Книга Скованная временем - Райса Уолкер

∞ 14 ∞

Ее волосы были длиннее, и моя Шарлейн сочла бы белую юбку и бледно-желтый свитер чересчур скромными даже для церкви, но это определенно была она. Она над чем-то смеялась с идущей рядом с ней девушкой, пока они приближались, и не обращала особого внимания на нас, пока ее глаза не остановились на Трее. Она окинула его быстрым, но тщательно-оценивающим взглядом, каким она одаривала каждого хотя бы немного симпатичного парня. Затем мельком взглянула на меня, словно присматриваясь к конкурентке. Да, это определенно было похоже на Шарлейн.

И это навело меня на мысль.

– Та, что в желтом, – осторожно прошептала я Трею, – это Шарлейн. Подыграй мне, ладно? Мы кузены. У нас будет больше шансов поговорить с ней, если она решит, что ты свободен.

– Ты что, решила мною поторговать?

Я подавила смешок, ответив:

– Всего на час. Я знаю Шарлейн, и не важно, в какой мы временно́й линии. Она только что одарила тебя оценивающим взглядом, и она заговорит с тобой, если ты будешь хоть немного расположен к ней.

У него не было времени на возражения, потому что толпа послушников уже добралась до нас. Шон представил Трея, который, в свою очередь, представил меня как свою кузину Келли. Слегка раздраженное ударение на слове «кузина» заметила, по-видимому, только я. Улыбка Шарлейн мгновенно стала ярче.

Побеседовав пару минут, мы быстро прошли в главную часовню и уселись в один из первых рядов. Круглое помещение было устроено скорее как зрительный зал, чем как обычная церковь: в конце зала было установлено три приподнятые секции, которые напоминали ложи на стадионах или в больших театрах, за исключением того, что обычно ложи не облицовывают материалом, напоминающим пуленепробиваемое стекло. Все три секции были освещены, и две из них были заняты, в основном пожилыми мужчинами и несколькими женщинами в дорогих костюмах.

В этот момент в третьем секторе открылась дверь, и четверо мускулистых мужчин, напоминающих телохранителей, вошли внутрь и внимательно осмотрели помещение, заглянув даже под сиденья. Очевидно, убедившись, что здесь безопасно, они вышли, и буквально через несколько секунд вошла Паула Паттерсон. Я никак не могла привыкнуть к мысли, что теперь она президент, а не вице-президент. За ней следовал ее муж, пожилой и полный мужчина, и четверо ее сыновей, которым было лет двадцать или чуть больше. Ее невестка вошла последней в компании двух малышей, ни один из которых, судя по их лицам, не был в восторге от происходящего.

Я снова перевела взгляд на переднюю часть зала, которая представляла собой полукруглую сцену с гигантским плазменным экраном. Огромный символ киристов светился в центре, в окружении фотографий их религиозной деятельности, что сменяли друг друга каждые несколько секунд.

Высокие витражные окна чередовались с белыми каменными панелями внешних стен. На некоторых окнах были изображены сцены из библейских сказаний, похожие на те, что я видела в других церквях, – Ноев ковчег, Мадонна с младенцем и так далее. Наряду с ними также был Будда, но более половины работ явно основывались на киристской истории. На многих из них был изображен высокий человек с короткими темными волосами и в белом одеянии, который благословлял детей, лечил больных и раздавал людям золотые монеты. Спустя несколько минут я осознала очевидный факт – это был мой дед, притворяющийся братом Киром.

Я села слева от Трея. На сиденье по другую сторону от меня плюхнулся один из послушников. Он все еще, не прекращая, болтал о достоинствах главного тренера «Балтиморских Иволг» с другим послушником в ряду прямо перед нами и не обращал на нас никакого внимания.

Шарлейн сидела справа от Трея в компании подруги, с которой я видела ее ранее и которую представили нам как Еву. Девушка была безупречно и очень модно одета, и я подозревала, что одна ее сумочка стоила больше, чем весь тот гардероб, который был у меня еще до временно́го сдвига.

Ревновать Шарлейн к этой новой лучшей подруге было жалким, но я не могла ничего с собой поделать. У меня было совсем мало близких друзей, и немного больно было видеть, как меня заменили. Я искоса взглянула на Еву и успокоилась, заметив, что тушь ее была размазана, а нос слишком крючковат для идеального, хотя я подозревала, что этот недостаток в скором времени исправят поездкой к пластическому хирургу.

Трей тоже рассматривал окна в перерывах между ответами на вопросы Шарлейн. Он толкнул меня локтем и чуть заметно кивнул в сторону панели прямо за моей спиной. Молодая женщина стояла посреди сада с поднятыми руками, ее глаза были устремлены вверх. Она была одета в подпоясанное белое платье без рукавов, а на одном из концов пояса висел большой бронзовый медальон. Темные непослушные локоны рассыпались по ее плечам. Слова Кэтрин эхом отдавались в моей голове «Знаешь, ты похожа на нее». Она не шутила.

Трей наклонился к Шарлейн и сказал: «Расскажи мне об окнах, они очень интересные. На этом Кир лечит больных, но кто эта женщина там, – он указал на панель позади меня, – и на противоположной стене?»

Я немного напряглась, не уверенная в том, что было бы разумно привлекать внимание к этому окну, но хотелось услышать ответ Шарлейн. Я смогла найти лишь очень краткое упоминание о Пруденс в интернете.

Шарлейн одарила Трея своей лучшей улыбкой, той самой, которую, как я знала, она практиковала перед зеркалом.

– Это сестра Пруденс, – ответила она. – Пруденс – оракул, как и Кир, но она гораздо более… открыта. Я никогда не видела брата Кира. Никто из нас не видел его лично, кроме брата Конвелла и его семьи, поэтому не могу ничего сказать о его изображениях. Но те, на которых сестра Пруденс, – очень близки к действительности.

– Значит, художник рисовал с фотографий? – спросил Трей.

– Ну, возможно. Наверное, где-то есть фотографии Кира, хотя я их не видела. Но примерно семь или восемь лет назад я видела Пруденс здесь, в храме. Она посвящала брата Конвелла, когда он принимал пост главы этого региона, что ранее принадлежал его матери. Мне кажется, она назначает всех региональных лидеров.

– О… – Трей на мгновение замолчал. – Я не знал, что она жива. Витражи не часто изображают живых людей.

Шарлейн сделала долгую паузу, словно тщательно обдумывая свои следующие слова:

– Мы не часто говорим об этом вне храма, но Пруденс и Кир живы. Не только здесь, – она постучала себя по груди, – в наших сердцах, как другие пророки. Они живые. Вечно.

Она кивнула в сторону окна позади меня, продолжив:

– Это изображение, например, было создано почти сто лет назад. Окна сохранились от прежнего регионального храма в Виргинии. Моя мать видела сестру Пруденс, будучи совсем маленькой, и сказала, что она все еще выглядит точно так же, как и тогда, – Шарлейн улыбнулась мне. – Знаешь, ты похожа на нее.

Я нервно улыбнулась ей в ответ и пожалела, что не взяла с собой очки или что-нибудь еще, что могло бы хоть немного изменить мою внешность. Конечно, я не думала, что когда-нибудь столкнусь с витражом моей тетушки-двойника. Трей ловко перевел разговор на какую-то другую область вероучений киристов, отвлекая внимание Шарлейн. Наблюдая за ним, я понимала, что он гораздо более искусно работает под прикрытием, нежели я, и уже не в первый раз пожалела, что он не составит мне компанию в моем перемещении на выставку.