Книга Кровавый чернозем - Фридрих Незнанский

— Э-э! Девушка! — запротестовал Денис, стуча в дверь кулаками. — Того! Красавица! Я его старый друг!

— Нечего тут шляться! — отвечала девушка из-за двери.

— Да ты погоди! Чего ты кипятишься? Ты ж меня совсем не знаешь!

— Видали мы таких друзей. Раз от Пузыря — такая же небось сволочь…

— Да ладно. Открой, чего скажу!

— Еще чего. Счас милицию вызову.

— Ну вызывай, вызывай! Давай! Как бы пожалеть не пришлось, — прокричал Денис и сделал вид, что уходит.

Когда он спустился на один лестничный пролет, женщина отперла дверь и выглянула:

— Чего приходил-то?

— А! — сказал Денис, останавливаясь. — Я теперь еще подумаю, говорить али нет? Думаешь, мне делать больше нечего, кроме как по поручениям бегать? Я тебе не какая-нибудь шестерка.

— Сам, что ли, что передавал? — спросила девушка недоверчиво, выйдя на площадку и свесившись вниз.

— Сам — не сам… Дело у меня к его подружке, понятно?

— Чего же не понять… Опять, значит, обратно. Ни тпру ни ну…

— Не понял, — поднял брови Денис.

— И не надо, — сурово сказала женщина. — А только вот что ты мне скажи — ну и пусть мне от Пузыря потом взбучка будет, я ему то же самое в глаза скажу, я ему в его поганый рот плюну! Вот чего он девушку в покое не может оставить? Чего он как собака на сене? Неужто из-за ребенка печется?

Час от часу не легче, подумал Денис. У него, значит, еще и ребенок… Жаль, что в тюрьме не кастрируют. Чтобы генофонд не портить…

— А твоя какая забота? — спросил он грубо. — Не твой ребенок, нечего и нос, куда не просят, совать!

— Не мой ребенок! — Женщина уперла руки в боки. — А кто его выхаживал с его мамашей? Кто его подымал, помогал пеленки стирать? Пузырь твой? Пузырь твой… мочевой?! А вот это видел? — Женщина сложила дулю и помахала у Дениса перед лицом. — А денег он дал? Он да-ал, дал — аж целых два раза по двадцать баксов! Он ще-едрый… И вот что — ты ему так и передай — это мы с Марусей тогда машину его поломали! — сказала она с торжеством.

— Зачем? — опешил Денис.

— Женская месть! — заявила женщина. — Напились мы с ней как-то с горя, развеселились, а он тогда еще чаще бывал, а машину свою у подъезда оставил… Ну, мы и отодрали тогда все, что можно было, да и стекла-то перебили! Хотели было сжечь, да нечем облить было. Вот так-то вот! Так ему и скажи!..

— Не скажу я ему, — подумав, сказал Денис.

— Это еще почему? — удивилась женщина.

— Да я его не слишком-то жалую… — признался Денис.

Женщина опешила:

— А что же ты у него на побегушках работаешь?

— Не столько у него, — сказал Денис, — я же тебе говорю — я не шестерка, и не смей мне этим тыкать, женщина. Я, в общем, скорее по просьбе друга своего сюда пришел. Только потому и согласился.

— Что за друг?

— Да Прыщ.

— Прыщ? — не веря своим ушам, переспросила женщина. — Так он же… сидит?

— Ну, так и я сидел.

— Ты? — засмеялась женщина. — Да ты ни разу в своей жизни не сидел, что я, не вижу? От сидевших мужиков и пахнет не так… Ну, и что за дело такое?

— Да так, велел Прыщ Пузырю сказать, чтоб Марусю не обижал, а то он не будет за всех отсиживать. Велел денег ей дать на ребенка. Ну, и Пузырь тоже сам застыдился…

— Этот? Никогда! — решительно возразила женщина. — А просто так положено, его свои же уважать не будут… Ну и как, дал денег?

— Так вот я же и ищу Марусю, чтобы ей передать, — сказал Денис.

— А ну, покажи деньги! — усомнилась женщина.

Денис возблагодарил счастливую случайность, вынул из кармана и показал Марусе выигранные у уголовников деньги.

— Я ей сама передам, — сказала женщина.

— Э нет, — ответил Денис, пряча деньги, — велено в собственные руки. — Так что, скажешь мне, где Маруся, или нет?

— Не знаю… — с сомнением произнесла женщина. — Может, ты врешь, а может, и нет… Может, тебя как раз Пузырь и послал, а Марусе что-то с ним встречаться не хочется…

— Милая! — сказал Денис. — Если Пузырю надо будет, он свою подружку без тебя найдет! Однако что же?

— Вот что, — решительно сказала женщина. — Ты даже не сомневайся. Если хочешь знать, этот Пузырь Марусе и мне, я считаю, еще и не так задолжал. Да и я бы с него получила, мне причитается. В последний раз, как у меня были всей шоблой, так чуть квартиру не подожгли — все перебили, все перепортили. Гуляли они, вишь ты… Я теперь никого не пущу! Так что уж ладно, дам я тебе адрес, не знаю, там она сейчас или нет… Раз ты мне не хочешь доверять… Увидишь, привет ей тогда от Светы передавай. Нам, женщинам, друг друга держаться нужно. На вас разве можно рассчитывать? Подонки вы, — вздохнула женщина. — Все как один. Кто побольше, кто поменьше…

— Адрес давай, — прервал Денис грозившее начаться словоизвержение.

— Авиационная, семнадцать, квартира двадцать. Вход со двора, — сказала женщина, затем прошаркала в квартиру и захлопнула дверь, не прощаясь.

Несмотря на дружеские чувства, которые она, по ее словам, питала к Марусе, Денис прекрасно понимал, что часть денег до Маруси все ж бы не дошла. Денис представил себе, как она сейчас пойдет на кухню и в срочном порядке опрокинет стопочку в лечебных целях. Он вздохнул. Самое неприятное, что было в его работе — да и вообще в жизни, — это встречи с опустившимися женщинами. Опустившийся мужчина, пьяница, бомж, валяющийся в канаве с разбитой головой, давно уже не производил на Дениса при встрече никакого впечатления. Но опустившиеся женщины… Они были отвратительнее любого пьяницы. То ли сама натура женская грубее, то ли слишком уж разителен контраст между тем, чем должна бы быть женщина, и тем, во что она иногда превращается… Как ни странно, но к проституткам Денис не испытывал таких неприятных чувств. Ну, легкое презрение, смешанное с жалостью. Видимо, удовлетворение низменных мужских инстинктов считал он подсознательно занятием более достойным, чем выпивка и бродяжничество. Возможно также, что все женщины просто напоминали ему мать, бабушку…

Встреча с Марусей порадовала его куда больше. Маруся не была опустившейся женщиной. Она была просто женщиной малообразованной, бестолковой, быть может, глупой и побитой жизнью, но не опустившейся, нет.

Денис приехал в довольно неудобное время — как раз к обеду. Дом, в котором проживала искомая Маруся, представлял из себя типичную хрущевскую пятиэтажку, затерявшуюся среди других таких же пятиэтажек, предназначенных в скором времени на слом. Они стали нерентабельны — ну сколько людей может вместить такой дом, а место занимает… Вокруг разворачивались новые строительства — район был приличный, чистый, во-первых, по соседству с рекой, во-вторых, ветер, гулявший над районом, сносил в сторону стоявший над городом смог. Модные дома с дорогими квартирами, построенные из бетонных блоков, были не так полезны для здоровья — такой материал практически не пропускал воздух, — зато обладали роскошной, продуманной планировкой. Эти индустриальные гиганты скоро заполонят всю Москву, подумал Денис. Не останется уютных уголков… Такие дома предназначены для людей, желающих жить обособленно и со всеми удобствами. Но пока во дворах пятиэтажек было мирно. Цвели кусты под каждым окном, висело развешанное на веревках белье, сидели бабушки у подъездов и копошились в песочницах дети. Картины мирной жизни. Все как в старых советских фильмах. Однако кое-что появилось новое — необходимый Денису подъезд оказался замкнут на домофон — и сюда долетели эти веяния современности. Он оглядел всю дверь в поисках начертанной чьей-нибудь доброй рукой нужной комбинации, нашел несколько цифр, но это оказалось обманом. Ему пришлось долго ждать, пока кто-нибудь не соизволит выйти. Попробовал было спросить у проходившей мимо женщины, какой тут код. Женщина оглядела его подозрительно и ответила: