Книга Любовь без цензуры - Катя Саммер

- Hey, wait a minute, - услышала где-то сбоку.

Сфокусировала взгляд и нашла высокого парня в форме красного цвета. Как и у Фила!

- I know you, - двухметровый блондин со смазливым личиком и вытянутым подбородком сощурился, указывая на меня пальцем.

- Phelix Vetrov is my boyfriend, I need to talk to him! – завизжала я изо всех сил.

Парень показал охране поставить меня на место. Я встряхнула волосы и поправила одежду. Подняла рюкзак с пола и пошла за ним по длинному коридору.

Мы как раз завернули за угол, когда Феликс открывал дверь, чтобы зайти в раздевалку. Наши взгляды пересеклись. Я взвизгнула и помчала со всех ног. Запрыгнула на Фила и крепко-крепко обняла.

- Я успела… - шептала я, прерывая бесконечную череду поцелуев. – С днем рождения! Фил… Так люблю!

Феликс выглядел счастливым, радостным, но, мягко говоря, удивленным. Он отошел к стене под свист и комментарии команды, аккуратно вернул меня на землю.

- Что ты здесь делаешь? – наконец выдал он, стискивая ладонями мои скулы.

Мой грязный, потный, лохматый герой! Как я скучала.

- Бросила все и приехала. К тебе. Не могу без тебя, Фил. Люблю так, что…

Он поймал губы, облизал, поцеловал с языком. Как будто радуясь, как будто ужасаясь.

- Господи, сумасшедшая… Почему не сказала?

- Сюрпрайз!

Я раскинула руки в стороны, но он, рассмеявшись, снова сгреб меня в объятия.

- Я тоже без тебя погибал. Сейчас шел и понимал, что ничего мне без тебя на хер не надо. Собирался в следующий раз хреново сыграть и так слиться за неделю-две. У меня ведь испытательный срок.

- Хреново и сыграть – понятия, в твоем случае, несовместимые.

Фил закинул голову назад от смеха. Его глаза искрились таким неподдельным счастьем, что на душе стало тепло. Долгий зрительный контакт. И вот радость сменилась похотью. Тепло опускалось все ниже, и разгоралось пламя. Боже, он невыносим.

- Как ты вообще оказалась здесь? Я ведь ничего толком не говорил…

- Твой отец… помог. И Артем с ребятами. Все подробно тебе расскажу, а пока…

Фила позвали. Парни выглянули из раздевалки и позвали на пятиминутку с тренером. Я отпустила его руку.

- Мы собирались отметить победу командой, типа посвящение, - пояснил он.

- Да-да, конечно, - я шагнула назад. – Мне все равно нужно хотя бы заселиться в гостиницу, тут недалеко, и принять душ.

Я закрыла нос, изобразив неприятный запах.

- Конечно, иди, - повторила я.

- Ты че, больная?

Рот Фила растянулся в идеальной белоснежной улыбке, которая заставляла сердце биться быстрее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Я тебя больше ни на метр от себя не отпущу!

Он притянул и обнял, а я разве что не замурлыкала.

С ним так хорошо. Как не было нигде и никогда.

Бонус

Аля

С тусовки у Ветрова прошло полмесяца. И мне до сих пор удавалось избегать ненужных встреч. Правда первую неделю я позорно пряталась от реальной жизни на фейковом больничном. А сейчас уже четвертый день радовалась тому, что наши практические занятия перенесли из главного корпуса в новое здание, где располагался учебный зал судебных заседаний.

- …И Ветров опять в Америку свалил. Вот бы и у меня был такой папочка, как у него, а-ах… - вздыхала Онегина, наша староста. – Ты, кстати, слышала, что они с Олейником помирились?

Конечно. Еще и видела! Перед отъездом Фила они с Маратом несколько дней подряд по́стили свои довольные рожи в инстаграм.

Да, я понимала, что их дружба рано или поздно восстанет из пепла - а после той ночи душевных и физических излияний Фила над тазиком, которые я подслушала, это было ожидаемо. Я вроде и приготовилась к такому исходу, а все равно чувствовала себя отвратно. Ничему не научилась у матери. Оказалась за бортом и совсем одна.

Так вот! Шикарно у меня получалось избегать этих лучших друзей с момента их примирения, но сегодня что-то пошло не так. С раннего утра, когда увидела на стоянке тачку Олейника, а потом и его самого. Заметьте, на нашей паре международного права! И зачем он приперся? Ведь разные выбрали специальности и благополучно обходили друг друга стороной. А сегодня он завалился в аудиторию и бесцеремонно так заявил лектору, что его курсовая перекликается с темой семинара и ему очень полезно будет послушать. А Фирсову, нашему преподу, только бы самолюбие потешить. Довольный такой остался, проходи, мол, садись, ни в чем себе не отказывай…

Но что мог усвоить Олейник, понятия не имею. Он же ни на минуту не отводил от меня взгляд. Что-то строчил на телефон, так я выключила его. Пусть не отвлекает будущего юриста! Мне диплом нужен, чтобы запрет на приближение ему выписать!

Настырный он, правда, был. У меня, что ли, научился? Стал записки через однокурсников передавать. И все предателями оказались, помогали. Почтовые голубки, е-мое. Я выбросила несколько подряд, даже не развернув. А когда четвертую мне Онегина протянула, так я на дебаты вызвалась. А что – поспорить это я любила, мне только повод дай. Хоть там не достанет. Отвернулась специально, но затылком ощущала, как он меня взглядом прожигал. Идиот, честное слово! Неужели неясным языком с ним объяснялась?

Только звонок прозвенел, вылетела из аудитории. На сегодня я уж без сомнения отучилась. Скинула старосте голосовое, чтобы вещи мои после пар у дяди Гоши, охранника нашего, оставила и, если спросят, сказала, что плохо мне стало, домой ушла. И телефон выключила. Забрала куртку из гардероба и сбежать собиралась, но опередил меня гад. Припарковался прямо перед входом. И как успел? Наперед знал, что делать буду? Я же план только сейчас придумала.

Попыталась, конечно, через спортзал пробиться, а там строительные леса все перегородили. Из-за ремонта задний двор закрыли и даже курилку студентам с другой стороны организовали. В общем, потыкалась, помыкалась, как хомяк в банке, и уселась на подоконнике, в закутке, где никого никогда не видела. Разревелась. Почему? Да не знаю я.

Марат телефон мне обрывал две недели, а я его игнорировала, как могла. Выходило, конечно, плохо – один раз случайно трубку взяла, потом еще несколько раз, чтобы послать. Но как умела. Потому что не знала, как реагировать на те сообщения, что он писал. Которые перечитывала ночами по сто раз. Ведь, что бы я ни говорила, а тело всегда по-особенному реагировало на этого дурака. Лучшее доказательство – то самое утро у Ветрова, когда Марат орал на меня, обзывал, учил жизни, а потом, услышав все прелести о себе в ответ, затыкал рот поцелуем. Иногда казалось, что рука до сих пор дрожала от пощечины, которую я ему залепила.