Книга Воспитание драконов - Брайан Дэвис

Уолтер поднял капюшон и закрыл уши руками в перчатках. Затем они с мистером Гамильтоном направились к человеку в форме, стоявшему у патрульной машины футах в пятидесяти поодаль. Учитель подождал, пока полицейский закончит разговор по рации, а потом представился:

— Добрый вечер. Меня зовут Чарльз Гамильтон. Мой юный друг Уолтер Фоли и я прибыли, чтобы присоединиться к поисковому отряду добровольцев. Его отец, Карл Фоли, прибудет утром, если поиски к тому времени не завершатся.

Патрульный указал на грузовики у себя за спиной:

— Ищите там рыжего человека с густой бородой. Это Скотт. Он формирует и отправляет группы.

Мистер Гамильтон пошел туда, а Уолтер за ним, плотнее кутаясь в куртку. Поднимался ветер, гораздо более холодный и пронизывающий, чем дома в Кастлвуде.

Когда они нашли Скотта, тот поприветствовал их сердечным рукопожатием. Его густая рыжая борода, скрывавшая квадратную челюсть, и клетчатая фланелевая рубашка, торчавшая из-под толстой фуфайки, придавали ему вид типичного дровосека. У него был глубокий голос, но, вопреки ожиданиям Уолтера, он не орал, а разговаривал с мистером Гамильтоном в манере преподавателя колледжа, без намека на какой-нибудь из местных акцентов.

— На северо-восток надвигается атмосферный фронт и область низкого давления, — объяснял Скотт, — и нам нужно выйти, прежде чем нас накроют осадки. Вертолетов у нас в обрез, добровольцы еще прибывают. — Он указал на подъездную дорогу. — Одна группа пойдет на восток через вилку Глэди-Форк к хребту Пантер-Кэмп и к Салли. Вторая группа пойдет на запад по тропе к горе Шейверз-Маунтин. Каждую из групп будет сопровождать вертолет с прожектором. Я не знаю, как долго им удастся продержаться низко при таком сильном переменном ветре, так что надо выходить скорее.

Пока взрослые обсуждали детали экспедиции, Уолтер вглядывался в едва различимые вершины гор. Где-то там был его друг. Он снова плотнее закутался в куртку и крепко прижал ладони к животу. От этих ночных волнений и вони дизельного генератора в желудке у него образовался жгучий кипящий котел. Тревога возрастала, стоило посмотреть в небо, где темные тучи, сгрудившиеся вокруг самых высоких вершин, предвещали непроглядную ночь. Смогут ли они найти там Билли? Он видел, как вертолет сверлит лучом света низкую гряду облаков. Есть ли надежда, что этот гигантский фонарь обнаружит что-нибудь на таком огромном пространстве? Надежды почти нет, догадывался он. Но если кто и сможет выбраться из этого леса, то это Билли… наверное.

Уолтер слышал, как Скотт упомянул, сколько квадратных миль охватывает район поиска, который он называл Выдровая глушь. Глушь? Комок в горле разбух до размеров гусиного яйца. Вокруг бегали мужчины и женщины с непроницаемыми каменными лицами. Может быть, они знали о некоей опасности, таящейся в этом районе? На что они надеялись? Уолтер снова посмотрел в небо, давясь слезами.

— Боже, — прошептал он, — пожалуйста, пусть Билли вернется домой.

— Прости меня, Билли! — Бонни смотрела на него, сидя на земле и потирая больное колено. Она, как могла, старалась преодолевать себя, но боль была невыносимой. Непрошеные слезы струились по ее щекам, хотя всхлипы ей удавалось сдерживать.

— Ничего, Бонни. Мне тоже нужно передохнуть, но давай переберемся в более безопасное место.

Билли снова поднял ее и почти на руках перенес под большое дерево с гладкой белой корой. Они сели, прислонясь спиной к его массивному стволу. Бонни поскрипела крыльями, складывая их поудобнее, и придвинулась ближе к Билли. Она знала, что нужно держаться вместе, чтобы сохранять тепло.

Билли растирал замерзшие предплечья.

— Ну и холодина!

Дыхнув на свои растрескавшиеся руки, он принялся их растирать. Он часто так согревал руки, и его обжигающее дыхание оставляло следы на коже.

— Тогда нам нельзя долго оставаться на одном месте, иначе ты совсем замерзнешь. Я бы отдала тебе свою рубашку, но у меня просто больше ничего нет.

Билли сжал губы и перестал потирать ладони.

— Нет, я в порядке. Мы останемся. Тебе надо отдохнуть.

Он поднялся и стал обеими ногами сгребать листья к стволу. За несколько минут вокруг Бонни образовалось гнездо из листьев высотой ей по грудь. Тогда он сел обратно и руками нагреб кучу и для себя, прикрыв себя листьями до локтей.

Стало немного теплее, но Бонни видела, что гусиная кожа так и не сходит с рук Билли. Билли был истинный рыцарь, воспитанный истинным драконом.

— Листья — это, конечно, здорово, Билли, — сказала она, наклоняясь вперед, — но сверху все равно холодно. Нагнись-ка.

На мгновение Билли как будто растерялся, но затем послушно сделал, как ему велели. Когда между их спинами и деревом образовался достаточно большой зазор, она расправила крылья и ласково попросила:

— Теперь придвинься поближе ко мне.

Билли сел ближе, прижавшись бедром к ее бедру.

— Но от меня, наверное, воняет, — предупредил он.

— Не сильнее, чем от меня. — Бонни обернула свои крылья вокруг них. — Подтяни руки к туловищу, чтобы не было щелей.

Билли послушался, и Бонни сделала шалаш из крыльев, так что только их головы торчали вверху. Снизу их прикрывали листья, и теперь ветер им был нипочем.

— Теплее? — спросила она.

— Еще бы! — Билли закрутил головой, оглядывая их кожаное одеяло. — До чего же у тебя гибкие крылья!

— Это все тренировка, — засмеялась Бонни. — Иногда ночью я летала на Хардин-Маунт полюбоваться звездами. Ее вершина — над облаками, и по ночам там довольно холодно. А я сделаю себе кокон из крыльев — и мне тепло. Они не чувствуют холода, так что это лучший выход.

— Полюбоваться звездами? Неужели тебе не надоедало?

Бонни взглянула в беззвездное небо:

— Ну… Я часто молюсь. И думаю о разном. Знаешь, что бы мне хотелось сделать, куда поехать, все такое…

Билли повернул голову, и их взгляды встретились.

В полной темноте, лишь тусклое сияние подсвеченных луною облаков позволяло Бонни видеть лицо Билли. Усталость не скрывала его теплоты и искренности.

— И чего бы тебе хотелось, Бонни? Куда ты хочешь поехать?

Бонни повернула голову и вздохнула.

— Чего бы мне хотелось… — Ее голос осекся и задрожал. — Мне бы хотелось вернуть маму. — Некоторое время она сидела молча. Потом шумно шмыгнула носом и сквозь муку и хрипы в голосе проговорила: — Я знаю, ты постараешься понять, и, может быть, даже поймешь, потому что у тебя пропал отец, но об этом очень трудно рассказывать. — Она снова замолчала.

— Ты не торопись, — ласково сказал он.

Бонни благодарно кивнула и продолжила все еще срывающимся голосом:

— Мама умирала у меня на глазах. Я видела, что случилось, но, когда я подошла, в животе у нее зияла огромная рана. Это было ужасно. Она была едва жива. Она лежала на полу в гостиной и велела мне со всех ног бежать в полицию, как мы и договаривались. Я знала, что мне делать, но не хотела уходить. Я держала ее за руку, а потом услышала шум, тяжелые шаги. Глаза у нее стали как тарелки, и она сказала: «Беги! Беги и не оглядывайся!» Потом закрыла глаза и уже не дышала. От страха я не могла ни плакать, ни кричать. Я выскочила через черный ход и бежала всю дорогу до города.