Книга Не отворачивайся - Линвуд Баркли

— Как с ним связаться?

— У меня есть номер его телефона. Он живет в Брейнтри, это южный район Бостона.

— Он знает, что мы намерены встретиться с ним завтра?

— Я ему точный день не назвал, но вроде как намекнул.

— Надо позвонить еще, пусть готовит наличные, — сказала Джан.

— И то верно, — отозвался Дуэйн.

Джан не хотела задерживаться в Бостоне дольше, чем нужно. Забрать товар, обменять на деньги и отвалить.

Они съехали с шоссе, и Дуэйн начал искать заправку. Пока он заполнял бак, Джан надела темные очки и пошла в магазин. Рядом заметила полную женщину, у которой с плеча свисала сумочка. Женщина наклонилась к дочери, требовала, чтобы девочка перестала хныкать, а Джан заглянула в сумочку. Благо та была не застегнута.

Кошелек Джан не интересовал: у нее достаточно денег, чтобы добраться до Бостона, а там они реализуют бриллианты и денег будет девать некуда, — а вот мобильный телефон оказался весьма кстати. Джан вытащила его одним движением, чисто и аккуратно. Потянулась вроде как достать что-то с полки, одна рука двинулась к упаковке с кексами, другая скользнула в сумочку, ухватила тонкий телефон и опустила в карман джинсов. Кексы любил Итан. Ему нравилось объедать белые загогулины, а шоколадную глазурь оставлять на потом.

Джан вернулась в машину, когда Дуэйн закончил заправляться. Бросила кексы на сиденье и протянула ему телефон:

— Давай звони своему приятелю.

Когда они вспомнили о кексах, глазурь растаяла и прилипла к целлофановой обертке. Джан осторожно сняла ее и, сумев освободить кекс с незначительными повреждениями, протянула его Дуэйну. А тот сразу сунул кекс целиком в рот. Со вторым пришлось повозиться. Слизывать глазурь с обертки.

Этому она научилась у сына.

— Смотри, мама.

Итан на своем сиденье в машине, Джан впереди. Они едут домой из магазина. Она оглядывается и видит, что он уже не только слизал всю глазурь с обертки, но и объел белые загогулины, пользуясь указательным пальцем. Он смотрит на нее и улыбается.

— Видишь, как все просто.

Дуэйн вернул ей телефон.

— Все в порядке. Завтра. Я сказал ему, что мы приедем примерно к полудню. Может, даже раньше. Во сколько открываются банки — в девять тридцать или в десять? Мы заберем мое, твое, и если повезет, сделаем это быстро. — Он взглянул на нее. — Как?

Джан отвернулась.

— Нормально.

— Что с тобой? Разболелась голова?

— Со мной все прекрасно. А ты смотри на дорогу.

Глава тридцать вторая

Оскар Файн выбрал удобное место, где поставить свой автомобиль, черный «ауди». А в этом районе везде было удобно. Бикон-Хилл ему нравился. Мощенные булыжником узкие улицы, от которых веяло стариной, кирпичные дома все в зелени, неровные тротуары. И вот сейчас работа опять привела его сюда.

Вон тот дом, на противоположной стороне улицы. Вечер только начинался, скоро Майлз Купер должен был вернуться с работы. Его жена Патрисия работала медсестрой в Массачусетской центральной больнице. Сегодня у нее вечерняя смена. Она ушла примерно час назад. Иногда супруга Майлза часть пути проезжала на автобусе, порой даже брала такси, но обычно добиралась до больницы пешком. Обратно чаще всего ее подвозила приятельница — они работали вместе. Приятельница жила на Телеграф-Хилл, а это по пути.

Оскар наблюдал за этой семьей уже несколько дней, соблюдая осторожность, даже чрезмерную, и хорошо знал распорядок Майлза Купера. Тот любил проводить уик-энды на своем катере, тратился на лошадей, был слабым игроком в покер. В последнем Оскар убедился лично. Играл с ним, и не раз.

Было и кое-что еще известно о Майлзе. Тот наблюдается у врача по поводу неприятностей с желудочно-кишечным трактом, выпивает каждый день бутылку сока. За городом у него есть гараж, где по просьбе младшего брата он держит три ворованных мотоцикла «харлей-дэвидсон». Каждый второй понедельник Майлз отправляется в Норт-Энд заплатить три сотни долларов девушке, живущей на Салем-стрит в квартире над итальянской булочной, за то, чтобы она очень медленно перед ним разделась, а потом угостила оральным сексом.

Оскар также знал, что Майлз нечист на руку и прикарманивает денежки у человека, на которого работал, и сейчас это стало известно. Оскар тоже работал на этого человека.

— Разберись с ним, — приказал тот.

— Нет проблем, — ответил Оскар.

И он проделал работу, как всегда, чисто, комар носа не подточит. Не хотел разбираться с Майлзом при жене или при дочери. Ей было за двадцать, она жила в Провиденсе, но часто приезжала к родителям на уик-энды. Но сегодня был будний день.

А вот и он. Лет пятидесяти, грузный, лысый, густые седые усы. Старый костюм, белая рубашка, без галстука. Майлз Купер остановился у дома, достал из кармана ключ, преодолел пять бетонных ступенек, отпер дверь, вошел. Оскар Файн вылез из своего «ауди». Пересек улицу по диагонали и позвонил в дверь. В прихожей раздались шаги, дверь отворилась.

— Привет, Оскар, — сказал Майлз.

— Привет.

— Как ты здесь оказался?

— Я могу войти? — спросил Оскар.

В глазах Майлза мелькнуло что-то похожее на страх. Последние пять лет Оскар стал наблюдательным. Это раньше он был самоуверенный, пока не прокололся. Да еще как. Оскар знал, что Майлз не посмеет закрыть перед ним дверь, не было для этого причин.

— Конечно, входи, — произнес Майлз. — Рад тебя видеть. Ты по делу?

Оскар вошел, закрыл за собой дверь.

— Патрисия дома?

— На работе. Сегодня у нее вечерняя смена. Что-нибудь выпьешь?

— Пожалуй, нет.

— Ну как хочешь. А я как раз собрался выпить пива.

— Пей, а я не буду, — сказал Оскар, следуя за Майлзом в кухню. Этот тип, кажется, забыл, что он пьет.

Майлз наклонился, чтобы достать из холодильника бутылку, а когда выпрямился, увидел, что Оскар наставил на него пистолет. К стволу пистолета была прикреплена длинная трубчатая штуковина. Глушитель.

— Боже, Оскар, ты напугал меня до смерти!

— Он знает, — произнес Оскар.

— Кто знает? И что? Ради Бога, убери это. Я боюсь.

— Он знает, — повторил Оскар.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь? — Майлз свернул с бутылки крышку и бросил на стойку. Его рот скривился.

— Майлз, пожалуйста, не распускай нюни и не изображай дурака, — произнес Оскар. — Он знает.

Майлз надолго приложился к бутылке, затем сел за кухонный стол.

— Вот дерьмо. — Ему пришлось поставить бутылку на стол — так дрожала рука.

Оскар кивнул.