Книга Любовь без цензуры - Катя Саммер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я же расплакалась,
Я не железная.
Мама Америка,
В двадцать два берега.
Фил не соврал, его люди примчались ко мне через две минуты после того, как я набрала номер, занесенный им в избранное на чрезвычайный случай, и произнесла только одно слово – приезжайте. Объявились в полной боевой готовности, пришлось еще около получаса доказывать им, что тревога ложная и мне ничего не угрожало. Но Артем все равно настоял на проверке периметра, и, только убедившись в правдивости моих слов, снизошел, чтобы поговорить со мной.
Начальник охраны Ветровых связался с Эдуардом, долго что-то обсуждал, но все же усадил в бронированный джип и отвез далеко за город к мужчине, который от и до выполнил свое обещание помочь.
Всего за несколько дней за меня собрали все необходимые документы для оформления визы, и уже в понедельник я была на собеседовании в Москве, что казалось мне невозможным. А после всех формальностей, прогулки по столице и посещения Третьяковки – стыдно признаться, что ни разу в жизни там не была до тех пор – со штампом в загранпаспорте летела на крыльях любви к Феликсу. Ну, или как летела – ползла, судя по растягивающейся на часы задержке. Все не могло быть так просто, правда ведь?
Хотя просто и не было. Вспомнить даже, как сложно оказалось решиться положить на стол Верховинскому заявление на увольнение. Он ничего и слышать не хотел: выбросил лист в мусор, а меня выгнал взашей. Когда я набралась смелости повторить заход, он расхохотался мне в лицо. Переговорить согласился, но заявление разорвал пополам.
Спустя час ярых споров мы пришли к мировому соглашению: мне отвели срок решить все проблемы до нового года, а пока я могла находиться в отпуске за свой счет, но на связи двадцать четыре на семь. Я упомянула, что мое решение может остаться прежним, на что мужчина выдохнул и заявил, что незаменимых людей все же нет, но он очень бы не хотел подрывать имидж авиакомпании, передоверив кому-то другому наш отдел.
Около часа дня я все же села в самолет. И перелет показался мне неприлично долгим. Несмотря на билеты в бизнес-класс, три бокала вина и идеальную подборку усыпляющего кино, я так и не смогла полноценно отдохнуть. Достался лишь рваный сон, в котором я бежала за Феликсом и никак его не догоняла.
Прилетела я аж на семь часов позже плана. Времени оставалось в обрез – игра начиналась в восемь, а на часах было уже больше пяти. Телефон, поймав вай-фай, просигналил десятком сообщений от Фила – даже фотки с тренировки скинул, но я оставила те без ответа. Раз затеяла сюрприз, решила держаться до конца. Хоть и сложно было устоять.
Двадцать два месяца
Глобусы бесятся,
Люди прощаются,
Но не возвращаются.
Земфира не затыкалась в моей голове уже даже без наушников. Я напевала песню под нос, пока ловила желтое такси – прям как в фильмах! – и отбивалась от назойливого мужика, решившего, что ему машина отчего-то нужнее. Оказалось, русский мат известен во всем мире. Мужик, услышав меня, понял суть без перевода, испуганно закричал «Russian» да «Russian», перекрестился и оставил мое такси в покое. Так бы сразу.
Навигатор показывал ехать сорок-пятьдесят минут. Но уже где-то на середине пути я поняла, что вместе с ним глубоко ошибалась – пробки в городе растянулись нешуточные. А мы на свои жаловались – все познавалось в сравнении.
Вроде и оставалось каких-то пять километров, но машины не двигались уже пятнадцать минут. И, кажется, не собирались еще долго. А до игры было всего полчаса. Я нервно стучала по дверной ручке автомобиля, а потом все же решила: наушники, рюкзак, Земфира. Я выскочила из машины и просто побежала вперед. Если с моей «любовью» к длинным дистанциям выплюну легкие, Фил, знай, я тебя любила.
Ты не отпускай меня,
Не опускай.
Не отпускай меня,
Вдруг кто увидит…
Успела. Прям к самому началу успела – вся потная, красная, с рваным дыханием, но здесь. Я это сделала, черт возьми! Сама с трудом верила.
Купила воды и протиснулась на последний ряд восточного крыла, в надежде отыскать Феликса среди игроков. Заметила, но не сразу. Я ничего не смыслила в баскетболе, но Фил явно был одним из лучших. По крайней мере, то, как он раз за разом рвал прыжками воздух и забивал в кольцо мяч, высоко оценили и комментаторы, и ревущие трибуны. А после его точного броска из-за трехочковой линии парни из команды и вовсе бросились его обнимать, как только закончилась первая четверть матча. И я им тихо завидовала.
Перед третьим перерывом мне стало не по себе. Фил слишком шикарно вписывался в здешний мир, а вот я, напротив, казалась чужой. Я оглядывалась по сторонам, и меня пробивал озноб. Сомнения, сомнения, опять они! Топили насильно с головой. Но я отбивалась, как могла: в мир Антона я вписывалась прекрасно, но счастья это мне не принесло.
Его довольную ухмылку вывели на главный экран в замедленной съемке. Боже, как же я люблю его все-таки! Знал бы он, я должна дать ему знать!
Еле дождалась, пока матч закончится. Конечно, с диким перевесом команды Фила в очках. С финальным сигналом я бросилась вниз по лестнице, расталкивая всех на пути. Выслушала много нового сленга, намотала на ус, но к парню не пробилась. Команды покинули площадку, и мне их было не догнать.
Окей, я кинулась на выход. Точно видела, куда заходили спортсмены, когда опаздывала на игру, - полагала, придется пробиваться в раздевалки. Пока спешила, параллельно звонила Феликсу, но он не отвечал. Черт! Черт! Черт!
Я не заблудилась, аллилуйя! Свернула вовремя, скользнула за дверь и вдалеке выхватила взглядом знакомый лохматый затылок.
- Фил, стой! – закричала я, бросившись следом.
Но дорогу мне преградили два невероятных по размерам темнокожих амбала. Русский, английский – им было плевать, что говорила, стояли насмерть, даже бровью не пошевельнув. С одной стороны, конечно, молодцы, похвально, от всяких сумасшедших поклонниц парней спасают. Но, вот, когда к безумным фанаткам причисляли тебя – как-то нерадостно становилось.
Я честно пыталась прорваться, колотила этих громил, даже кусалась, пока один из них не подхватил меня под грудь и не потащил в противоположном направлении. А Феликс все удалялся и удалялся.
