Книга Дети грозы. Книга 2. Ее высочество Аномалия - Мика Ртуть

– А ты по-прежнему не умеешь слышать и видеть ничего, что не укладывается в твое «хочу», Рональд. – Королева покачала головой. – Столько прекрасных слов о любви, помнишь? Тот, последний вечер. Я почти поверила тебе, почти рассказала…

Воспоминание об их последнем разговоре – за два дня до ее смерти – хлестнуло наотмашь разочарованием: как близко Роне был к цели! Если бы он тогда не отступил, не позволил бы ей сказать очередное «нет»! Если бы он знал, что времени у них не столетия, а считанные дни… Проклятье!

– Слава Светлой, только почти! – нанесла добивающий удар королева.

В этот момент она была так смертельно прекрасна, что Роне готов был упасть перед ней на колени и целовать ее подол. Или сорвать с нее платье и взять ее прямо здесь, на полу ее гостиной.

– Видят боги, я любил тебя, Зефрида. До сих пор люблю. – Роне шагнул к ней так близко, что почти почувствовал ее тепло. – Ты не веришь мне, никогда не верила. Все потому, что мне выпало родиться темным!

– Ты все еще темный, Рональд, – оборвала его Зефрида. – Потому что не любишь никого, кроме себя. И никогда не любил.

От несправедливости ее слов хотелось выть и крушить все вокруг. Она, единственная, кому он верил, единственная, кому хотел подарить бессмертие – предала! Утаила ключ к могуществу и свободе, сбежала в смерть, лишь бы не позволить жить ему.

Он смотрел на мертвую королеву, она – на него. Иллюзия рушилась, оставляя после себя лишь нагую, неприглядную правду: нет ни любви, ни предназначения, ни доверия. Только ложь, ничего кроме лжи.

– Ты обрела эту силу лишь после смерти, – задумчиво проговорил Рональд. – Ну конечно, как я не понял. Ты боялась, что, рассказав мне о Линзе, станешь не нужна.

Королева снова покачала головой, но Рональд спешил довести мысль до конца.

– Но теперь-то ты видишь, что ошибалась? Мне не нужна власть, и я никогда не желал зла твоим детям! Ты же знаешь, я уберег твою дочь от Паука и снова уберегу ее от Люкреса…

– Только потому, что тебе это выгодно, Рональд, – устало сказала Зефрида.

– Но в этом нет ничего плохого! Я делаю это ради всех нас, Зефрида. Пусть всем будет хорошо – и тебе, и Шуалейде, и мне тоже. Позволь мне помочь, и ты снова будешь жива. Разве ты не хочешь сделать счастливым своего мужа? Своих детей? Как можно отказываться от жизни из глупого страха! Мы будем вместе, пусть и не сразу – я готов ждать тебя, пока истечет отпущенный Тодору срок. Или ты по-прежнему считаешь меня недостойным?

– Оставь, Рональд. Твое красноречие бесполезно. Ты даже не понимаешь, в чем твоя ошибка, и не поймешь.

– Все еще боишься за каких-то абстрактных людей, Зефрида? Да брось. Я не собираюсь становиться вторым Ману и нести свободу встречным и поперечным. Ты же видишь, мне вообще нет до них дела.

– Вижу, Рональд. – Грусти и усталости в тоне Зефриды стало еще больше. – Для тебя люди, что мыши. Ты в погоне за сказкой разрушишь все вокруг и не заметишь. Зачем тебе свобода, что ты будешь с ней делать?

– Зачем что-то делать со свободой? Она стоит того, чтобы просто быть. Тебе не понять, Зефрида, ты выбираешь между жизнью и юбкой Райны. А я… разве я выбирал тьму? Меня никто не спросил, хочу ли я в Ургаш!

– Это не мой Источник, Рональд. Это дар моей дочери.

Роне ждал, пока она закончит терпеливо и снисходительно нести чушь, словно он – трехлетний малыш.

– По-твоему, чушь! – Солнечные глаза на человеческом лице полыхнули обжигающим пламенем, и Роне стоило огромного труда не отшатнуться: его камзол уже тлел, а кожа начала трескаться от жара.

Он снова ошибся, допустив неосторожную мысль, но на этот раз он не отступит. Ни за что.

– Зефрида, любовь моя…

– Тебе все равно, что будет с Шуалейдой, если кто-то заберет Источник! – прервала его мертвая королева. – И ты думаешь, мне твоя свобода дороже моих детей?

На миг повисла пауза: Роне пытался справиться с болью – разгневанная стихия уже мало походила на нежную Зефриду. Но тем прекраснее, тем желаннее она была. И он не отступит!

– Никто у нее ничего не заберет… да, это чушь! Я – не Паук! – Он все же не сумел справиться с собственным гневом. – И я – не светлый шер Кельмах, который пытался тебя убить! Открой наконец глаза, Зефрида! Увидь меня, а не тени из твоего прошлого!

– Ты – не тень из прошлого, Рональд, ты намного хуже Кельмаха!

– Да неужели? Чем же это, Зефрида? Я никогда не лгал тебе, я любил тебя все эти годы и оберегал твоих детей. Даже твоего мужа, хотя не вижу ни одной причины, по которой не должен был позволить ему умереть и оставить трон Ристане!

– А, вот мы и добрались до сути, темный шер Бастерхази. Ты, любовник этой злобной твари, смеешь говорить о любви мне? После того, как она лишила меня старшего сына? После того, как по ее наущению Кельмах чуть не убил и меня, и моих детей?!

– Да плевать я хотел на эту бездарную сучку! Какое имеет значение Ристана, когда ты отвергла меня и сбежала?! Ты могла хотя бы дать мне шанс, но нет, ты не видишь и не слышишь ничего, кроме своего предубеждения! Ведь я – темный, а все темные – чудовища! И плевать, что виновница твоих бед Ристана вообще бездарна, а обманутый ею осел Кельмах – светлый. Во всем виноват темный и только темный, даже если темный в это время был за тысячу лиг и знать тебя не знал!

– Да, ты – темный, Рональд! От тебя ничего, кроме вреда, где бы ты ни появился!

– Живая Шуалейда не в ученицах у Паука – это вред? Живой Тодор Суардис – это вред?

– Вред – это ты сам, Рональд. Ты – как плесень, как проклятие!..

Свет и жар стали почти нестерпимыми, кожа уже слезала клочьями, даже кости трещали от напора стихии. Но Роне лишь шагнул к мертвой королеве еще ближе, почти вплотную – немыслимым усилием преодолевая сопротивление воющего урагана.

– Я люблю тебя, Зефрида! Ты знаешь это, ты видишь правду! Так дай мне всего лишь шанс доказать, что я – не чудовище! Я помогу тебе снова стать живой, снова любить. Я знаю, как сделать так, чтобы Линзы хватило на всех, даже твой сын станет шером-прим, а не слабым отражением Шуалейды… И подумай о ней! Шу всего шестнадцать, она не справится с Линзой одна, без моей помощи. Никто кроме меня не сможет научить ее. Ради твоих детей, прошу тебя, Зефрида!

– Ты собираешься помочь Шуалейде? Рональд, твои увертки смешны! Ты научишь ее тому же, чему и Эйты – быть твоей покорной куклой! Думаешь, я не знаю, что ты сделал с ним? Или ты думаешь, я не знаю, как Паук украл Линзу у своего ученика и что стало с ее настоящим хозяином? Я скорее запечатаю башню Заката еще на триста лет, пока ты не провалишься в Ургаш, Бастерхази, но не подпущу тебя к Шуалейде и не позволю сделать из нее куклу! Убирайся!

Голос мертвой королевы поднялся до пронзительного свиста, разноцветный торнадо взвился, закружил Роне, швырнул его сначала об стену – а затем вынес обратно в сад и захлопнул двери башни.