Книга За короля и отечество - Линда Эванс

Десять лет прошло с тех пор, как она отдала этот меч в дар Арториусу, и он одержал с ним победу в одиннадцати сражениях — одиннадцати сражениях, после каждого из которых она забирала у него меч и ножны, дабы «освежить заговор», как она, смеясь, заверяла его. Великий Арториус, которого никто не мог одолеть в бою, сияющий языком огня на солнце всемогущий клинок Калиберна… и всего-то «волшебства» — сок растения, которое можно найти на листьях едва ли не каждого дуба в Британии. Настанет день, мечтала она, и она откроет эту тайну Арториусу — в минуту его поражения. Желательно, чтобы он при этом лежал, умирающий, у ее ног.

А до тех пор она довольствовалась мелкими (а если повезет, и крупными) пакостями его родным и близким. Судьба бедного думнонианского принца так и осталась загадкой. Родные оплакали его исчезновение, но списали это на известные всем дурные привычки. Что ж, а теперь, похоже, юный Медройт с Морганой предоставляли ей еще одну отличную возможность отомстить. Она терпеливо выждала, пока Моргана выйдет из комнаты, а потом сама бесшумно скользнула по коридору, постучала в дверь Медройта и, не дожидаясь ответа, переступила порог.

При виде ее Медройт вздрогнул и покраснел как рак; губы его шевелились в тщетной попытке произнести хоть какое-то приветствие.

— Может, я не вовремя? — невинно осведомилась Ковианна, подойдя к нему вплотную и положив руку ему на грудь. Сердце его колотилось как загнанная птица — скорее всего от страха.

Паренек сделал над собой отчаянное усилие и совладал-таки с голосом.

— Ч-чего тебе надо?

— Бедный мальчик, как они с тобой обходятся! — Она пригладила рукой его всклокоченные волосы и улыбнулась ему в глаза. — Как ты похож на свою мать!

Глаза его удивленно округлились.

— Ты знала мою мать?

Ковианна громко усмехнулась.

— Конечно. Маргуаза была главным моим учителем. Тебе что, никогда не говорили, что она обучала искусству целительства в Глестеннинг-Торе?

Он даже рот открыл от изумления. Ясное дело, не говорили.

— Ну конечно, она делала это не открыто, — улыбнулась Ковианна, поглаживая его руку. — Однако Маргуаза училась этому мастерству у Девяти Владычиц Айнис-Меноу, а когда приехала к нам в Глестеннинг-Тор, взяла меня под крыло.

Медройт, похоже, окончательно лишился дара речи. Страшная боль утраты горела в его глазах — боль и жажда узнать хоть что-то еще о матери.

— Посиди со мной, Медройт, — мурлыкнула она, усаживая его на край кровати рядом с собой. — Твоя мать была прекрасной, умнейшей женщиной, глубоко образованной и воспитанной. Другие только завидовали ее достоинствам — так завидовали, что начали возводить на нее ложные обвинения.

Юноша вздрогнул как от удара и бросил на нее затравленный взгляд, изрядно ее позабавивший.

— О да, — продолжала Ковианна. — Уже тогда ее обвиняли в чернокнижии и сатанистских ритуалах. Не слишком верь тому, что тебе говорят, — особенно тем, кто стоял за ее смертью и позором.

Медройт невольно покосился на дверь.

— Т-ты имеешь в виду…

— Моргана? — переспросила она. — Нет, ее я винить не могу. Однако Маргуаза обладала правом первородства, а Арториус предпочел ей сводную сестру Моргану. Маргуаза с юности имела собственную точку зрения, не во всем совпадавшую с мнением сводного брата. Как знать, возможно, твоя мать в качестве правительницы и уступала бы Моргане. Но какова бы ни была причина выбора Арториуса, не забывай одно: для Арториуса безопасность Британии — одна, всепоглощающая страсть. Поэтому стоило только кому-то обвинить твою мать в отравительстве и чернокнижии, это сыграло на руку дукс беллоруму, который убрал с трона ее и посадил править Айнис-Меноу и Гэлуидделом Моргану.

Боль и замешательство боролись в душе у Медройта.

— Арториус всегда был добр ко мне, — вяло возразил он.

— Еще бы! В конце концов, это ведь он взял грех на душу, убедив твоего деда казнить собственную дочь.

Медройт прикусил губу.

— Значит, это правда, что Маргуаза была дочерью Игрейн и Горлуаза? Мне казалось порой, что отцом ее мог бы оказаться и Утэр Пендрагон, а может, и сам Арториус…

— Нет, она была законной наследницей Горлуаза. Это разбило ему сердце: то, что ему пришлось приказать бросить ее в море с камнем на шее. Он сам погиб вскоре после того — в бою, когда ирландцы попытались вторгнуться в Айнис-Меноу. Вот тогда Моргана и взошла на трон. Бедная Игрейн тоже погибла к тому времени — бросилась в море, не выдержав позора. Арториуса-то она родила, побывав игрушкой в руках Утэра. Моргана родилась от второго брака, и твой дед с самого начала больше благоволил к ней. Она ведь сестра Арториусу не по крови, только по родству. Потому Арториусу и не мешало ничего установить с ней… ну, скажем так, очень, очень дружеские отношения, так ведь? Они ведь очень близки друг другу. Очень.

Смотреть на недоверие в глазах у мальчишки было истинным удовольствием. Недоверие и страх того, что этот грех окажется правдой. Ну, не кровосмешение, и все же, стань эти «очень, очень дружеские отношения» достоянием гласности, и это не оставит от их репутации камня на камне. Если, конечно, Ковианна сумеет что-нибудь доказать. И как раз тогда, когда она почти утратила надежду отомстить, подворачивается такой восхитительный случай!

Долгую минуту Медройт молчал, нахмурившись чернее тучи.

— Что ты хочешь сказать мне, Ковианна? Не вижу, каким образом это меняет мое положение. Мой дед лишил мать наследства, законным образом отдав трон Моргане, а не мне. Так ведь он имел на это право!

— Может, и имел, — мягко произнесла она, погладив его по руке. Тело его отозвалось на ее прикосновение дрожью, лучше всего остального объяснившей Ковианне все, что произошло, — и его возбужденный, несчастный вид, и гнев Морганы. То, как переглядывались Медройт с Ганхумарой, разумеется, не укрылось от внимательного взгляда Ковианны. Значит, Моргана застукала эту парочку, оставив его неудовлетворенным — а значит уязвимым. Что ж, таким положением грех не воспользоваться и уж насладиться сполна. — Конечно, имел. Он имел право лишить наследства Маргуазу, а заодно и тебя. И все равно жаль. У тебя задатки отличного короля, дружок.

Он посмотрел на нее в полнейшем смятении.

Она улыбнулась ему в глаза, потом придвинулась ближе и осторожно погладила пальцами его штаны ниже пояса. Потом сильнее — по мере того, как выпуклость там делалась явственнее. Соитие вышло коротким и бурным, как она и ожидала, и совершенно сокрушительным для мальчишки, который, опять же, как ожидалось, оставался до сих пор девственником — судя по неловкости, с которой он лез к ней под юбки, неумелому дерганью, не говоря уже о скорости извержения. Она укусила его за ухо и больно царапнула ногтями его спину в абсолютно наигранном восторге, когда он кулем свалился с нее.

— Ах, что за король вышел бы из тебя, — шепнула она ему на ухо. — Прекрасный, сильный, мужественный король. Ты этого заслуживаешь.