Книга Сердце дракона, или путешествие с Печенюшкиным - Сергей Белоусов

Гений и воля дракона победили. Неполные десять лет — всего лишь один листок, уносимый ветром из необозримого сада Вечности. Очевидно, Базилевса вдохновляли усопшие предки и нерожденные потомки, невидимо роясь над ним и подбрасывая мысли. Труд, равного которому не было еще под солнцем, завершился в небывало короткий срок.

Невозможное произошло. Предмет, лежащий на столе перед глазами чародея, давал его обладателю полную власть над всеми исчадиями мрака. При этом изобретение Базилевса внешне не отличалось от тысяч подобных вещей, используемых как фантазильцами, так и обычными людьми с самого начала цивилизации.

Существовала, правда, одна тонкость. Для того, чтобы уничтожить зло, необходимо было сначала вычислить и встретить его носителя. Зато предмет, сотворенный драконом и обращенный против ГЛАВНОГО источника бед, сразу заставил бы сгинуть без следа и всю остальную нечисть.

Итак, требовалось отыскать наследника Горгульи. Решив основную задачу, Дракошкиус Базилевс надеялся справиться и с этой, гораздо более легкой…

Несмотря на колоссальную занятость, время для дочки у Базилевса находилось обязательно. В первые три года своих трудов он ежедневно проводил в детской по часу утром и вечером. Девочка, привыкшая видеться с папой чаще, сердилась, иногда даже плакала, но постепенно новые друзья, учителя, няни и книги целиком заполнили ее дни.

Когда Тыщенции исполнилось восемь, приемный отец стал все чаще задумываться об ее образовании. Учителя, ходившие в дом, дали ей немало, но способности к языкам, рано проявившиеся у ребенка, следовало развивать серьезно.

Городок Русалочий Плес, больше всего знаменитый своим пансионом для девочек, находился в нескольких сотнях миль западнее Портфея. Светлый просторный дом стоял на самом берегу тихого озера с голубыми лилиями. Двадцать воспитанниц феи Камиллы собрались в него с разных концов страны.

Хотите верьте, хотите нет, но фея Камилла знала ВСЕ языки, наречия и диалекты Фантазильи. Вот только точное их количество она никак не могла подсчитать. Ведь даже головастики из разных прудов говорят не вполне одинаково, хотя в случае необходимости отлично понимают друг друга. А язык дуба существенно отличается от языка березы, несмотря на то, что они одной группы.

Конечно, не только Камилла занималась с пансионерками. Несколько ее воспитанниц после завершения учебы остались здесь преподавать. Но самых способных девочек фея обучала сама.

Пансион славился еще и уроками домоводства. Выпускницы в обязательном порядке умели готовить три тысячи блюд, не считая волшебных, вроде нарастающих тортов, колбас вдохновения или музыкальных салатов. Уборка квартиры также была настоящим искусством. Девочки могли, наводя порядок, сделать жилище похожим на что угодно — от поляны в лесу до морского грота… Вообще, о каждом предмете, изучавшемся в заведении феи Камиллы, стоило бы написать отдельную книгу.

В этот пансион и попала маленькая Тыщенция Кувырк.

Базилевс, одинокий в притихшем замке, тяжело переживал разлуку. Работа заглушала тоску, но перед сном и ранними пасмурными утрами она подступала вновь и царапала сердце исподтишка. Дракон с трудом дожидался воскресенья, вскакивал до рассвета, когда слуги еще спали, и, собравшись за сорок пять секунд, как солдат по тревоге, вылетал в Русалочий Плес.

Он появлялся в пансионе как раз к пробуждению дочки. Чаще всего целый день проходил за отдыхом, на берегу озера. Шум, возня, солнце, смех, брызги — взгромоздившись на безропотного великана, девочки готовы были часами резвиться на нем среди воды, как на плавучем острове.

Тыщенция блестяще успевала по всем предметам, но охотнее всего занималась волшебными превращениями. Она выбегала к прилетавшему Базилевсу то в облике шаловливого ангорского котенка, то в виде румяного краснощекого гнома в полосатом колпаке. Иногда маленькая колдунья появлялась из-за деревьев прекрасным юношей, скачущим во весь опор на горячем скакуне, порой неожиданно с ветвей спускалась на плечо дракона болтливым картавым попугаем. Чаще всего девочка, страдавшая из-за непохожести на дракона, показывалась ему в обычном своем виде, но с кошачьей головой, хвостом и пушистыми крыльями. Бывало так, что даже приемный отец не мог распознать ее среди других воспитанниц, тоже перевоплотившихся в птиц, зверей и смешных необычных человечков.

Жизнь в пансионе текла размеренно и спокойно. Редкие неприятности и досадные случайности фея Камилла объясняла для себя проказами живущих в озере русалок. Пропажа вставной автоотвечающей челюсти у воспитательницы Шарлотты. Внезапная потеря голоса в день экзамена умницей Вентуриной, лишившейся безусловной возможности стать первой ученицей. Гибель в одну ночь всех комнатных растений в горшочках, выращенных самой феей Камиллой. Катастрофическое облысение воспитательницы Гортензии, заслуженно гордившейся своими пепельными кудрями, такими густыми, что о них в два дня ломались гребни… Если покопаться в памяти, за последние годы пришлось бы вспомнить немало таких историй…

Почти все няни и кормилицы Тыщенции Кувырк по-прежнему коротали свой век в замке Базилевса. Работа по дому, чтобы не скучать от безделья, находилась всегда, а добрый хозяин рад был тем, кто помнил и любил его дочку. Только две кормилицы нашли себе другие места, и то лишь потому, что пожалели оставшихся без материнского молока новорожденных.

А вот от Трефилия, старого конюха Базилевса и возничего его боевой колесницы, чья нелепая трагическая смерть до сих пор была в замке предметом обсуждений, остался лишь зеленый холмик с мраморной плитой на тенистом кладбище Портфея.

Со времени своего появления в замке малютка Тыщенция стала любимицей Трефилия, бывшего, как и его хозяин, одиноким и бездетным. Девочку, еще не умевшую ходить, возничий осторожно привязывал поближе к центру повозки. Горячие кони летели вскачь, от скорости шумело в ушах, Тыщенция счастливо хохотала и, распахнув ручонки, ловила ладонями ветер.

Шестерка скакунов Базилевса почему-то долго не могла привыкнуть к девочке. Кони шарахались, фыркали, тревожно ржали, когда она заглядывала в конюшню. Трефилию, искусному дрессировщику, потребовались многие недели ласковых уговоров, чтобы приучить своих питомцев к юной дочке хозяина… Из всей челяди Базилевса Тыщенция особенно привязалась к старику-конюху. Они по-настоящему дружили и, когда девочка отправилась в пансион, расставание было необыкновенно тяжелым для них обоих.

Обитатели замка нередко ездили в Русалочий Плес, навещая девочку. Как-то вечером Трефилий вернулся домой после очередного визита к любимице, а утром его нашли бездыханным в полутемной, с крохотным оконцем под потолком каморке, служившей конюху кладовой.

Вместо успокаивающего настоя — Трефилий всегда пил его перед сном — он глотнул стоявший на той же полке концентрированный яд от насекомых, очевидно перепутав впотьмах одинаковой формы бутылки.

Яд подействовал мгновенно, тело нашли утром, и все попытки Базилевса спасти несчастного оказались безуспешны.

Конюх единолично хозяйничал в кладовой, а ключ от нее носил на шее, так что никто больше не мог войти внутрь и поменять местами бутылки. Допустить же, что застенчивый добряк Трефилий решился на самоубийство, было немыслимо. Пришлось объяснить все случайностью, но с этого времени в душах большинства обитателей замка появился неприятный саднящий осадок.