Книга Горячая работа на холодной войне - Михаил Ефимович Болтунов

Довольный дружным матросским ответом, повернувшись ко мне, он озорно спросил:

— Нельзя ли повторить эту процедуру еще раз?»

Чтобы добраться из Ленинграда в Москву, адмирал Кузнецов предоставил английской военно-морской делегации свой спецпоезд.

Утром, встретившись с советским главкомом, Фрезер поблагодарил за великолепный поезд и лукаво заметил:

— В пути мы всю ночь играли с Ивлиевым в карты. Ставкой был ваш поезд.

Кузнецов принял шутку и широко улыбнулся. А Фрезер сделал скорбное лицо:

— Жаль, но Ивлиев к утру поезд отыграл.

Однако не все английские высокие гости бывали столь доброжелательны и легки в общении.

Примерно год спустя в Севастополь с визитом вежливости прибыла английская средиземноморская эскадра в составе крейсера «Ливерпуль» и двух эсминцев во главе с адмиралом Уиллисом. Ивлиев был командирован на Черное море.

Визит проходил по плану. Прошло много совместных мероприятий, и вот однажды по дороге в Ялту адмирал Уиллис неожиданно предложил заехать в Балаклаву. Как он выразился, «осмотреть памятные места, связанные с Крымской кампанией 1854 года».

Как отказать такому высокому гостю? Но Балаклава — это закрытый для посещения иностранцами город, а с другой стороны, англичане в той самой войне выступали как враги и агрессоры.

Пришлось проявить дипломатическую хитрость, объяснить адмиралу, что его уже ждут на обеде, и, если останется время, они заглянут в Балаклаву на обратном пути.

Но после дружеского обеда все отправились к морю, а машины уехали на заправку, и, к сожалению, «по техническим причинам» задержались. Когда они прибыли, надо было следовать в Севастополь и времени для осмотра Балаклавы не оставалось.

Однако, как говорят, не службой единой жив человек. В 1951 году Николай Ивлиев познакомился с балериной, солисткой таджикского театра оперы и балета им. Айни Ириной Дмитриевой. Вскоре они сыграли свадьбу.

В это время на английском участке разведуправления подбирали кандидата для поездки в командировку в Лондон на должность помощника военно-морского атташе. Предложили поехать Ивлиеву. Откровенно говоря, Николаю Васильевичу не хотелось второй раз ехать в Великобританию. Но, как говорят, долг превыше всего.

В разведке нет мелочей

С тех пор как Николай Ивлиев в 1945 году покинул гостеприимную Англию, прошло семь лет. Теперь она уже не была такой гостеприимной. Отношение к русским в туманном Альбионе оказалось весьма прохладным. И это Николай Васильевич вместе с супругой Ириной почувствовали сразу.

Прибыв в Лондон, первым делом они занялись поиском жилья. Поначалу постарались найти квартиру по объявлениям в газетах. Но всякий раз, когда переговоры с хозяевами подходили к благополучному завершению и те, естественно, интересовались, откуда приехали будущие жильцы, и, получив ответ, тут же находили наспех придуманный предлог для отказа. Многократные попытки заканчивались неудачей. Жена Ивлиева даже расплакалась от обиды за такое недружественное отношение англичан к советским людям. Николай, как мог, успокаивал ее, хотя и сам был не менее расстроен: куда делась теплота и благодарность британцев. Еще бы, теперь они не боялись Гитлера. А Уинстон Черчилль вновь стал самим собой, сбросил маску миротворца и, как прежде, ненавидел Советский Союз. Его фултонская речь, по сути, и дала отсчет холодной войне.

После долгих поисков супруги Ивлиевы наконец сняли квартиру через жилищное агентство. Правда, не обошлось и без курьезов.

Приехав к хозяину и осмотрев жилище, Николай вместе с водителем военно-морского атташе Александром Карихом решили согласиться на предложенный вариант. Переговоры, естественно, шли на английском языке. Однако Карих, недовольный старой мебелью, неожиданно употребил крепкое русское непечатное выражение. Хозяина словно ужалили, он вздрогнул и торопливо признался: «Я тоже русский!»

Фамилия «русского хозяина» была Шенкман. Он покинул Советскую Россию в 1924 году.

Как ни странно, но крепкое словцо возымело свое положительное действие. Шенкман сдал квартиру на более выгодных для Ивлиевых условиях. К тому же обещал заменить мебель на новую. И слово свое сдержал.

Позже Николай Васильевич и его жена познакомились с Шенкманами поближе и установили с ними дружеские отношения.

«Сетуя на свою судьбу, — рассказывал Ивлиев, — Шенкман с большим сожалением говорил мне о непростительной ошибке молодости, когда он сгоряча, обидевшись на требование об отзыве из Англии досрочно, перед самым окончанием института, отказался вернуться на родину.

Он очень скучал по России. Все стеллажи в его квартире были заняты книгами русских и советских писателей. Шенкман до самозабвения любил поэзию Твардовского, особенно поэму «Василий Тёркин».

Когда проблема с квартирой оказалась решенной, Ивлиев с головой окунулся в работу. Тут были свои немалые трудности, которые, впрочем, создал сам Центр. На ответственную должность военно-морского атташе в Лондоне назначили капитана 1-го ранга Николая Елисеенко, человека в разведке в общем-то случайного. Язык он знал плохо, опыта разведывательной и дипломатической работы не имел вовсе. Таким образом, руководство ГРУ решило влить «свежую кровь», призвав в разведку строевых офицеров из армии и флота. Однако эксперимент не удался. После первой же спецкомандировки за рубеж они были возвращены в свои части и на корабли. Правда, и там к ним не проявили особого интереса.

К счастью, оперативную деятельность в Великобритании возглавляли настоящие профессионалы. По приезде Николай Васильевич в должности резидента застал еще генерал-майора Бориса Разина. Борис Георгиевич в разведке был человеком известным и уважаемым. Бывший военный атташе и руководитель разведаппарата в Иране в период войны и после нее. Это под его руководством резидентура Разведывательного управления эффективно действовала накануне и в период проведения Тегеранской конференции, а Разин лично докладывал Сталину об оперативной обстановке в стране.

Бориса Разина на посту резидента ГРУ сменил генерал-майор Александр Рогов. Опытный разведчик, начальник разведотделов Юго-Западного и 3-го Украинского фронтов, будущий заместитель начальника ГРУ. Ивлиев стал заместителем руководителя разведаппарата.

«С Роговым, — признавался Николай Васильевич, — сложились хорошие деловые отношения. Резидент поручал мне проведение весьма сложных и опасных операций.

Так, мне пришлось заменить нашего сотрудника Бабича в достаточно рискованной операции. Ему грозил провал, и Центр срочно отозвал офицера на Родину.

Генерал Рогов привлекал меня также к проведению практических «вывозов» в город молодых сотрудников, обучению их живому