Книга До и после - Эмма Миллс

– Могу захватить тебе сухую одежду, если нужно.

Согласно этикету времен Джейн Остин, от подобного предложения следовало отказаться. После этого другая сторона настояла бы, но на это снова требовалось ответить отказом. И только если другая сторона настояла бы еще раз, это означало бы, что она оценила твою сдержанность и теперь предлагает помощь вполне искренне, а не из вежливости. Однако во времена Джейн никто не носил дурацкие платья, купленные со скидкой 45 процентов, и уж тем более не лез в них в бассейн.

– Спасибо, – отозвалась я.

Фостер остался в фойе, а я отправилась за Эзрой наверх. Он зашел к себе в комнату и оставил меня ждать снаружи.

Стена в коридоре была увешана фотографиями в рамках. Быстрый обзор показал, что люди на снимках одни и те же: красивая темноволосая женщина и лысеющий мужчина средних лет. Они позировали на фоне пляжей и палуб круизных лайнеров. Тут и там были фотографии Эзры разного возраста: то он хмурился на коллективных школьных снимках, то в полном облачении красовался на футбольном поле. Я задержалась у фотографии, где Эзра – явно еще ученик средней школы – стоит на берегу ручья и гордо демонстрирует свой улов. Позади него долговязый подросток с натянутой улыбкой прижимает к плечу удочку. Я внезапно поняла, что никогда прежде не видела Эзру таким счастливым. Довольным – пожалуй, но не таким беспредельно, искренне счастливым. Неужели с возрастом это проходит?

– Мило, да? – раздался чей-то голос.

Я молниеносно развернулась. Я не заметила, как открылась дверь. В коридор вырвался сноп света, и в проеме я увидела Марабелль, одетую в махровый халат и тапочки с Губкой Бобом.

– Что… что это ты тут делаешь? – спросила я, хотя это был глупый вопрос: с одной из фотографий улыбалась юная Марабелль, победительница конкурсов красоты.

– Я здесь живу, – ответила она. – По крайней мере, иногда. Обычно я с мамой, но папа купил этот дом, чтобы мы могли собираться все вместе. Тут есть хорошая комнатка и для меня. – Марабелль указала на фотографию. – Милый же снимок, нет? Папа с ними часто на рыбалку ездил.

– Папа? Эзры?

– Ага.

– Я думала, у него нет отца.

– Они просто больше не общаются.

Это было неожиданно. Но я не успела ничего сказать, потому что Марабелль окинула меня взглядом, будто впервые заметила, и спросила:

– Почему ты в мокрой одежде? – А потом, словно подражая Фостеру, продолжила: – Почему ты в доме? А Эзра здесь? – Она расширила глаза. – Вы что, сексом тут занимались?

Единственное, что пришло мне в голову, – ответить вопросом на вопрос:

– Если так, то с чего б на мне было мокрое платье?

– Может, вы в душе это делали.

– В платье?

– Не мне судить о чужих предпочтениях, – ответила Марабелль.

Дверь приоткрылась, и из комнаты вышел Эзра со школьной спортивной формой в руках.

– У тебя все хорошо? – спросил он Марабелль.

– Аучше, чем у Девон, – ответила она. – Она весь пол водой залила.

– Держи. – Эзра протянул мне сменную одежду. – Ванная в другом конце коридора.

– Спасибо.

Я пошла в ванную и стянула с себя платье, оно неуклюже сползло по ногам и кольцом упало на пол. Разумеется, нижнее белье тоже промокло до нитки, и я молча раздумывала, как с этим быть, одновременно с восхищением отмечая размеры ванной – пожалуй, не меньше моей комнаты.

Я решила выжать воду из белья в раковину и снова надеть его. Только бы на одежде Эзры не остались влажные пятна. Я продела голову в футболку и натянула спортивные штаны, а сверху накинула форменный свитшот нашей школьной команды.

В доме было тихо. До тех пор, пока я не услышала звук шагов. Кто-то поднялся по лестнице и крикнул:

– Вот ты где!

Девяносто восемь процентов меня не хотели вылезать из ванной. Но глупые любопытствующие два заставили взяться за ручку и чуть-чуть приоткрыть дверь.

Линдси крепко обнимала Эзру. И почему ее вечно тянет со всеми обниматься? Она прильнула лицом к его шее и зажмурилась. Казалось, ее совсем не волновало, что у него еще не высохли волосы, – так тесно она к нему прижималась. Эзра тоже переоделся в спортивную одежду, но Линдси, наверное, не возражала бы, даже если бы на нем по-прежнему был мокрый официальный костюм.

– Ты как? Мне рассказали, что случилось.

– Я в порядке, – мягко ответил Эзра. – Спасибо.

– Где Девон? У нее все хорошо?

– Думаю, да.

Почему они так близко? Почему он не размыкает объятий? Мне очень хотелось увидеть выражение его лица, но еще больше – захлопнуть дверь и никогда не выходить из этой ванной. Я могла бы здесь поселиться. Тут есть почти все, что нужно. Даже телевизор на стене.

Но я была не в силах отвести от них глаз. Едва я увидела, как Линдси прижимает ладонь к его щеке, меня охватило странное ощущение. Сначала я не осознала, что чувствую, но потом поняла: я хотела, чтобы это была моя ладонь. Я хотела сама стоять рядом с ним, вот так близко, и поправлять ему волосы.

И вдруг я поняла вообще все. Говорить за Эзру я не могла, но чувства Линдси стали ясными как день. Она попросила меня закинуть удочку, даже не назвав имени парня. Только упомянула, что мы общаемся. Просила узнать, интересно ли это ему в принципе. Но что узнавать про Кэса? Линдси ему явно нравилась, он этого не скрывал. А вот для того, чтобы разгадать чувства Эзры, понадобился бы чертов Розеттский камень[38].

Тогда, на шопинге, Мария спросила меня об Эзре, и Линдси очень странно на меня посмотрела… А когда мы ездили в Ридинг, она спала у него на плече… Но ей же нравился Кэс, разве нет? Я что, совсем ничего не понимаю в чувствах? Или мне казалось, будто между ними что-то есть, только потому, что я ревновала? Потому что мне хотелось, чтобы Кэс за мной так же бегал?

И внезапно я увидела явный контраст между моими собственными ощущениями. Меня раздражала мысль, что Кэс и Линдси могут стать парочкой, но это я могла бы пережить. А вот мысль о Линдси и Эзре…

Я позволила двери закрыться. Не знаю, сколько я простояла в ванной, но через какое-то время стук в дверь отвлек меня от размышлений.

– Ты как там, Дев?

Это был Фостер. Я захотела ответить, но голос мне не подчинился. Я откашлялась и снова попыталась заговорить:

– В норме. Да, я в порядке.