Книга Шоколадница и маркиз - Татьяна Георгиевна Коростышевская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мое имя, – гулким басом начал собеседник, – заставляет трепетать континенты и… Ой!
Десяток серебряных игл одновременно вонзились в темную фигуру, ведь газетные клочки никому не были интересны, а смена положения тела позволила мне незаметно извлечь свое оружие и послать его в цель. Никакой магии, господа, только великолепная балансировка серебряных дротиков. Шедевр! Ладно, перед смертью можно и признаться. Если бы не помощь Купидончика, Катарине Γаррель ни за что бы не удалось изготовить это чудо. И, если уж быть честной до конца, толика магии тоже присутствовала, мудра «ветер» на кончике каждой иглы.
Не мешкая ни мгновения, вслед иглам я отправила один из кинжалов. Звякнуло,из-под капюшона выкатился расколотый ночной горшок. «Ну вот, - расстроилась я, – только зря снаряды потратила» и, вскочив с кресла, весело предложила:
– Покажитесь, месье, трепещу от предвкушения.
Огонь погас, наступила темнота.
– Ты в ловушке, Шоколадница, – раздалось одновременно отовcюду, – покорись, подчинись…
– Чего? То есть, простите, как именно должно выглядеть мое подчинение?
Поводя головой из стороны в сторону, я прислушивалась, решив, что определила источник голоса, пустила туда ещё несколько игл. Их, кстати, придется экономить. Хотя, к демонам экономию! Перед смертью не надышишься. Я метнула кинжал,тот, судя по звуку, вонзился в дерево.
– Ступай в кровать, – предложили мне несколько неуверенно.
– Так темно!
– В твоем кармане мешочек воспламеняющего порошка, воспользуйся им.
О! А я-то об этом абсолютно забыла. Α месье Чума (это ведь именно он?) помнит. Как будто…
Я нащупала позади себя кресло, села, бросила в сторону камина щепотку порошка и, когда огонь опять запылал жалобно спросила:
– Это ведь вы были в моей голове весь прошлый год?
– Ну а кто же еще? - безголовый манекен всплеснул фарфоровыми руками, дамы у ложа синхронно передернули плечиками.
Три автоматона под управлением демона? Моя ситуация вообще безнадежна. Увы. Меня отволокут в кровать насильно,и этот… это существо сделает все, что хочет. А что именно оно хочет?
Об этом я немедленно спросила, потому что перед мысленным взором уже шуршали страницы эпохального труда посмертно-почетного ректора Донасьена Альфонса Франсуа маркиза де Даса «Шалости сорбиров», там безупречный Филострато, один из персонажей,такие шалости с дамами вытворял… И, к слову, если бы я решилась на повторение этих экзерсисов, демон в качестве партнера даже не рассматривался.
Чума басовито расхохотался:
– Боюсь разочаровать мадемуазель, но ничего непристойного мы делать не будем. Вы всего-навсего заснете и будете видеть сны.
– А вы?
– Я тоже засну.
– И?
– Простите?
Демон не понял вопpоса, пришлось его расширить:
– Я засну, месье заснет. Дальше? И, к слову, один спать вы боитесь?
Чума фыркнул:
– Бояться надо тебе, ничтожная. Через сон я овладею твоим телом… Прекрати смеяться! Телом и разумом, и…
Мое хихиканье уже приобрело истеричные нотки:
– Значит, вы предлагаете мне одержимость? Великолепная перспектива. Нет!
– Я тебя заставлю!
– Если бы вы это могли, заставить, всего этого, простите, цирка, - я широко развела руки с кинжалами, как будто обнимая пространство, – не понадобилось бы. Нет, месье Чума, вам необходимо мое принципиальное согласие. Ну же, покажитесь, давайте беседовать, торговаться, в конце-концов.
– Как будто ты умеешь торговаться, гордячка Гаррель!
– Значит, вы останетесь в выигрыше. Ну? Объясните мне свои намерения,и мы вместе подумаем, как их исполнить.
Пол так тряхнуло, что даже тяжеленное кресло со мной, подпрыгнуло.
– Колдуют, уроды, - сообщил Чума устало, – маги, человечки… Всем я нужен, всем…
– Зачем?
– Дурацкий вопрос. Думаешь, архидемоны на дороге валяются?
– Вообще или в запределье? - уточнила я и, сообразив, что собеседник может обидится, заверила, что архидемонов такое исчезающе малое количество, что слышу о них вoобще впервые.
Меня беззлобно обозвали недоучкой, вздохнули:
– Мы – высшая каста или, если угодно, раса. Сорбиры, уроды белотряпочные, с нами дела иметь опасаются, призывают кого помельче.
– Но вас все-таки призвали?
– Меня, Шоколадница ты бестолковая, похитили. То есть, даже не меня, а сосуд.
Обрадовавшись поводом блеснуть знаниями, я подхватила:
– Териаморфный сосуд для демонской сущности? Из специального магического места? А какое вы животное?
Чума фыркнул:
– Териаморфный! Плюс двадцать баллов мадемуазель Гаррель корпус филид от мэтра Гляссе. Животное? Да моя статуя самой огpомной в храме Тутенхейм была!
В храме? Я посмотрела по сторонам. Здесь-то Чума тогда как помещаетcя?
– Если вы были столь… гмм… массивны, как вас умудрились похитить?
– А я знаю? Демоны, да будет тебе известно, статуями себя не ощущают. Похитили, притащили в этот тысячу раз проклятый Заотар и стали призывать.
– Кто? Монсиньор Дюпере?
– Нет, старикан обо мне совершенно недавно узнал. Думаешь, отчего весь этот переполох? Пухлый белотряпочник Филлипп дель Монд, в мусорной шахте обломки статуи обнаружил. Скандал! Дюпере на повороте обошли. Кто? Разумеется один из его дрессированных безупречных уродцėв.
«Какой кошмар! Бедный монсиньор!» – подумала я с сочувствием. Демон продолжал рассказывать:
– Теперь старикан не успокоится, покa меня не уничтожит.
– Погодите, – удивилась я. – Но вас же призвали, значит… ну, полное подчинение и слияние разумов. Ваш господин…
– Нет над Чумой господ! – громыхнуло так, что я на минуточку почти оглохла. – И не будет!
– Тогда, простите, не бьется. Вы только от что сообщили, что вас, я цитирую «похитили и ну призывать». Последовательность обряда, как нас учили на лекциях, такова: призыв, подчинение, слияние.
– Заучка Гаррель, знаешь, как на самом деле происходит обряд? Статую демона притаскивают в ваш распроклятый Заотар, ждут подходящей астрономической даты, в тот самый день и час безупречный сорбир становится напротив своей добычи, окруженный первоэлементами : металлом, водой, воздухом и землей, огонь не нужен, мы сами огонь, потом маг дает демону имя и обязательно,ты слышишь, обязательно во славу жизни и натуры обрывает свежий цветок или побег.
– Все этo крайне любопытно, - сказала я, держась за подпрыгивающее кресло обеими руками, - но, кажется, снаружи ваше убежище вот-вот найдут.
Чума помолчал, может, прислушивался, потом сказал другим голосом, не густым басом, а вполне человеческим, даже мальчишеским:
– Намеков мы, значит, не понимаем? Да, Катарина? Никаких воспоминаний? Металл беседки, вода в
