа. Народ всегда говорил, муж и жена – одна сатана. К тому же все эти дни я не только мелькала рядом с Поливановым, я была в центре его избирательной кампании, – рассуждала змея. – А потом особых конкурентов я не вижу. Есть только единственный достойный противник – Сергей Лунин… Кстати, как он тебе? Как мужчина? Я, например, обязательно сделала бы его своим любовником. Между прочим, это мысль. Представь себе, Светка, такую картину. Телевидение. Дискуссия кандидатов в губернаторы в прямом эфире. Поливанова и Лунин. Мы ругаемся, критикуем позиции и программы, обливаем друг друга грязью, еще немного, и начнется потасовка. Передача заканчивается. Мы встречаемся за кулисами, приближаемся друг к другу, сцепляемся в объятьях. И прямо там, среди фанерных декораций, выключенных камер, занимаемся любовью… Как тебе такая картинка?

Последнее время мне все чаще приходила мысль о смертоубийстве членов семьи Поливановых. В прошлый раз мне недоставало указки, теперь мне стоило только протянуть руку и взять полупустую бутылку вина. Поливанова была хорошим режиссером. Я так явственно увидела всю эту сцену, во всех подробностях, даже узнала в этой картинке своего воображения некоторые особенности фигуры Поливановой и ее сексуальные повадки.

– Я не понимаю, Свет, – Людмила внимательно смотрела на меня: – Ты меня сейчас хочешь или ты меня сейчас хочешь убить? Я перестаю тебя угадывать…

Я пожалела, что не обладаю ядовитым, как у настоящего скорпиона, жалом, которым бы могла сейчас ужалить ее.

– Не обращай внимания. Я просто перевариваю все, что ты мне только что сказала, и еще что-то сильно запьянела…

– Так вот про Лунина, – недоверчиво окинув меня взглядом, говорила змея. – Поливановская команда состряпала против него какую-то информационную бомбу, уже отпечатала ее, размножила и держит тираж на аптечном складе. Ждут самого удобного момента, чтобы ее взорвать. Я точно не знаю, что там, но, как говорят эти ребята, а им можно верить, Лунину грозит не просто поражение на этих выборах, но вообще политическая смерть. Хотя посмотришь в телевизор – все эти политические трупы живут себе, причем неплохо… Но ведь грех не воспользоваться уже готовой бомбой? Разве я не права, Свет? А, Свет?..

Гувернантка навсегда

Клоун Поль был хорошим собеседником. Он умел кивать головой, покачивать ногой, протягивать руку. Его лицо становилось то сочувственно-грустным, то доброжелательным и веселым. А что еще надо для задушевного разговора? Жаль только, приходилось все время дергать за веревочки, а я не всегда верно находила их, поэтому и клоун изредка улыбался не в такт. Вот с грустью он всегда угадывал в моем нынешнем положении.

Как-то пару лет назад я попала на выставку художников-авангардистов. На улице был дождь со снегом, зато в залах выставки было сухо и тепло. В благодарность за кров я решила посмотреть картины. Всех художников, представленных на выставке, объединяло одно – они не умели рисовать. Все эти кукиши, растущие, как грибы, из земли, слоны в противогазах, деревья, пилящие человека двуручной пилой, были отвратительного исполнения в смысле техники живописи.

В тупиковом зале я остановилась перед большим полотном, на котором были изображены две марионетки. Ими управляли марионетки побольше. Над этими возвышались третьи марионетки, дергающие за ниточки. Дальше нить уходила в «темноту и вверх», как в песне Макаревича. Сюжет был не нов, но картина поражала как раз техникой исполнения. Самые нижние куколки изображались в технике примитивизма. Фигурки второго ряда были выполнены как бы кистью художника-импрессиониста. Самые большие были уже сюрреалистичны. Но самый главный эффект, которого, может быть, и хотел добиться художник, фамилию которого я, к сожалению, не запомнила, состоял в том, что зрителям очень хотелось увидеть – кто же дергает за самые верхние ниточки. Кто он такой? В какой манере исполнен? Есть ли над ним кто-то еще?