Книга Горячая работа на холодной войне - Михаил Ефимович Болтунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выручила Ивлиева и его сослуживцев девушка-разведчица. В одном из своих рейдов в тыл врага ее схватили фашисты и бросили в тюрьму. Она чудом выжила и запомнила тюремщика, по национальности русского, который издевался над заключенными и лично расстреливал их. Теперь она столкнулась с этим фашистским прислужником на судне и подслушала разговор о готовящемся бунте.
Схватить предателя было несложно, вот только разведчица знала его в лицо, а не по фамилии. Пришлось устроить медицинский осмотр пассажиров. Девушка сыграла роль медсестры. Так предатель был арестован, и инцидент, который мог иметь трагические последствия, исчерпан.
«По окончании рейса, — рассказывал Ивлиев, — все десять тысяч репатриированных были выстроены на пирсе мурманского порта. Вдруг из строя вывернулся не молодой уже человек, сорвал с себя кепчонку, отвесил по русскому обычаю поклон, опустился на колени, поцеловал землю и во весь голос, навзрыд, со слезами на глазах произнес: «Здравствуй, русская земля!»
На дворе стоял апрель 1945 года.
Золотые часы «Омега»
В Москву Николай Ивлиев прибыл 1 мая 1945 года. Столица встретила его по-праздничному украшенная флагами, транспарантами. Было уже достаточно тепло и солнечно. На Севере в это время еще стояли холода, и он ступил на столичный перрон в зимней форме одежды. Прохожие, как казалось ему, с удивлением смотрели на тепло одетого моряка.
Но главное событие в его жизни случилось, конечно же, в день Великой Победы 9 мая, который он встретил с ликующими москвичами на Красной площади. Николай не без основания считал себя причастным к этой победе. Ведь он не только работал на берегу, но и участвовал в северных конвоях, ходил на кораблях, вступавших в морские сражения. В Великобритании за такие походы офицеры и матросы удостаивались высоких наград, а Ивлиева на родине даже не признали участником Великой Отечественной войны. Только через 44 года, в 1989 году, справедливость восторжествует, и Николаю Васильевичу наконец вручат удостоверение фронтовика.
Впрочем, это будет потом, а в цветущем победном мае сорок пятого Ивлиев ни о чем подобном не думал, он просто был счастлив. Беспокоился, правда, за свою судьбу, прекрасно понимая, что очередной этап в жизни пройден. Однако долго волноваться не пришлось. Руководство оставило его в Центре, как говорят разведчики. Ивлиев получил назначение на должность офицера Главного разведуправления Главного морского штаба ВМФ.
«Это назначение, — признается Николай Васильевич, — я рассматривал как положительную оценку моей первой зарубежной командировки. С другой стороны, понимал, что командование возлагало надежды на мою будущую деятельность.
Работа в Центре оказалась для меня интересной и очень полезной. Подобно опытному врачу-рентгенологу, сотруднику центрального аппарата разведки следует научиться видеть, чувствовать и, если хотите, предугадывать ошибки в работе офицеров на местах. Но и этого мало. Надо иметь свое видение путей предупреждения провалов и исправления ошибок. В этом ценность опыта работы в Центре».
А началась работа почти с мистического случая. Был выходной день. Ивлиев находился на дежурстве по Главному управлению, когда к нему доставили симпатичного молодого человека.
Прибыл он с Севера, в сопровождении двух офицеров. В документах было сказано: «для дальнейшего прохождения службы». Фамилия доставленного — Александр Романов ничего не говорила Ивлиеву. Однако каково же было изумление Николая, когда на руке этого самого неизвестного Романова он увидел такие знакомые и милые его сердцу золотые часы «Омега». Возможно, он и засомневался бы, мало ли подобных, хотя и весьма редких, часов бродит по миру, если бы не характерная царапина на одной из граней корпуса.
Дело в том, что это были его часы. Николай приобрел их в Исландии. В Британии в ту пору часы этой всемирно известной фирмы почему-то не продавались. «Омега» нравилась Ивлиеву, и он дорожил покупкой, но однажды в Халле на дороге поскользнулся, и его велосипед врезался в дерево. Все обошлось небольшим ушибом, но корпус часов немного пострадал.
А вскоре начальник Ивлиева по военно-морскому аппарату — Иван Агафонов попросил уступить ему «Омегу» по «служебной надобности». Николай уступил.
Правда, часами дело не закончилось. Ивлиеву было поручено выполнить несколько заданий — добыть полный комплект документов на погибшего матроса, а позже устроить по этим документам неизвестного молодого человека на одно из иностранных коммерческих судов. С этими задачами Николай успешно справился. А теперь перед ним стоял тот самый «неизвестный», ради которого он так старался. Интересный поворот судьбы, ничего не скажешь.
Кроме своих непосредственных обязанностей офицера разведуправления, Ивлиеву приходилось выполнять сугубо специфические поручения. А поскольку в коллективе он считался специалистом по Великобритании и прекрасно владел английским языком, всякий раз, когда Главный штаб ВМФ посещали высокие гости из Лондона, его привлекали в качестве гида-переводчика.
Так, в 1946 году по приглашению главкома ВМФ Николая Кузнецова в Советский Союз прибыл командующий флотом Великобритании адмирал Фрезер. Ивлиев был знаком с адмиралом. Они познакомились в 1944 году в Лондоне, когда Фрезеру вручали орден в советском посольстве. Теперь на правах старого знакомого ему предстояло обеспечивать визит британского адмирала.
Фрезер, несмотря на свой солидный возраст, был человеком энергичным, с тонким чувством юмора.
«Узнав от меня, — вспоминал Ивлиев, — что по программе визита в его честь в Ленинграде на пирсе будет выстроен почетный караул, он изъявил желание приветствовать моряков непременно по-русски. Я сказал, что буду подсказывать ему нужные фразы, но адмирал все время нашептывал слова, стараясь заучить наизусть.
Выйдя на пирс и приняв рапорт от начальника корпуса, поравнявшись с оркестром, он приветствовал их на ломаном русском:
— Ждрасте, мужиканты!
Дойдя до строя матросов, несмотря на мою подсказку: «Здравствуйте, матросы!» он повторил засевшую в мозгу фразу:
— Ждрасте мужиканты!
