Книга От Андалусии до Нью-Йорка - Илья Исаевич Левит

Средневековья. Его отставка стала для Мадрида даром неба, ибо, больше не удавалось наладить координации действий между Турцией и европейскими врагами Испании, хотя такие попытки делались.

До XX века ни один иудей не занимал в мире такого положения.

Остается сказать несколько слов о его звании «Герцог Наксосский». Наксос — это остров в Эгейском море, в то время считавшийся весьма богатым. Там добывался корунд (наждак) — важный тогда минерал.

Герцогство Наксосское (о. Наксос и маленькие острова рядом с ним) было основано в эпоху крестовых походов. Когда турки-османы усилились, герцоги научились ладить с ними, выплачивая им дань. Все же, незадолго до Кипрской войны, турки тех герцогов прогнали. Вскоре султан Селим II подарил Иосифу Наси этот остров и еще 12 маленьких островов. Так что европейцы, по инерции, перенесли на него титул «Герцог Наксосский». Сам Иосиф Наси с гордостью называл себя «Герцогом Эгейского моря», хотя жить продолжал в Стамбуле. А в Европе ходили слухи, что мечтал он стать повелителем Кипра (под верховной властью султана). В истории он остался как «Герцог Наксосский».

Евреев в Османской империи терпели и дальше, но столь высокого положения никто из них больше не занимал. В частности потому, что с конца XVI века в стране усиливается влияние фанатичного мусульманского духовенства. Культурная жизнь была задушена[32], а отношение к иноверцам заметно ухудшилось.

Глава сорок седьмая

Прощание со Средиземным морем

К концу Средних веков стало очевидно, что Средиземное море более не центр мировой экономической жизни, не «мать всех коммерций». Многое вызвало упадок, в том числе описанное мной североафриканское пиратство. Имел значение и окончательный развал экономики южных присредиземноморских областей Испании после изгнания морисков (крещеных арабов) в начале XVII века (см. дальше). Мориски восприняли это как трагедию. А мараны, уже настроившиеся на эмиграцию, наоборот, воспользовались случаем и старались затесаться в толпу высылаемых. Но все это было не главное. Главное было смещение мировых торговых путей, вызванное великими географическими открытиями. Действие этого фактора медленно, но верно нарастало. Пути эти вернутся на Средиземное море в XIX веке, с открытием Суэцкого канала, уничтожением пиратства[33], освоением Россией причерноморских степей. Но, пока что, надвигался упадок. И он очень ощущался в Италии — еще недавно самой развитой стране мира. Тут сказывались и дополнительные факторы — разорение в ходе «Итальянских войн» (длительные войны между Францией и Испанией на итальянской территории), захват части страны Испанией[34], бесконечная борьба с турками, сокращение паломничества в Рим из-за распространения протестантизма. На фоне общего явного упадка бросалась в глаза устойчивость Венеции. Это государство, страдавшее от всех вышеперечисленных факторов не меньше (если не больше) остальной Италии, сумело перестроить свою экономику и приспособиться к новой реальности. Много тут чего можно было бы рассказать, но мы ограничимся одной областью — перестройкой венецианской торговли.

В старое доброе время на первом плане была торговля экзотическими товарами Востока, подвозимыми к портам Леванта (Восточное Средиземноморье) верблюжьими караванами. В первую очередь, это были пряности, закупаемые венецианцами у мусульманских купцов и расходившиеся из Венеции по всему западному христианскому миру. Менее экзотические товары, типа соли, кож, воска и т. д. тоже, конечно, имели значение, но были не на первом плане. Однако, как мы знаем, уже в первой половине XVI века торговля пряностями стала переходить к Лиссабону и Антверпену. И чем дольше, тем больше этот выгодный и важный тогда бизнес отходил от Средиземного моря. Надо было перестраивать торговлю на более простые товары, тем более что рост городов и промышленности подымал на них спрос. Как мы все знаем, перестройка — дело очень непростое. И в том, что Венеция смогла ее осуществить, большую, а может, и решающую роль сыграли евреи. Жили евреи в Венеции издавна[35], знали времена получше и похуже, но нас интересует конец XVI века. В это время евреи Венеции делились на две группы. Во-первых, сефарды. Они жили в «новом гетто». Они нас и будут интересовать. А еще были ашкеназы. Они жили в «старом гетто», были гораздо беднее и занимались традиционными занятиями центрально-европейских евреев — ростовщичеством и торговлей старьем. Нас они сейчас не интересуют[36].

Итак, венецианские сефарды. Их тоже делили на «левантини» и «понетини». «Левантини» — это те сефарды, которые с Пиренейского полуострова переселились в Левант — Восточное Средиземноморье (или это сделали их предки). Потом они по каким-то причинам (обычно деловым) переехали в Венецию. «Понетини» — это те сефарды, которые переселились в город на островах прямо с Пиренеев в эпоху изгнания. В обеих этих группах, по-видимому, были и мараны, вернувшиеся в иудаизм, но это не афишировалось, особенно после истории, которая приключилась с Иосифом Наси и его семьей. Среди сефардов были крупные коммерсанты, которые вели энергичную внешнюю торговлю. И духовная жизнь евреев Венеции была богата[37], но сейчас мы говорим о делах торговых. Само слово «гетто», кстати, родилось в Венеции, когда евреям выделили остров, где до этого были литейные мастерские, по-итальянски — «гетто».

Итак, около середины XVI века в Венеции начали понимать важность освоения балканского рынка, то есть западных районов Балканского полуострова. Места эти в конце Средних веков были довольно отсталыми и находились далеко от крупных городов типа Салоник и Стамбула (эти города лежат на востоке Балкан). А вот Венеция была гораздо ближе к балканской глубинке, к Боснии например. Так что естественно было открыть рынок Западных Балкан для венецианских товаров и организовать там закупку сырья. Но гладко было на бумаге. Во-первых, там властвовали турки. Во-вторых, не было ни хорошего порта, ни дорожной сети.

И, в довершение всего, на Адриатическом море «пошаливали» «ускоки» — особый сорт пиратов. Нечто среднее между казаками (запорожскими или донскими) и классическими гангстерами. Уникальное явление позднесредневековой Адриатики. Начало этому явлению положили христиане — выходцы с Балкан, бежавшие от турецкого гнета. В бесчисленных бухтах Далмации — восточного побережья Адриатики — они завели флотилии легких судов и начали морскую партизанскую войну с турками. Теоретически, они считали себя подданными венских Габсбургов. Практически, были самостоятельны. Вскоре к ним набежало много разного рода авантюристов. И они начали настоящий пиратский промысел, нападая и на суда турецких купцов, когда те стояли в венецианских гаванях. Такие набеги турки и использовали, между прочим, как повод к Кипрской войне — венецианцы должны были отвечать за безопасность в своих портах. Говорят, были ускоки добрыми католиками, считали себя чем-то вроде крестоносцев. Теоретически, они грабили только мусульман и