Книга Жизнь способ употребления - Жорж Перек
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На дальней стене, над столом с растениями, — деревянная доска с пронумерованными крючками, большая часть которых занята связками ключей; пояснение к работе предохранительных устройств центрального отопления; вырезанная не иначе как из каталога цветная фотография кольца с огромным солитёром, а также квадратная вышивка по канве с удивительным — по сравнению с традиционными псовыми охотами и прочими маскарадами на Канале Гранде — сюжетом, а именно представлением перед большим цирком шапито: справа один акробат — эдакий Портос, шестифутовый, большеголовый, широкоплечий гигант с грудью как кузнечные меха, ногами как стволы вековых деревьев, руками как машинные рычаги, ладонями как механические зажимы, — держит на весу второго акробата, маленького, щуплого, худого двадцатилетнего паренька, вес которого в фунтах раза в четыре меньше веса его напарника в килограммах; в центре — группа карликов, выделывающих кульбиты вокруг своей королевы, похожей на собачонку карлицы в платье с фижмами; и, наконец, слева — укротитель, потрепанный приземистый человечек с черной повязкой на глазу, в черном камзоле и великолепном сомбреро с длинными шнурами и кисточками, игриво болтающимися у него за спиной.
Лестницы, 5
Лестничная площадка третьего этажа. Дверь в квартиру Альтамонов — между двумя карликовыми апельсиновыми деревцами в шестиугольных мраморных кашпо — открыта. Из квартиры выходит старый друг семьи, прибывший на прием слишком рано.
Это немецкий промышленник по имени Герман Фуггер, который сразу же после войны сколотил состояние на продаже оборудования для кемпинга, затем переориентировался и теперь работает с незагибающимися коврами и немнущимися бумажными обоями. На нем костюм в строгом стиле, из двубортного пиджака выбивается фиолетовый шарф в красный горошек. У него под мышкой дублинская ежедневная газета «The Free Man», на верхней странице которой можно разобрать заголовок
NEWBORN POP STAR WINS PIN BALL CONTEST
а также, в маленькой рамке, объявление туристического агентства:
На самом деле Герман Фуггер не случайно прибыл раньше времени: повар-любитель — все время сетующий на то, что дела не позволяют ему проводить больше времени у плиты, мечтающий о том все более гипотетическом дне, когда он смог бы полностью посвятить себя этому искусству, — вызвался приготовить для сегодняшнего вечернего приема кабаний окорок в пиве по своему собственному рецепту, обещая из голяшки сделать самое изысканное в мире лакомство, но Альтамоны это предложение с негодованием отвергли.
Луве, 1
Квартира Луве на втором этаже справа. Типичная гостиная руководящих работников высшего звена: стены, обитые кожей табачного цвета, встроенный шестигранный камин с запасенными в топке дровами, аудиовидеоцентр, включающий проигрыватель, магнитофон, усилитель с колонками, телевизор, диапроектор, а также диван и кресла из натуральной кожи. Общая гамма — рыжеватая, светло-коричневая, бурая. Низкий столик со столешницей, покрытой коричневато-серой каменной плиткой, на которой стоит широкая неглубокая ваза с колодой покерных карт, несколькими яйцами для штопки, флакончиком ангустуры, пробкой от шампанского, а на самом деле зажигалкой, и рекламным коробком спичек из сан-францисского клуба «Diamond’s»; письменный стол изогнутой формы с современной лампой итальянского производства, тонкой металлической конструкцией черного цвета, сохраняющей равновесие почти в любом положении; в алькове с красными шторами — кровать, заваленная маленькими пестрыми подушками; на задней стене — акварель большого формата, изображающая музыкантов, играющих на старинных инструментах.
Луве уехали в путешествие. Они много путешествуют, как по делам, так и ради удовольствия. Луве похож — возможно, даже слишком — на то представление, которое о нем складывается у окружающих и которое он складывает о себе сам: английский стиль, бакенбарды а ля Франц-Иосиф. Мадам Луве — лет под сорок; это шикарная женщина, которая любит носить юбки-брюки, желтые клетчатые жилеты, кожаные пояса и массивные черепаховые браслеты.
Фотография изображает их во время охоты на медведя в Андах, в районе Макондо; они позируют вместе с другой парой, которую иначе как ejusdem farinae охарактеризовать нельзя: все четверо одеты в куртки хаки с многочисленными карманами и затянуты патронташами. На первом плане — вставший на одно колено и пригнувшийся Луве с ружьем в руке; за ним — его жена, сидящая в складном кресле; за креслом стоит вторая пара.
Пятый персонаж — судя по всему, сопровождающий их проводник — стоит несколько в стороне: это мужчина высокого роста с очень короткой стрижкой, смахивающий на американского G.I.; он одет в камуфляжную брезентовую куртку и, кажется, полностью углублен в чтение дешевого детективного романа с иллюстрированной обложкой под названием «El Crimén piramidal».
Машинное отделение лифта, 1
Лифт, как всегда, не работает. Он вообще-то никогда не работал хорошо. Уже через несколько недель после установки, в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое июля 1925 года, лифт вышел из строя на семь часов. В нем оказались заперты четыре человека, что послужило поводом для страховой компании не платить за ремонт, так как лифт был рассчитан максимум на трех пассажиров или двести килограммов. Четырьмя жертвами оказались мадам Альбен, которую тогда звали Флора Шампини, Рэймон Альбен, ее жених, который тогда служил в армии, мсье Жером, в то время еще молодой преподаватель истории, и Серж Вален. Они ездили на Монмартр смотреть фейерверк и возвращались пешком через Пигаль, Клиши и Батиньоль, по пути заходя в питейные заведения пропустить по бокальчику белого сухого и охлажденного розового. И вот около четырех часов утра они, будучи изрядно навеселе, застряли в лифте между пятым и шестым этажами. Когда первый испуг прошел, они принялись звать консьержку: в то время это была еще не мадам Клаво, а пожилая испанка, жившая здесь с момента заселения дома; ее звали мадам Паукита, и она действительно соответствовала своему имени, так как была маленькой, сухонькой, скрюченной и чернявой. Итак, консьержка наконец явилась — в оранжевом пеньюаре с зелеными разводами и каком-то трикотажном чулке, нахлобученном на голову вместо ночного чепца, — приказала им замолчать и посоветовала в ближайшие часы на помощь не рассчитывать.
Оставшись одни в сероватом сумраке, четыре молодых человека, — в то время все они были молоды, — произвели инвентаризацию своих сокровищ. У Флоры Шампини на дне сумочки нашлись остатки жареных орешков, которые они поделили и съели, о чем вскоре пожалели, так как это лишь усилило жажду. У Валена была зажигалка, а у мсье Жерома — сигареты; они несколько раз покурили, но явно предпочли бы что-нибудь выпить. Рэймон Альбен предложил заполнить время партией в белот и вынул из кармана засаленную колоду, но тут же обнаружил, что в ней не хватает трефового валета. Тогда решили утерянную карту заменить прямоугольной бумажкой такого же размера и по всем правилам нарисовать на ней валета в зеркальном отражении, то есть «валетом», и трефу (♣), а также написать большую букву «V» и даже имя валета. «Бальтар», — сказал Вален. «Нет! Огиер», — сказал мсье Жером. «Нет! Ланселот», — сказал Рэймон Альбен. Они немного поспорили вполголоса и в итоге решили, что имя валета указывать совсем необязательно. Затем принялись искать бумагу. Мсье Жером предложил свою визитную карточку, но она не подошла по размерам. Более удачной находкой оказался обрывок конверта от письма, которое Вален накануне вечером получил от Бартлбута и в котором тот извещал, что в связи с национальным французским праздником у него не будет возможности прийти на следующий ежедневный урок по рисованию, хотя об отмене Бартлбут уже сообщил ему на словах в конце последнего занятия (видимо, в этом проявилась особенность его характера, а может, просто ему представилась возможность использовать недавно заказанную писчую бумагу, великолепную почти бронзового цвета «облачную» велень со своей личной монограммой в стиле модерн внутри ромбовидной рамки). После того, как маникюрными ножницами Флоры Шампини удалось более-менее ровно вырезать фрагмент нужного размера, Вален, — у которого при себе, естественно, был карандаш, — несколькими штрихами набросал портрет вполне презентабельного трефового валета, отчего три его спутника даже восторженно присвистнули, оценив совершенство копии (Рэймон Альбен), быстроту исполнения (мсье Жером) и красоту изображенного персонажа (мадмуазель Флора Шампини).
