Книга StarCraft. Я - Менгск - Грэм Макнилл

– Ты ищешь повод для ссоры, Арктур?

– Нет, – ответил Арктур. – На самом деле нет. Просто… ну, мы практически ничего и никогда не обсуждали с глазу на глаз, не так ли?

– Насколько я помню, нет.

– Именно. И раньше, когда я жил на Корхале, каждый раз, глядя на меня, ты сравнивал с собой, пытаясь найти недочеты во всем, что бы я ни делал. Я никогда не был достаточно хорош для тебя.

– Это просто смешно, – сказал Ангус. – Я просто хотел, чтобы все было как лучше для тебя. Неужели ты не понимаешь?

– Как лучше для меня? Ты уверен? Или ты хотел, чтобы было как лучше для тебя? Все, к чему я стремился, не казалось тебе важным. Все, о чем ты заботился, – выйдет ли из меня достойный преемник!

Ангус налил себе еще стакан портвейна, используя паузу, чтобы обуздать гнев.

Арктур знал, что нападки на отца могут привести лишь к одному результату, но уже не мог остановиться. Накопившиеся за два года эмоции рвались наружу, и он не мог сдержать их.

– Арктур, ты мой сын, и я всегда стремился дать тебе все самое лучшее. Ты умен и можешь стать лучшим в том деле, о каком мечтаешь. Но потерять жизнь, сражаясь за тиранию и коррупцию, за режим, который стремится взять под контроль всю галактику, просто глупо.

– Выходит, что я глуп?

– Я этого не говорил. Ты даже не слушаешь меня. Ты слышишь лишь то, что хочешь слышать, таким образом, лишь раздувая спор.

Арктур знал, что отец говорит правду, но воспоминания о рядовом Шоу всплыли в памяти, заполонив сознание. Образ разорванного в клочья парня, лежащего в луже крови на полу бара Тирадора-IX, затуманил рассудок.

– Нет, все совсем не так, – сказал он.

– Тогда как это понимать? – потребовал объяснений Ангус. – Потому что мне действительно хочется это знать.

– Это то, что ты делаешь на Корхале, – сказал Арктур. – Теракты и бунты. Ты, Фелд и ваша банда революционеров раздуваете здесь пламя ненависти. Не так ли?

– Попридержи свой проклятый язык! – прошипел Ангус.

– Почему? Боишься, что морпех Конфедерации может донести на тебя властям?

– Ты же не донесешь? – спросил Ангус, искренне ужаснувшись тому, что взгляды сына могут обернуться против него.

– Нет, конечно, нет. Но я видел в реальности то, что делают такие люди, как ты, – сказал Арктур. – Я видел трупы и кровь на Тирадоре-Девять, я слышал крики. Можешь оправдывать свои дела разговорами о коррупции и другими умными речами, но я видел то, что остается за кадром. Я видел людей, расстрелянных без пощады, и бог знает сколько невинных свидетелей, погибших под перекрестным огнем. Если это то, что ты делаешь, то я не хочу участвовать в этом.

– Нападение на Тирадоре-Девять никак не связано со мной, Арктур, – сказал Ангус, делая шаг к сыну. – Клянусь. Мы атакуем только военные цели. Боевые средства. Потому что мы на войне и не совершили бы такой ошибки, как эта.

– Военные цели? – переспросил Арктур, нащупывая «смертник» под рубашкой. – И что, по-твоему, мне теперь делать? Скажи, ты бы разрешил сбросить на меня бомбу или совершить какое-нибудь нападение, которое могло повлечь мою смерть? Если была бы необходимость для твоего грандиозного плана?

– Конечно, нет! Арктур, зачем ты такое говоришь? Мама хотела, чтоб сегодня мы вновь стали семьей. Хоть ради нее не разрушай все снова!

– Приехать сюда было ошибкой, – сказал Арктур. Он поставил стакан на стол и повернулся к двери. – Я, пожалуй, пойду.

– Нет, Арктур, пожалуйста, останься, – сказал Ангус, подойдя к нему и взяв за руку. – Ради матери и Дороти, если не ради меня.

Арктур повернулся к отцу.

– Я уеду утром.

* * *

Вдалеке от Стирлинга, сверкавшего в ночи как драгоценный камень, мрак неба был абсолютен. Арктур сел на скамью из орехового дерева, которую отец соорудил у конца дорожки, идущей от виллы, и стал смотреть на море. Волны внизу бились об утес и разлетались серебряными каскадами брызг. Арктур обратил внимание на бронзовую табличку по центру скамейки, с выгравированными на ней памятными словами в честь Августа, деда Арктура. Однако надпись полностью исчезла под слоем зеленого налета, и юноша не смог прочитать ее.

Он сидел и смотрел на звезды, размышляя о том, на какие из них занесет его в будущем. Вариантов было море, и, без сомнений, на стезе морпеха обилие разнообразных миров ему гарантировано.

А когда устанет от военной жизни – Арктур чувствовал, что этот момент быстро приближается, – то он соберет манатки и рванет к пограничным мирам. Как можно дальше, дабы ощутить себя свободным.

Арктур почувствовал вибрацию в кармане и достал смартфон. Он подождал, пока вызов не прекратится, затем щелчком открыл аппарат. Пришло сообщение от Юлианы. Уже пятнадцатое по счету с того момента, как он прибыл на Корхал.

Он вздохнул и, услышав за спиной шаги, сунул смартфон в карман.

– Не возражаешь, если я присяду? – сказал Эктон Фелд.

– Если ты здесь, чтобы убедить меня остаться, то не старайся зря.

– Да нет. Я знаю, что пытаться в чем-то тебя убедить – безнадежное дело.

Арктур кивнул на скамейку.

– Тогда садись.

Двое мужчин некоторое время сидели в тишине, наслаждаясь величием зрелища. До самого горизонта океан был как черное зеркало – огромное зеркало, отражающее звезды в виде покачивающейся россыпи булавок. Иногда небо перечеркивали сверкающие полосы. Арктуру нравилось думать, что это метеоры, хотя он знал, что на самом деле это следы бороздящих атмосферу звездолетов.

– Ты же знаешь, что будешь сожалеть об этом, – в конце концов произнес Фелд.

– Что?

– Из-за такого отъезда. Ты не знаешь, что может произойти в будущем, и ты действительно хочешь, чтобы этот момент остался последним в твоей памяти о своих родных?

– Ты излишне драматизируешь, Фелд, – сказал Арктур. – Тебе это не идет.

– Нисколько. Арктур, поверь мне: то, что творится на Корхале, куда опаснее, чем ты думаешь. Конфедерация в панике бежит отсюда, а любой, кто бывал в бою, знает, что противник наиболее опасен, когда загнан в угол. Они предпримут что-нибудь, и насколько хорош бы я не был, я не могу гарантировать чью-либо безопасность перед лицом такого, своего рода, отчаяния.

– Неужели все действительно так плохо?

Фелд утвердительно кивнул.

– Ты можешь никогда не вернуться домой. Разве тебе этого не говорили? – сказал он.

– Кто?

– Родители, друзья… Да кто угодно. Это не важно.

– Что ты имеешь в виду?

– Когда ты жил здесь, на Корхале, то думал, что это центр мира. Ты считал, что так будет всегда, что ничего не изменится. Тогда ты уехал и не возвращался в течение пары лет. А когда вернулся, все изменилось. Связь потеряна. Ты приехал, чтобы найти то свое, чего уже нет. Тебе придется уехать на долгое время, прежде чем ты сможешь вернуться и найти это. Мир, где ты родился. Но пока для тебя это невозможно. Ты еще не готов вернуться на Корхал. А может, он не готов для тебя. Я не знаю.