Книга История ОБХСС и экономическая преступность в России в ХХ веке - Сергей Холодов

Дело дошло до Черненко, сменившего на посту генсека Андропова, и добро на привлечение к ответственности узбекских руководителей мы получили. Но при этом были опасения: мы могли этих людей потерять. Многим в таких случаях нашептывали, что им лучше уйти из жизни. И этим породили серию самоубийств. То, что произошло с министром МВД Щелоковым. С Каримовым обошлось — его мы взяли живым. А Эргашева не уберегли — он застрелился.

Мотивы этого и других самоубийств были очень простые: по закону со смертью прекращается уголовное преследование лица. А значит, все богатства, которые он нагреб, остаются семье. Удобно: вроде бы имя сохранил — соучастников не назвал и все миллионы родным оставил. Эта порочная схема была отработана до совершенства. Но мы ее сломали, как только всем фигурантам дали понять: уход из жизни не позволит сохранить преступные ценности и освободить родственников-соучастников от уголовной ответственности. В итоге многим удалось сохранить жизнь — самоубийства тут же прекратились.

Если говорить о масштабе изъятий, которые мы проводили, вспоминаю молочные фляги и бидоны, набитые ювелирными украшениями, золотыми монетами, извлекаемые из гаражей, подвалов, огородов. Многое закупалось партиями. Кстати, тут нам опять пришлось применять ноу-хау. По закону каждую изъятую вещь мы должны были на месте описать и взвесить, на что потребовалось бы несколько недель. Поэтому мы опечатывали эти бидоны, помещали в сейф с двумя ключами: один был у меня, другой у сотрудника КГБ. И потом в спокойной обстановке производили осмотр. Вообще учет и контроль были очень строгими. А когда громили "кремлевское дело", наши обвинители заявили о недостаче. Но из того фокуса ничего не вышло — все золотые монеты, кольца, браслеты, деньги находились в Гохране и Госбанке, куда мы их сдавали по описи».

Вот такая хроника. Любопытно, что на I Съезде народных депутатов Гдлян и Иванов не смогли представить никаких доказательств по мифическому «кремлевскому делу», оказавшись способными лишь на очередную митинговую риторику. Недаром новая комиссия, на сей раз Верховного Совета, образованная на Съезде народных депутатов СССР под председательством Роя Медведева, вынуждена была осудить действия Гдляна и Иванова, и рекомендовала уволить их из органов прокуратуры.

А миллионам советских людей запомнилось другое. Громкое высказывание Гдляна: «Это не Узбекское дело, это кремлевское дело!». Он умело переводил разговор в злободневную политическую плоскость… О политической подоплеке красноречиво свидетельствовал и образ одного из главных фигурантов разоблачений — Юрия Чурбанова.

Чурбанов

Юрий Чурбанов начинал в райкоме комсомола. Служил инструктором в политотделе главного управления мест заключения МВД РСФСР. В ЦК комсомола заведовал сектором по работе с подростками в отделе пропаганды. Когда Чурбанов женился на Галине Брежневой, он был всего лишь подполковником и заместителем начальника политотдела мест заключения МВД СССР. Их познакомил сын министра внутренних дел Щёлокова, Игорь. В ту пору Чурбанов был женат. Ради брака с Галиной Леонидовной ушел от жены, оставил сына. Молодожены получили квартиру на улице Щусева, им построили дачу. Карьера зятя генерального секретаря стремительно пошла вверх. Чурбанова сразу произвели в полковники и назначили заместителем начальника политуправления внутренних войск. Через три года после свадьбы он стал начальником политуправления, получил генеральские погоны и орден Красной звезды. Ну, а потом стал генерал-полковником, первым заместителем министра внутренних дел и членов ревизионной комиссии ЦК КПСС. О его служебных качествах говорят каждое. С одной стороны — профессионал, далеко не выскочка. С другой — от близости к генеральному голова его, видимо, малость закружилась. Тем больнее было падать после смерти тестя.

Уже в середине 1985 года Чурбанова перевели из первых замов министра на декоративную должность начальника главного управления внутренних войск по военно-научной работе. А затем отправили на пенсию. Но это была лишь прелюдия. Вскоре его арестовали по всё тому же «узбекскому делу». Он получил двенадцать лет колонии усиленного режима и отправился в места не столь отдаленные. Других, куда более крупных сановников, действительно определявших судьбу страны, миновала чаша сия. Отделались потерей должности и партбилета, быстро ставшего ненужным. Отчего же именно Юрий Чурбанов был избран на роль «козла отпущения»? В чем была его вина?

Еще 15 ноября 1982 года, через несколько дней после смерти Брежнева, как рассказывает сам Чурбанов, его пригласил к себе Юрий Владимирович Андропов и сказал: «Пока я жив, тебя и твою семью никто не тронет». Так и вышло. Но в марте 1985-го пришел Горбачев, и через три месяца его перевели на должность замначальника Главного управления внутренних войск МВД. Уже тогда началось наружное наблюдение за зятем покойного генсека. А после отставки Чурбанов ясно понимал, что арестовать его могут в любой момент.

Случилось это через полгода прямо в кабинете Германа Каракозова, начальника следственной части Генпрокуратуры. Снова предоставим слово Чурбанову: «Сняли с меня "Ролекс", подаренный Леонидом Ильичом, галстук, подтяжки, шнурки из ботинок вытащили. Я тогда похудел немного, пришлось брюки руками поддерживать. В общем, достаточно унизительно…

Почему я признал несколько эпизодов из тех, что вменяли мне в вину? Как-то раз следователь Гдлян "по дружбе" сказал мне: "Не возьмете на себя хотя бы три эпизода, будет принято решение подвести вас под высшую меру". Я в этой системе не одно десятилетие проработал, так что знал: "намазать лоб зеленкой", то есть расстрелять, могли. И угроза была реальной.

Укрепило меня в том, что сопротивляться бесполезно, свидание с председателем КГБ Чебриковым. Я, сидя в "Лефортово", обратился к нему с письмом. И он приехал! Приводят меня в кабинет начальника тюрьмы, а там Виктор Михайлович, с которым мы были знакомы. С Брежневым он вообще дружил. Обнялись, сели, стали разговаривать. Я просил только одного: разобраться в моем деле по справедливости. Он мне ответил: "Юра, правила ты знаешь. И понимаешь, что без решения политбюро тебя арестовать не могли. А оно, как известно, не ошибается…"

Что я взял на себя? Тюбетейку и халат с золотым шитьем, кофейный сервиз, стоивший рублей сто, наверное. И главное — взятку в 90 тысяч рублей (из первоначальных "полутора миллионов")».

Впрочем, всё было не так просто. 15 января 1987 г. на первом допросе Чурбанов дал показания о том, что он получил 600 тысяч рублей от пятнадцати не названых лиц. 16 января на втором допросе Чурбанов назвал этих людей поименно и добавил, что получил в разное время еще около 400 тысяч рублей Подробно рассказал о том, как его принимали на дачах у первых секретарей Хорезмского, Ферганского, Самаркандского обкомов партии, как неоднократно получал крупные взятки от первого секретаря ЦК Таджикистана (это все-таки было не только Узбекское дело!) Овезова. 17 января 1987 года Чурбанов дал показания о том, что в течении длительного времени он получал взятки по 5 тысяч рублей от группы сотрудников МВД, которым позднее было присвоено генеральское звание…

Из воспоминаний старшего следователя по ОВД при Генпрокуроре СССР В. Калиниченко: «Я хорошо помню, как нагнетались страсти вокруг Чурбанова. Каракозов со мной советовался, идти на арест или нет. Я сказал, что, по-моему, это будет ошибочное решение — там больше политической ангажированности и конъюнктуры, чем реальной вины. Тем не менее Чурбанов был арестован. Когда у него на даче делали обыск, туда выехала бригада с отбойными молотками. Ломали стены, вскрывали полы, а привезли единственную ценность — мраморный бюст самого Чурбанова, который ему сделал какой-то скульптор. Возможно, горячий поклонник его как заместителя министра внутренних дел СССР. Обыск на квартире Галины Брежневой вообще не дал никаких результатов. Его полностью снимали на видеокамеру».