Книга Служу Советскому Союзу 4 - Василий Высоцкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А должен был? Должен стоять только потому, что ему не повезло в одном месте родиться, а не в другом?
Начал издалека. Так обычно рассуждают те, кто называет себя "людьми мира". Нахапают в одном месте, заработают капиталец, да и свалят в теплые места, объявив себя "человеком мира". Вот до того, как нахапать, так себя не называют, а как только появились деньги на безбедную жизнь, так сразу же идет переобувание. Нет, изначально подобные особи себя в грудь бьют и кричат о патриотизме, а потом под шумок линяют...
– Где родился, там и пригодился, – ответил я пословицей.
– Вот только не надо народной мудрости, – хмыкнул в ответ Вишневский. – Всё это лажа для лохов. Вот ты думаешь, что от хорошей жизни в девяностые все стали валить за границу? Да и сейчас неожиданно много стало евреев, сам видишь, как бежит иудейское племя. А что будет дальше?
– А что будет дальше? Дальше в наших силах сохранить Союз, убрать ошибки прошлого, чтобы не возникло ошибок в будущем.
– Убрать ошибки прошлого... А нужно ли оно, такое прошлое? Чтобы сильные мира сего творили что хотели, а потом подтирали свои делишки в архивах? Чтобы на место одного царя пришел другой, только назывался по-другому? И какое оно будет это самое будущее?
– Справедливое, без перегибов на местах. То самое, ради которого жили, воевали и трудились советские люди.
Вишневский поморщился:
– Вот только не надо про набившее оскомину "деды воевали". Вон, Европа тоже воевала и что? Сыто жила как при Гитлере, так и после него. Да, были небольшие неурядицы, но в основном... Их уклад апеллирует к основным инстинктам, то есть к жратве и к самосохранению. Сдался фрицам – получил булочку, не сдался фрицам – получил пулю в лоб. Что лучше – пуля или булочка? Ты знаешь о французских модельерах, которые продолжали работать в своих Домах под оккупацией. Они создавали коллекции, доставали (иной раз с помощью высоких немецких покровителей) ткани и фурнитуру для своих моделей, они говорили, что главное – это искусство. То есть, сохранить Синдикат Высокой Моды. Зачем же бросаться с вилами на оккупантов?! После войны далеко не всем из них удалось соврать, что ателье служили прикрытием для Сопротивления. Те, которые служили, тех хорошо знали...
– И что же, тоже предлагаешь всем сдаться и получать булочки? А ещё бочку варенья и корзину печенья?
Я чувствовал, что он меня прощупывает. Убалтывает, так сказать. Ну что же, время играет на меня. Пусть убалтывает и дальше. Машину, на которой меня увезли, кто-нибудь да запомнил. Найти её будет не так уж сложно. Нужно только время.
– Ну на хрена всё равно носиться с этой победой, как дурак с писаной торбой? Вон вьетнамцы не будут праздновать победу над США. Англичане, французы, испанцы и прочие. Только русские всё ещё помнят и скорбят.
– А как же не скорбеть, если всё возвращается обратно? Ты сам видел, что творится в нашем времени. И что фашизм это только идеология, которой прикрываются, чтобы не обнажать истинное нутро. Чтобы настоящее рыло не показывать, потому что маску фашизма можно сжечь, а вот с истинным лицом труднее, – покачал я головой.
– А какое оно, настоящее лицо? То самое, где человек человека поедом ест, лишь бы себе на одну новую шмотку больше заиметь? Ради этого деды воевали?
– Ты знаешь, вот в нашем мире каждый год в начале мая у сетевых уродов всегда случается обострение – они массово ломятся в сообщества и блоги, где речь заходит о Победе. Они устраивают своё бесконечное нытьё о миллионах изнасилованных немок и о кровавом Сталине, который кинул в горнило войны своих верных подданных. Они принимаются зудеть о том, что девяносто девять процентов населения встречали немцев с хлебом-солью. Они доказывают, что если бы не заградотряды, то советские люди побежали бы в сторону баварского пива и рекламы с борделями. И таким троллям всегда мало свободы, мало варенья и мало рекламы. Им невозможно доказать, что гадить на СССР – это гадить на собственного деда. Тролли не понимают, почему в храме нельзя танцевать похабные танцы. Им невдомёк, что есть нечто, не умещающееся в кармашке или в сейфе. Или на столе. А это – душа, долг, честь... Потому что уродам этого не нужно – они взяли бы деньгами или печеньками.
– А ты? Ты бы не взял? – усмехнулся Вишневский.
– Я бы не взял, – покачал я головой. – И не потому что я честный и бедный, а потому, что люблю свою Родину. Говоря твоими словами – люблю то место, где мне повезло родиться. И я не гражданин мира, я гражданин России.
Вишневский посмотрел на меня, потом разлил водку в два стакана и предложил:
– Будешь?
– Не, – помотал я головой. – Алкоголь укорачивает жизнь.
Вишневский хмыкнул в ответ и вытащи пистолет из-за ремня, положил его на стол:
– Вот что укорачивает жизнь. А алкоголь... Тем более, что тут водка не чета той, что в нашем мире продается. Если только у бульбашей можно такую найти.
Он взял граненный стакан и осушил его в несколько глотков. Занюхал кулаком, крякнул, а потом потянулся за селедкой и картошкой.
– Ты меня сюда привез не водку пить, – хмыкнул я. – Давай ближе к делу...
– Ближе к делу? Хм... Как тебе известно, мы попали сюда вдвоём... И я предлагаю тебе работать вместе.
– Вместе убивать Путина? Так на его место может прийти другой. Или ты в самом деле думаешь, что убив одного человека можно изменить будущее? Это ты "Терминаторов" насмотрелся?
– Да, я сперва собирался убрать его, но потом... Ты прав. Его конторские ребята поставили неспроста. И если бы не он, то возник бы кто-нибудь другой. А при тебе Чубайс ушел из России?
– При мне...
– И ведь его не тронули.
– Возможно за то, что он помог Путину в своё время, а президент в качестве ответной меры не стал препятствовать выходу на пенсию рыжему прохвосту. Он же даже имя сменил...
Со стороны наши разговоры походили на встречу двух старых знакомых, которые сидят на кухне и рассуждают о политике. Но это только со стороны. На самом же деле наши взгляды
