Книга Спецоперации Второй мировой - Януш Пекалкевич

За несколько минут до часа «X» мы пожали друг другу руки и уселись в джипы, которые должны были следовать каждый за «своим» танком. Командир бронированного коня — молодой офицер дивизии «Гитлерюгенд»[52]— встретил нашу группку, покачав головой, но не стал задавать никаких вопросов. Его задача заключалась в броске после переноса огня артиллерии и ракетных установок к ближайшему леску, отстоявшему от наших позиций метрах в пятистах, где мы должны были исчезнуть в утреннем тумане.

С точностью до секунды в 5.15 разверзлась преисподняя. С высот Высокого Венна позиции американцев были ярко освещены сотнями прожекторов. Артиллерия и ракетные установим открыли такой плотный огонь, которого мы никогда ранее не видели. Свист пролетавших над нашими головами снарядов и мин свидетельствовал о том, что мы находились в непосредственной близости от позиций противника. Когда в небо поднялась самая настоящая стена осветительных ракет, это означало близкую смену обстановки. Двигатель до тех пор молчавшего танка заработал. Пройдя метров 50, танк, за которым мы следовали на буксире, остановился. Судя по всему, мы находились уже на нейтральной полосе — пора сбрасывать немецкие десантные куртки. В движении стриптиз был нелегким делом, в особенности для нашего водителя, который выделывал чуть ли не акробатические трюки. Отцепившись, наш джип прыгнул вперед как молодой олень, едва поспевая обходить различные препятствия. Рядом оказался горящий американский грузовик, а прямо перед нами группка американских пехотинцев пыталась выкатить на удобную позицию противотанковое орудие. На нас успокаивающе подействовало то, что мы ничем от них не отличались, разве что свежей грязью.

Какой-то сержант криками и взмахами рук пытался привлечь нас себе на помощь, но мы ведь не относились к его части и имели собственное задание. Так что мы проскочили мимо него, но впереди на дороге показался блюститель военной дисциплины и порядка. Это был здоровенный американец с белой полосой на каске и эмблемами военной полиции. Бросив свой мотоцикл, он указывал нам на объездную дорогу. Поскольку по главной магистрали велся плотный артиллерийский огонь, мы сразу же оценили гуманность его действий. До сих пор не понимаю, как нам удалось в тогдашнем состоянии сделать поворот, во всяком случае, мы пронеслись дальше.

В первые минуты нас не оставляло ощущение, что любой американский солдат за версту учует в нас немцев. Однако рвавшиеся тут и там немецкие снаряды на нашем пути, рассветные сумерки, переполох и сумятица в американских частях неожиданно подняли наш дух. С удовлетворением мы отмечали, что наша маскировка в общем-то была довольно удачной. Так что наша уверенность постепенно возрастала.

Насколько обманчивой была эта уверенность, мы уяснили несколько позже. Откуда нам было знать, что у американцев джипы предназначались для использования двоими, самое большее троими солдатами? Говорилось ли нам, что здесь ездят либо совсем без освещения, либо с полностью включенными фарами. И уж во всяком случае, без светомаскировки, которая обеспечивалась у нас надеванием на фары матерчатых накладок с прорезями! Мы же спокойно, ничего не подозревая, продолжали свой путь к назначенной цели — к реке Маас. Наступивший день был серым и хмурым, продолжал идти снег, местность становилась все более однообразной. По дорогам сновали автомашины различной величины и типов. На лесной просеке мы сделали короткую остановку, чтобы сориентироваться по карте. Оказалось, что прямо при выезде из леса, мы попадали на дорогу, ведшую к городку Хай. Из леса мы дали и первую радиограмму о благополучном миновании прифронтовой полосы. Как же мы были рады, получив сразу же подтверждение нашей стороны. Чуда, правда, еще никакого не было, так как мы углубились во вражеские тылы всего на 15 километров.

С большой осторожностью мы влились в движение автоколонн, шедших в западном направлении. Водитель танка «Шерман» неожиданно оказал нам помощь, дружески пропустив взмахом руки вперед. Никогда не забуду того чувства, которое овладело нами, когда в следовавшем впереди нас грузовике мы увидели пленных немецких солдат, с любопытством смотревших на дорогу и наше водительское искусство. Неудивительно, что мы несколько снизили скорость, чтобы разобраться с этим явлением. Пленные немцы, казалось, были не слишком огорчены тем, что война для них закончилась. Мы потеряли их из вида, когда грузовик свернул в ближайший населенный пункт. Знали бы они, кто следовал за ними!

Все чаще мы попадали в пробки и проезжали мимо постов военной полиции. С недоверием и определенным скепсисом наблюдали за тем, как они переговаривались по своим мобильным радиоаппаратам — портативным приемопередатчикам «воки-токи». В пункт своего назначения мы планировали прибыть что-нибудь в полдень, а тут стало уже темнеть. Автомобилисты вокруг нас включали фары на полную мощь. Только теперь мы заметили предательское затемнение на своем джипе. Не дожидаясь остановки колонны, съехали на обочину дороги, имитируя неисправность. Подняв капот и немного для видимости повозившись, сняли светомаскировочные накладки с фар. Неожиданно около нас остановился проезжавший мимо джип. Американский капитан, вытянув длинные ноги из автомашины, предложил нам помощь — буксировку до ближайшей полевой ремонтной мастерской. К обоюдной радости мотор нашего джипа завелся, и поблагодарив капитана (проговорив чуть ли не хором «фэнкс» и «о'кей»), наши автомашины разъехались в разные стороны.

В мыслях мы были с нашими товарищами на других джипах: успели ли они обнаружить грубейшую ошибку со светомаскировкой? Несмотря на опасность засечки нашего выхода в эфир, мы несколько позже указали своему командованию на допущенный просчет. Но как нам потом стало известно, наше предупреждение пришло поздно, так как именно по этому признаку были уже задержаны два наших экипажа. С наступлением темноты, что-нибудь около 17.30, мы достигли первых домов Хая. Повсюду у домов стояли автомашины, поэтому наша надежда на ночлег тут же исчезла. И мы поехали куда глаза глядят по улице вдоль восточного берега Мааса. Встретившаяся рощица на самом берегу реки показалась нам идеальным местом для укрытия. Проехав немного вперед, оказались в кустарнике, гостеприимно заключившим нас в свои объятия. Выключив мотор и свет, мы остались в полной темноте. Стояла неправдоподобная тишина, нарушавшаяся только шумом проходивших на некотором расстоянии автомобильных колонн, да отдаленным громом орудий на фронте. Осмотревшись, пришли к выводу, что нашли весьма подходящее для своих целей место. Немного обождав, вышли в эфир и установили связь с командованием, передав свое донесение, находясь в полной безопасности.

Наконец-то, мы располагали некоторым временем и решили перекусить, вскрыв свои консервы, впервые за весь день. Затем обсудили обстановку и решили, что один из нас, лучше всех владевший английским языком, на рассвете выедет в одиночку к мосту и понаблюдает за происходящим с часок. Поскольку о сне нечего было и думать, втроем отправились на берег Мааса, водитель же остался с машиной. Пройдя несколько сот метров, увидели, что находимся всего в 300–400 метрах от моста. Мост был ярко освещен прожекторами и по нему шло непрерывное движение автоколонн. Полагая, что в темноте нас все равно никто не заметит, подошли к береговому основанию моста. Осмотревшись, заметили, что мост усиленно охраняется. На небольшом удалении от въезда на мост на восточном берегу реки виднелось несколько типичных остроконечных американских палаток, в которые постоянно входили и выходили люди. Рассмотрев на другой стороне моста прожектор, явно недавно установленный, пришли к выводу, что американцам стало что-то известно о нашем задании.