Книга Страсть и блаженство - Ева Ховард

— Что ж, не знаю, обрадуешься ты или нет, но в книжноммагазине у тебя работает стопроцентная уличная девка, — через несколькоминут Малком деловито сообщил Маргерит, распаковывая продукты на кухне.Маргерит осторожно вытащила из духовки «пастушью запеканку», из дырочек в коркешел пар. Она повернулась к мужу.

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что Хоуп Спенсер Лоуренс являетсянераскаявшейся искательницей острых ощущений и дорожит своими брачными обетамине больше, чем чужими, и меньше всего твоими.

— Ничего не понимаю.

— Не успел я пробыть в магазине и десяти минут, как онаначала приставать.

— Приставать к тебе?

— Пока я развешивал картины, она начала подтруниватьнадо мной.

— Каким образом?

— Она подтрунивала над нашими отношениями! —холодно ответил он. — Она хорошо информирована на сей счет.

Маргерит сменила тему:

— Говорят, она привлекательна?

— Потрясающе. Но она такой и должна быть, иначе у неене сошла бы с рук и половина ее глупостей.

— Расскажи мне побольше о том, что произошло.

— Ну, после того как Хоуп довела меня до белогокаления, а я отругал ее, она выжала несколько слезинок, после чего я,естественно, стал шелковым. Пока я ее утешал, она включила все свое обаяние,давая мне понять, что порыв чувств — ее конек. Я был совершенно уверен, что могтут же взять ее. Говорю тебе, я так разозлился, что чуть не выпорол ее.

— Чуть? На тебя это не похоже.

— Маргерит! Ты такая же развращенная, как и она. Точнееговоря, вы одним лыком шиты! — заявил он, и, засунув руки в карманы брюкцвета хаки, расхаживал по кухне. — Да, кстати, она обожает тебя. Обожаеттебя и не исытывает угрызений совести, пытаясь соблазнить твоего мужа! Тывообще можешь понять такой извращенный менталитет?

— Обожает меня? — Маргерит улыбнулась.

— Тебе наплевать на то, что она приставала ко мне, да?

— Если она ничего не могла поделать с собой.

— Как это она ничего не могла поделать с собой. Яженатый мужчина. Она замужняя женщина. В магазине мы пробыли вместе всего двеминуты. Как это она ничего не могла поделать с собой?

— А если ты ей показался привлекательным и неотразимым?

— Ты хочешь сказать, что не расстроилась бы, не заволноваласьи нисколько бы не ревновала, если я занялся бы любовью с другой женщиной? И ктому же красавицей?

— Я ничего такого не говорю. Я точно заревновала бы,если бы подумала, что ты занимаешься любовью с ней, особенно если она таквеликолепна, как все говорят. Но ничего бы не сказала, если бы ты выпорол этушаловливую кокетку.

— Гмм!

— Тебе действительно следовало выпороть ее. Думаю, онакак раз этого и добивалась.

— А что, по-твоему, подумал бы ее муж, узнав об этом?

— Может, он из тех, кто не связывает себяпредрассудками.

— Что ж, посмотрим, что он скажет, когда получитуведомление о ее поведении.

— Малком, ты же не собираешься рассказать ему об этом!

— Возможно, если она получит хороший урок от мужа, топодумает дважды, прежде чем приставать к незнакомым мужчинам, как это случилосьсо мной.

— Малком, ты же не проявишь такую жестокость, чтосообщишь мужу о ее недостойном поведении. Ей может страшно влететь.

— Лучше сейчас, чем потом, когда она успеет нарушитьвсе свои брачные обеты.

— Но Малком, это не смешно. Мы же не знаем, что из себяпредставляет мистер Лоуренс. Он может оказаться из тех, кто прибегнет кнасилию. Ты же не хочешь, чтобы из-за тебя Хоуп получила синяк под глазом.

— Магерит, не смеши меня. Хоуп капризная, заносчивая,испорченная до мозга костей маленькая шлюха.

— Тем не менее почему бы не подумать пару дней, преждечем поступить так опрометчиво? — настаивала Маргерит, отрезая ему кусокпирога.

— Не пойму, почему ты вообще должна беспокоиться обэтой шалунье. Мм, как вкусно. Однако пирог очень жирный, — неодобрительносказал он.

— На этот раз ты можешь себе это позволить, —нежно заметила она, наливая чай. — Ты уж точно израсходовал дневной рационкалорий, пуритански отказавшись насладиться прелестями Хоуп Спенсер.

— В одном кусочке пирога, должно быть, не меньше тысячикалорий, — предположил он.

Маленькое зернышко похоти, посеянное Хоуп в мозгу Малкома,за одну ночь дало такие всходы, что следующим утром он проснулся от страшнойэрекции. Ему снились ее светлые волосы. Настал очередной дождливый день.Маргерит спустилась вниз и заваривала кофе. Он вздрогнул и встал, напрасностараясь сложить в одно целое неуловимые эпизоды сна, которые быстровыветривались из его головы.

Малком принял душ и, пребывая в крайнем волнении, оделся,желая лишь одного — прямиком отправиться в книжный магазин и потребовать все,что ему вчера предложили просто так.

— Пожалуй, схожу за слойками, — сообщил онМаргерит, направляясь к двери.

— Хорошо, дорогой, — раздался из кухни ее голос.

Малком шагал под большим, черным зонтом, надеясь, что Слоунавсе еще нет в городке и Хоуп заправляет магазином. Он застал ее одну, одетую вбелую блузку и джинсы под рубинового цвета фартуком. Она натирала стариннуюкофемолку для «эспрессо» и подпевала песне «Смешное лицо» из альбома 1924 года,звучавшей из патефона «Виктрола» в углу.

— Мистер Бренвелл! — воскликнула она, покраснев,когда он вошел в магазин.

— Здесь есть кто-нибудь? — спросил он, оглядываяськругом.

— Нет.

— В таком случае мы закрываемся на обед, — заявилон, переворачивая вывеску на витрине и запирая дверь. Затем он подошел к бару«капучино» и за руку вытащил ее из-за него.

— Нам надо закончить одно дело, — сказал он, тащаХоуп в глубь магазина, за задний прилавок в кабинет, где он положил ее накожаный диван, затем запер дверь.

— Мистер Бренвеел, что вы такое задумали?! —воскликнула она, вскакивая. Но он снова уложил ее на диван и сел.

— Я взвесил все вами сказанное и подумал, что было бысумасшествием хоть на мгновение удерживать себя от желания выпороть вас.

Сказав так, он взял ее за руку и сразу положил себе наколени. Тесемки темно-красного фартука красиво обрамляли ее попочку в джинсах,так что округлые ягодицы хотелось стиснуть, чтобы оценить их по достоинству.