Книга Третье пророчество - Олег Вакуловский

– Зависит от характера, – съехидничал Потоцкий.

– Бросьте, вы сами указали на то, что с характером скорее всего там было все в порядке. Она отдавала себе отчет в том, что любая ее записка подвергается жесточайшей цензуре, и не так уж ей это нравилось. Да и если Дева Мария продолжала являться ей в видениях и впоследствии, то понятно, какой выбор она могла сделать...

– Не могу поверить, что это говорите мне вы, господин Густавссон. Потрясающий аргумент в устах такого коммерсанта, как вы.

– Вы можете сколько угодно иронизировать, – невозмутимо сказал швед, – но в данном случае мы скорее всего имеем дело с очевидными фактами...

– Знаете что, вам осталось только сказать, что вы хотите мне продать собственноручные письма, написанные Фатимской Девой.

– Почти, господин Потоцкий. Я вам хочу сказать, что мудрая сестра Люсия, поняв всю ситуацию, в которую она попала, освоившись с условиями, в которых ей предстояло жить до самого конца, приняла свое собственное решение. И она начала вести свой тайный дневник, о котором Ватикан даже не подозревал. Дневник этот был вынесен за пределы монастыря кармелиток одной из его монахинь в самом конце прошлого века. Там есть много интересного, потому что бытовые подробности, как вы понимаете, сестру Люсию мало интересовали, их она почти не записывала.

– И что же, – спросил Потоцкий с интересом, – вы читали этот дневник?

– Я не хочу отвечать на этот вопрос.

– Значит, читали. Вы хотите сказать, что вы один из тех немногих, кому удалось узнать тайну третьего секрета Фатимской Девы? Вот именно вы?!

– Это не предмет нашего делового разговора, господин Потоцкий. Я вам скажу только одно. Для меня было большим неудобством узнать то, что написано в этом дневнике. Я хочу жить в своей системе ценностей. Я ее давно выбрал, и мне в ней уютно.

– А коньяку у вас не найдется? Что-то мне стало слегка не по себе от вашего предложения.

* * *

Тролль позвонил в колокольчик, и на пороге тут же возникла Ингела, стилизованная под кофейницу начала двадцатого века.

– Наш гость хотел бы выпить коньяка, – сообщил ей тролль.

– Итак, у вас есть тайный дневник сестры Люсии и вы хотите мне его продать? – с улыбкой подытожил Потоцкий.

– Именно так, – кивнул печально тролль.

– Цена будет, конечно, запредельная? – предположил Потоцкий.

– Цена будет такой, какую вы сможете заплатить, – уверенно заметил тролль.

– А дневник, конечно, настоящий? – опять улыбнулся Потоцкий.

– Я не первый день в этом бизнесе, – обиделся тролль.

– Но не каждый день в этом бизнесе встречается такой товар. Хотелось бы быть уверенным, что этот дневник не был написан, скажем, вашей очаровательной Ингелой или еще кем-нибудь. Но откуда взять такую уверенность?

– Вот, – придвинул тролль Потоцкому объемную картонную коробку, доверху наполненную бумагами.

– Что это, сам дневник?

– Из него там маленькие фрагменты, фотокопии, разумеется. Нет, здесь другое. Десятки экспертиз, сделанных полицейскими специалистами – и бывшими, и настоящими – разных стран Европы и США. Графологи и почерковеды, которые сравнивали все имеющиеся в доступности образцы собственноручных записей сестры Люсии. Буду откровенен, одна загвоздка здесь есть. Почти все известные записки сестры Люсии представлены только в Интернете, – оригиналы, как вы понимаете, хранятся в том же Ватикане под семью печатями. Эксперты утверждают, что для стопроцентных выводов им нужны именно оригиналы, а не фотокопии. Поэтому все эти заключения графологов можно считать предварительными. Но ваш вопрос закономерен, я его предусмотрел. В случае если сделка вас заинтересует, мы предпримем кое-какие шаги для получения на ограниченное время образца оригиналов почерка сестры Люсии, и экспертиза может пройти в вашем присутствии. Что касается моей собственной уверенности в том, что мы имеем дело с настоящим дневником Люсии, то, как вы понимаете, она у меня есть, и чтобы добыть ее, я потратил немалые средства. Дело другое – вам нужна ваша собственная уверенность. Эти расходы будут включены в стоимость сделки.

* * *

«Боже мой, а ведь тролль говорит вполне серьезно», – почувствовал Потоцкий и жадно сделал несколько глотков коньяка. Тролль с удовольствием проследил за этим.

– Мне всегда нравится смотреть, как вы, русские, пьете крепкое спиртное, – честно признался он. – Кстати, знаете, этот талант объединяет наши с вами две нации.

– А еще финны, – напомнил Потоцкий.

– Нет, – уверенно возразил шведский тролль, – финны не в счет. Они всегда копировали либо вас, русских, либо нас, шведов.

* * *

«Неплохо ты подготовился к нашей встрече», – думал Потоцкий, с подозрением перелистывая бумаги из большой картонной коробки. Уж в чем в чем, а в архивном деле он понимал толк. Бумаги, нужно признать, были составлены на совесть. Даже если бы большинство этих экспертиз, составленных на разных языках, и были бы фальшивками, все равно, чтобы их подготовить, потребовалась бы огромная работа. Но похоже, что они были не фальшивыми. Нужно еще выпить коньяку, чтобы разобраться в сложившейся ситуации. А сложилась она вот как. Потоцкий искал выход на Международное бюро научно-технических исследований, потому что ему нужно было найти следы Люды Волковой. Густавссон искал любой повод, чтобы выйти на банк «Феникс», и этим вариантом как бы оказался Потоцкий. История третьего секрета Фатимской Девы поначалу здесь и вовсе была ни при чем. Она стала просто удобным поводом, не более того. У тех людей, которые многие годы занимаются проблемой Фатимы, не возникает даже повода помечтать о той ситуации, в которой он только что оказался. Чертовщина какая-то, прости Господи! Но вот они, эти экспертизы, которые очень уж напоминают настоящие. Остается только надеяться, что сам тайный дневник сестры Люсии в конечном итоге окажется подделкой. Хотя что там думать сейчас о каком-то конечном итоге, до него вообще вряд ли дойдет дело. Люда, Люда Волкова, теперь главное, а совсем не секреты Фатимской Девы.

23

С определенного момента личность Людмилы Волковой, известной в московском свете как топ-модель Мелисса, стала интересовать Андрея Потоцкого совершенно искренне. Наверное, все началось с того самого дня, когда он, наивный, прибыв в городок Тутаев под Ярославлем, сам того не подозревая, случайно дернул за тревожный колокольчик, отчего звон вскоре пошел по всей Руси Великой – и звон совсем нешуточный. Правда, колокола били в очень немногих, зато очень высоких и слишком секретных московских кабинетах. Простой народ этот звон не услышал – и слава Богу! Зато эмоции в этих кабинетах были накалены до предела, и вообще скандал разразился нешуточный. Каких только жутких кар – вплоть до публичной казни – не требовали люди в высоких кабинетах, какие только погоны не срывали со своих подчиненных за допущенный провал, граничащий с катастрофой! Какие карьеры в одно это ужасное мгновение рисковали быть пущенными под откос! Страшно себе представить... Начальники самых могущественных и невидимых простому глазу ведомств вели между собой войну не на жизнь, а на смерть, обвиняя друг друга в самом страшном, то есть в измене родине. А она, вне всякого сомнения, заключалась в том, что кто-то мелкий и неведомый, никому, казалось бы, не подконтрольный и потому крайне опасный для интересов национальной безопасности, взял и дернул за сокровенный тревожный звоночек в городе Тутаеве Ярославской области, проник, так сказать, в самое сердце России и нанес ей подлый удар в спину.