Книга Императорский отбор, Или его строптивое счастье - 2 - Наталья Самсонова

сама себя.

В то же время пленник дошел до крайней степени отчаяния. Напрягшись всем телом, подавшись вперед и звеня цепями, он не стеснялся умолять:

– Прошу милости, прошу, мой император, Ваши Императорские Величества… Она ничего не знает. Я даже не знаю ее имени! Я даже не понимаю, почему она так важна для меня. Умоляю о снисхождении…

Хестер поймала взгляд Колтрейна и серьезно проговорила:

– Только от вас зависит то, сколько времени Милида Ревир проведет здесь.

И это было правдой: чем быстрее Колтрейн расскажет свою историю, тем быстрее они покинут темницу.

«Магрит будет мне сниться», – признала Хестер.

– Ты хотел рассказать моей Императрице о том, отчего молчал все это время, – жестко проронил Даррен. – Но я бы предпочел, чтобы это был связный рассказ. Начни с момента, когда ты решил сломать судьбу одной из моих невест.

Колтрейн глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Сразу стала видна военная выправка: он взял себя в руки за считаные секунды!

– Полгода назад в наше расположение пришло письмо от моих родителей. Младший брат где-то подцепил проклятье, и я был нужен как донор силы и крови. – Пленник смотрел четко перед собой. – Я подал в отставку и немедля вернулся домой. Едва успел. Брата мы вытянули, но он так и не оправился, все время болел. Колтрейны не богачи и не бедняки, у нас есть земли, есть небольшое производство – отец следил за всем этим, пока я служил. Но когда я вернулся домой, мне пришлось этим заниматься. В один из дней ко мне обратился Лоррант, глава гильдии артефакторов. Он получил заказ на изготовление перстней для невест Императора. Ему были нужны некоторые травы из наших теплиц.

Голос Колтрейна становился все тише и тише, пока не стих совсем. Ни Хестер, ни Даррен не спешили его торопить – оба понимали, что пленник собирается с мыслями.

– Это был очень хороший заказ, он позволял снова отправить брата на обследование. Лоррант вместе со мной ездил в теплицы, отбирал травы, и в итоге мы подписали соглашение. Возвращаясь назад, мы попали под дождь, и Лоррант одолжил мне свой амулет – волосяную нить, создающую покров от влаги.

Хестер нахмурилась и вопросительно посмотрела на Даррена.

– Волосяная нить от дождя?

– Стали популярны пару лет назад, – ответил тот, – продаются повсеместно и стоят от двух до трех мелких монет.

– Маги разучились кастовать простейшие щиты? – удивилась Хестер. – И вместо этого надевают на себя кустарные амулеты? Если они стоят так мало, то вряд ли хоть кто-то относил их на проверку мастерам. Это так небезопасно, – выпалив все это, леди Аргеланд тут же замолчала. Собственная горячность заставила ее устыдиться. Право слово, ну какое ей дело до того, что столичные маги страшно обленились?!

– Если бы я был хотя бы вполовину так умен как вы, Ваше Императорское Величество, – с тоской произнес Колтрейн. – После возвращения домой я забыл про браслет. Затем выполнил свою часть работы и, получив оплату, отвел брата к лучшему целителю, лорду Годару. Он и выяснил, что проклятье не снято, а просто спит. Это очень сильно ударило по нашей семье, отец посчитал, что это месть соседей, которым мы не продали наш луг. Матушка обвинила во всем свою дальнюю родственницу, а я…

Колтрейн вздохнул и продолжил:

– А я через несколько дней сам, своей рукой, написал себе же письмо. И это не шутка: моя рука перестала мне подчиняться.

Хестер ахнула:

– Как Милли! Но они смогли подчинить лишь вашу руку, верно?

– Да. Моя рука выводила букву за буквой, слово за словом. Меня уведомили, что только от моей сговорчивости зависит жизнь брата. Таким же образом я получил все остальные инструкции. Копию часов мне подбросили к постели.

Пленник замолчал. Даррен тоже не проронил ни слова, а Хестер… Хестер с удивлением отметила, что ее ничем не обоснованное предчувствие оказалось правильным. Ирвин Колтрейн был невиновен.

– После бала все мое тело одеревенело. Мне задавали вопросы, но мой язык будто бы распух, – продолжил говорить пленник. – Затем случился какой-то переполох, и меня оставили в камере одного. И тогда… Тогда-то и началась настоящая борьба: что-то внутри меня, что-то чуждое и мерзкое, внушало желание разбить голову о стену.

Хестер с ужасом посмотрела на ссадину на виске Колтрейна. Так вот откуда эти царапины…

– А после браслет вспыхнул, – Ирвин взглядом указал на обрывок нити в своих пальцах, – и я сам себе сказал, что это… Это убило моего брата. После этого я не чувствовал присутствия чужой воли в своем теле.

Хестер прикрыла глаза. Она не могла смотреть на Колтрейна, в чьих глазах горел робкий огонек надежды.

– Мои люди наблюдали за твоей семьей, Ирвин, – мягко произнес Даррен. – К сожалению, я…

Договаривать ему не пришлось: маг все понял и опустил голову. На каменный пол переговорной упало несколько капель, и Хестер вдруг ощутила, что и по ее щекам соскользнула пара слезинок. Она прекрасно понимала чувства Ирвина…

– Его уже… Уже похоронили? – голос Ирвина дрогнул.

– Этого не было в отчете, – медленно произнес Даррен, – однако, учитывая прошедшее время, думаю, ваш брат уже лежит в семейной усыпальнице.

Хестер отметила, что любимый стал куда мягче по отношению к Колтрейну. Значит, не только на нее эта история произвела впечатление.

– Могу ли я попросить, – Ирвин взглянул в глаза Даррену, – чтобы мое тело осталось здесь? Проходя по коридору, я через окно видел кладбище… Не хочу, чтобы родителям пришлось хоронить второго сына.

– Я не думаю, что вашим родителям придется вас хоронить, – спокойно проговорила Хестер.

– У меня есть еще вопрос. Что твой отряд делал в графстве Аргеланд?

Колтрейн нахмурился, вспоминая:

– Мы… Мы преследовали дракона. Я получил приказ от Чтеца – отследить того, кто распускает слухи о вас, Ваше Императорское Величество. Не трогать, а только следовать за ним и попытаться найти источник.

– И след привел вас в графство? – спокойно уточнил Император.

У Хестер же сердце едва не остановилось. Графство? Неужели отец или наставники могли быть на стороне Тирриила?!

– Не след, а человек. Мы не сразу поняли, что он нас заметил. Думали, что нам неплохо удается изображать простых охотников. – Колтрейн покачал головой. – Мы плыли на одной барже, и ночью он соскользнул в воду и