Книга Редкая птица - Петр Катериничев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не перебивай. Ты полежишь еще тут, а я постараюсь подослать к тебе человека…
– С паролем: «Загораете, девушка?..»
– Ленка!
– Молчу.
– Ты сама к нему подойдешь. Стрельнешь закурить. Он извинится и ответит, что курит сигареты без фильтра.
– А в правой руке – газета «Таймс» за 12 ноября. По-моему, это идиотские игры.
– Ага, со стрельбой и дымом. Не мы их придумали. Он начнет к тебе клеиться, скажешь, у тебя есть парень. Он пошутит: «Не иначе, Шварценеггер!» Ответишь: нет Вовик Шмелев.
– Раз шуточки – почему не Сталлоне?
– Шмелева знаем и он, и я. Так что это и есть пароль.
– Мама родная, сколько всего. Записать бы.
– Он будет ждать тебя на крайней лавочке у медпункта, в начале пляжа.
Примерно через час. А пока – загорай.
– И я – могу ему доверять?
– Как мне.
– Хм… А какой он? Может, там будут несколько парней расслабляться, и все – любители «Примы».
– Белобрысый. Хромает.
– Ладно. И что потом?
– Он доставит тебя в безопасное место.
– Вроде чердака?
– Не знаю. Но место будет действительно безопасное.
– Хорошо бы.
– И еще. Если по каким-то причинам встреча не состоится, садишься на любой паровоз и пилишь в Джанкой. Лучше вечером.
– Твой друг должен появиться до пяти?
– Да. И после пяти на Джанкой пойдут две электрички и дизель. С разницей в десять минут. И все – битком. Отдыхающие, что сняли углы близ Приморска по станицам, плюс отторговавшие с рынка. Если тебя вдруг пасут, в такой толпе…
– Понятно. А из Джанкоя в Москву?
– Да куда хочешь. Там проходящих уйма.
– А билеты?
– Какие проблемы, если есть деньги? К тому же ты ведь сама сказала, что девушка самостоятельная.
– Это да. Только…
– Да?
– Оставь мне пистолет.
– Детям – спички?
– Прекрати.
– Хорошо. Только…
– Да нет. Это, как ты выражаешься, для психологического комфорта.
– Я не о том. Стволы «паленые», оба «Макарова» – в розыске.
Хотя сам-то я думаю, что особисты постарались пропажу не особо афишировать.
«Волгу» они уже обнаружили и теперь на рога станут, чтобы разыскать оружие. Я бы сам вернул, но не уверен, что встреча произойдет в обстановке тепла и взаимопонимания.
– Да-а… Олег, в моем положении лучше такой, чем никакого.
– Хорошо.
Незаметным движением перекладываю «шпалер» из своей сумки в Ленкину.
– Как вернуть?
– Если встретишься с человеком…
– Кстати, как человека-то зовут?
– Дима. Передашь.
– А если нет?..
– Найди способ подбросить.
– В милицию?
– По обстоятельствам. Лучше – их «смежникам». Мы помолчали.
– Олег?
– Да?
– А кто ты все-таки такой?
– Дрон.
– Оставшаяся в одном экземпляре?
– Вроде того.
– Береги себя.
– Ты тоже.
– Мы ведь увидимся?..
– Ага.
Девушка притянула мою голову и чмокнула в щеку.
– Удачи, птица Додо.
– Удачи, милая барышня.
Прямо на выезде с пляжной территории – две машины милицейского спецназа.
Или – ОМОНа. Да и кто их нынче разберет!
Важно, что на меня не обратили никакого внимания. Рокерская униформа, как любая форма вообще, нивелирует личность, человека рассматривают не как индивидуума, а лишь как часть чего-то, организации. Рокеры для милиции сегодня не представляют ни интереса, ни опасности. Да и скорость у меня самая благонамеренная…
И все же что-то мне сильно мешает, как кнопка в заднице… «На стреме» вся милиция, особисты, спецназ… Боевики Ральфа-Ларсена, надо полагать, тоже стеклись в город и готовы к действию… Ребятки из веселого особнячка и их прикрывающие, опять же, далеки от благодушия и готовы…
К чему?
Да, еще некая контролирующая ситуацию организация или служба… Впрочем, она-то как раз вычислена мною чисто гипотетически и вполне возможно, что ее существование – лишь плод галлюцинирующего воображения и неуравновешенной психики.
Ага. Все ясно.
Никогда я не считал себя фигурой, равной Черчиллю, а потому весь этот напряг в городских (и не только, спецназ-то нездешний!) силовых структурах вряд ли может быть вызван активностью такой куцей фигуры, как Дрон. Подумаешь, шлепнули несколько громил, мэра и чуть-чуть постреляли… Это, милостивые государи, не повод вводить в курортном месте чуть ли не военное положение!
Мои размышления подтверждаются достаточно равнодушным отношением отдыхающих граждан, – и на пляже битком, и «лесенка», к которой я подъехал, полна народу.
Это для служивых работа, для народа же – отдых! Деньги плочены – кушать надо!
«Спецназ появился в городке до убийства Ральфа!»
Значит, причина нынешнего напряга не в этом убийстве и не во мне… Что-то произошло, гораздо более существенное… Или – должно произойти!
Останавливаюсь у исправного автомата. Это – четвертый на моем тернистом пути. Три предыдущих оказались неисправны. А по этому разговаривают. Жгучая брюнетка с орлиным профилем и седеющими усиками. Слезаю с мотоцикла и опираюсь плечом о стенку. С видом нетерпеливого ожидания.
Дама окидывает меня с головы до ног уничижающим взглядом и поворачивается тощей спиной. Судя по проблеме, ею решаемой («зачем Миша связался с этой мерзавкой»), – стоять мне здесь, как статуе Свободы, вечно.
Вовремя вспоминаю, что по одежде я рокер, а вовсе не преподаватель и не переводчик с иноземного. А рокеру позволено проявлять некоторую несдержанность в словах и поступках. Или – экстравагантность.
Потому – делаю шаг вперед и нажимаю «отбой». Дама открыла рот, но я не дожидаюсь ее упреков:
– Слушай, вобла! Мне надо биксе пару слов кинуть, так что без обид, в натуре!
Не думаю, что текст сугубо рокерский, но дама вряд ли хорошо разбирается в тонкостях молодежного сленга. По крайней мере, рот она закрыла, отошла на определенное расстояние и проскрипела:
– Петлюровец!
Да назови хоть горшком, только в печку не ставь! Набираю номер, доставленный мне Сережкой на обрывке бумаги. Гудок, потом в трубке щелкает, гудки становятся глуше. Четыре, пять…
