Книга Несомненно ты - Джуэл Э. Энн

цветные. Большинство детей лишилось волос из-за химиотерапии, от этого они выглядят ещё более хрупкими. Но улыбки на их лицах и сияющие глаза — это настоящее удовольствие. Я помню каждого из них. Их имена, их истории. А их отвага оставила неизгладимый след у меня в душе и в сердце. Дети чувствовали себя, словно они знаменитости — разодетые и позирующие перед камерой. В тот момент они ощущали себя сверхважными. И хотя бы на один день почувствовали себя нормальными.

— Сидни, ты такая талантливая. То есть… они действительно прекрасные.

Я игриво толкаю его локтём.

— Сказал парень, который скоро станет педиатром и который определённо любит детей.

— Да, я люблю детей, но я говорю о фотографиях. Свет, углы, под которыми они сделаны, цвета, которые ты добавила, доброта, которую ты вложила в каждую из них, это так… чувственно. Ты точно уловила суть каждого фото. Эти работы, они… вау!

— Да, да. Я последовательница Энии Лейбовиц. Неважно. Это просто хобби.

Я смотрю на Лотнера, и он качает головой, сжав раздраженно губы.

— Хорошо. Извини. Спасибо. Я действительно благодарна тебе за этот комплимент. Это дорогого стоит — получить такой комплимент от человека, который сам не обделён талантами.

Смущённая улыбка появляется на его лице.

— Я хочу этот календарь. Прикреплю его в ординаторской, как напоминание о том, почему мы все здесь.

Я киваю и улыбаюсь.

— Хорошо.

Закрыв крышку ноутбука, я кладу его на ночной столик. Забравшись к нему на колени, я обнимаю его за шею.

— Не уходи, — прошу я, выпятив нижнюю губу.

Он наклоняется и прикусывает её, медленно потянув зубами.

— Я останусь, если ты останешься.

Я с намёком кручу бёдрами.

— Ммм, хорошо. Мне всё равно никуда не нужно идти.

Его пальцы сжимают мои бёдра, чтобы остановить движения. Лицо его становится серьёзным.

— Нет, я имею в виду, что останусь, если ты останешься.

Я киваю, давая понять, что понимаю, о чём он, и опускаю взгляд.

— Тогда тебе лучше идти собираться.

Я слезаю с него и спешу поскорей ретироваться, повернувшись к нему спиной и натягивая на себя одеяло. Матрас прогибается, когда он встаёт.

— Я хочу, чтобы ты осталась, — его тон мягкий, пока он стоит у меня за спиной, одеваясь.

— Я знаю, — шепчу я.

Он обходит кровать и наклоняется так, что его лицо оказывается в сантиметрах от моего.

— Я тебя люблю.

— Я знаю, — закрываю я глаза, делаю глубокий вдох и с шумом его выпускаю.

— Я не ожидаю, что ты скажешь мне это в ответ. Я просто хочу, чтобы ты знала это, и чтобы я не провёл всю свою оставшуюся жизнь в размышлениях «а что если».

Ещё один кивок.

— Знаю.

Я отказываюсь открыть глаза. Он бы завладел мной. Один взгляд, и я его. Чёрт, да я уже принадлежу ему. Я просто не произнесла тех слов. И не произнесу… не могу.

Тёплые губы прикасаются к моему лбу.

— Ты знаешь, да? — его голос звучит слабо, побеждённо. — Хорошо, я позвоню тебе позже в таком случае.

Ещё один кивок — это всё, что я могу выдавить из себя. Сердце взволнованно бьётся в груди, словно предупреждающий сигнал, но это не мой мозг, так что следует проигнорировать это. Эмоции ненадёжны, опасны. Они обманчивы. Судьба, она для дураков, которые верят в сказочки. Я не покупалась на все эти грёзы о принцессах, когда была маленькой, и чертовски уверена, что и сейчас не запрыгну в золотую карету, чтобы потом не оказаться в тыкве в окружении мышей, когда бал подойдёт к концу.

20 июня 2010 г.

— Привет, Эйв, как дела? — поднимаю я трубку, пока гуляю со Сворли.

— Готовлю завтрак для Кейдена. Он всё ещё в кровати. У нас были лучшие выходные, — её тон мягкий, почти шепот.

— Вау! Ты когда-нибудь готовила завтрак для парня до этого?

— Тебе обязательно нужно это спрашивать?

Я смеюсь.

— Думаю, нет. Так что, всё становится более чем серьёзно?

— Наверное, да. Он так отличается от тех парней, с которыми я когда-либо была раньше. Он умный и милый. И он такой внимательный в постели. Если ты понимаешь, о чём я, — хихикает она.

Наморщив нос, я отвечаю.

— Да, понимаю, но на самом деле не очень хочу.

— Он мне нравится, Сэм, — серьёзность в её голосе заставляет снова выйти в свет старшую сестру.

— Я рада за тебя, но просто… будь осторожнее. Он уже обжёгся однажды, и из-за этого его эмоции на некоторое время могли ослабнуть. Тебе придётся учесть и то, что он, возможно, и хороший парень, который также хорош и в постели, но это не обязательно означает, что за этим стоит что-то большее.

— Вовремя сказано, Сэм. Ладно, мне нужно идти. Позвоню тебе позже.

— Пока, Эйв.

Я вздыхаю и опускаю взгляд на товарища, гуляющего со мной.

— Ох, Сворли, Эйвери взвалила на себя слишком много. Возможно, я тоже. Будут какие-нибудь советы?

Сворли останавливается и наваливает кучу в траву.

— Мило. Это и есть твой ответ? И что же ты пытаешься мне сказать? Скорее принимай решение? Или что я просто полна дерьма?

Я кормлю Сворли, принимаю душ и сижу теперь на пороге перед домом с пляжной сумкой в руках. Это последний день, который мы полностью проведём вместе. Я переживаю насчёт этого дня, но когда он начинается, то точно знаю, что не хочу, чтобы он заканчивался. Лотнер позвонил мне в пятницу, когда вернулся домой. Мы разговаривали недолго. Он был уставшим, и я не была уверена в том, что ему сказать, поэтому болтали мы немного. Вчера он прислал мне смс, пока был на обеденном перерыве, где написал время, в которое он заедет за мной сегодня. Я бы и хотела сказать, что не ждала его звонка вчера вечером… но я ждала. Хотя, он так и не позвонил.

Сегодня я просыпаюсь с тяжелым сердцем, поэтому просто решаю «пошло оно всё». Было бы настоящим сумасшествием не наслаждаться каждым днём отдыха просто потому, что он неизбежно подходит к концу. У меня с Лотнером всё подходит к концу. Это очень неподходящее время, и я не позволю иллюзорной судьбе одурачить себя. Но я собираюсь наслаждаться каждой секундой, которая осталась у меня с ним. Я собираюсь пережить «тебе, возможно, будет больно» с помощью перелёта через океан. С последствиями буду разбираться потом.

Когда знакомый чёрный «ФоРаннер» поворачивает на подъездную дорогу, я вскакиваю и беру сумку. Нет времени вести себя мило и непринуждённо. Я спускаюсь по лестнице и несусь к нему, как только он выбирается