Книга Россия: народ и империя - Джеффри Хоскинг

Конечно, столь неуклюжая и громоздкая система не способствовала оптимальному использованию талантов. Время от времени царь нарушал правила ради того, чтобы назначить на государственную службу способных людей, но это рассматривалось лишь как исключение, а не регулярная практика. Тем не менее к середине XVII века такие назначения стали обычным делом, особенно в армии, когда речь шла о полках «нового строя». В 1682 году местничество отменили.

Целью «Табели о рангах», введенной Петром I в 1722 году, было заменить семейный статус критерием заслуг, определяемых образованием, достижениями и опытом. В знак нового подхода к делу Петр начал выплачивать чиновникам жалованье. Похожие системы, регламентирующие прохождение гражданской службы, существовали во многих странах Европы, но ни в одной не охватывали всей гражданской, военной и судебной иерархии, ни в одной с такой полнотой не определяли социальный и официальный статус. По достижении восьмого из четырнадцати рангов, ранга «коллежского асессора» или эквивалентного ему, семья чиновника «в вечные времена лучшему старшему дворянству во всяких достоинствах и авантажах равно почтены быть имеют, хотя бы они низкой породы были».

Ранг определял стиль одежды, способ передвижения, численность прислуги, форму обращения. Человек, проезжавший по Невскому проспекту в слишком роскошной карете, должен был ответить за свою дерзость перед геральд-мейстером.

Первым результатом реформ Петра на самом высоком уровне стало укрепление представителей старинных, богатых семей на самых престижных должностях, так как они могли обеспечить своим сыновьям хорошее образование и связи, необходимые для применения полученной квалификации с максимальной выгодой. Цель Петра состояла не в том, чтобы подорвать положение существующих элит, а в их обновлении посредством подготовки, зарубежного примера и опыта работы. Отсюда и требование, чтобы сыновья знати посещали школы, поступали в ученичество, проходили смотры и начинали службу с низших ступеней. На практике эти требования часто игнорировались — с помощью влиятельных покровителей младенцев записывали в какой-нибудь полк, где те числились проходящими службу: так, Андрей Болотов записался в свой будущий полк в десять лет, а уже через месяц, благодаря дружбе отца с фельдмаршалом, стал капралом. Таким образом, попадание в гвардейский полк обеспечивало высокий пожизненный статус, ведь гвардейские офицеры стояли на два ранга выше обычных, но конечно, без высокого покровителя в самом полку или при дворе сделать это было невозможно. Герой повести Пушкина «Капитанская дочка» попал в Семеновский полк, еще находясь во чреве матери, и сумел «выйти в отставку» до окончания учебы.

На низшем уровне знати петровские реформы открыли путь к увеличению и растворению сословия за счет представителей более низких слоев. И все же поначалу результат оказался довольно ограниченный. В 1755 году из 189 чиновников восьмого и выше рангов 157 принадлежали к знати, и лишь ниже этого пункта выходцев из неблагородных сословий оказалось больше. Возможно, по этой причине, во избежание чрезмерного размывания благородного положения, шкалу, требуемую для его достижения, в 1845 году повысили до пятого ранга, а в 1856-м — до четвертого.

Образование и культура

В определении социального статуса как высших, так и низших рангов решающее значение имело образование. Первоначально Петр I подходил к образованию с чисто утилитарных позиций: так появились специальные навигационные, артиллерийские, медицинские, инженерные и другие школы, а также «цифирные школы», обучавшие грамотности и дававшие основы других знаний с уклоном в сторону математики. Но, несмотря на грозные указы Петра, знать некоторое время относилась к этим учреждениям с презрением.

Сопротивление стало ослабевать лишь после 1732 года, когда открылись кадетские корпуса, представлявшие собой прототип новой школы. В задачи этих заведений входила подготовка армейских офицеров и государственных чиновников, а выпускники автоматически начинали службу с первой ступени «Табели о рангах». Но подготовка не ограничивалась только военным профилем. В учредительной грамоте говорилось: ученики получат общее образование с теоретическими и практическими знаниями, необходимыми для гражданской или военной карьеры, а также овладеют этикетом и манерами, позволяющими не чувствовать себя чужаками в обществе европейской аристократии. Некоторые из выпускников впоследствии отличились в культурной, административной и военной сферах: например, группа Александра Сумарокова основала при дворе императрицы Елизаветы первый русский театр и ставила пьесы Расина, Мольера и Шекспира.

Со временем реформы Петра в области образования знать начала воспринимать как нечто необходимое. Знания, ученость, манеры поведения стали определяющим критерием отличия дворян от неблагородных сословий и от неучей собственного класса. В Россию XVIII века знания проникали главным образом из Германии, манеры заимствовались из Франции. В аристократические дома эти знания вносили нанятые за границей учителя, часть молодежи получала образование в иностранных университетах. Таким образом, для закрепления своего положения знати приходилось приобщаться к чужой культуре. Более того, к культуре, поносимой многими соотечественниками как плод работы Антихриста.

К концу XVIII века многие дворянские семьи говорили на французском языке не только в обществе, но и дома, оставляя русский для общения со слугами, крепостными и совсем маленькими детьми. Конечно, русский оставался официальным языком, языком высокой литературы и (в славянском варианте) церковных служб, поэтому опасности вытеснения его из культуры и общения не существовало, но фактом остается и то, что в общественной и личной жизни дворянство восприняло образ жизни и язык, отдалившие его от большинства русских.

На Западе это многим представляется вполне естественным, но в России выглядит очень странным. Ни в одной другой европейской империи не было столь полной ассимиляции чужой культуры правящей элитой; такого не случилось даже в Османской империи, в XIX веке предпринявшей ряд реформ, во многом столь же радикальных, как и преобразования Петра в России. Можно считать, что барьером на пути глубокого проникновения другой культуры в этом случае явился ислам. Увлечение русских западноевропейской культурой сравнимо разве что с тем, что происходило с колониальными элитами в XIX веке, когда люди, получившие образование в метрополии, возвращались на родину и еще долго тосковали по той насыщенной и интеллектуальной жизни, которую узнали там.

Но Россия не была колонией, она сама входила в число сильнейших европейских держав. Отсюда неуместное положение дворянства и как результат — раскол внутри русской культуры.

Возможно, лучшим объяснением неумеренных заимствований на Западе служит то, что Россия все же разделяла с Европой общую христианскую традицию, хотя и имевшую значительные отличия, но ослабленную расколом XVII века и церковными реформами Петра I. Тот факт, что Россия являлась частью европейской дипломатической сети, тоже ориентировал элиту на Запад. Эти факторы подкреплялись желанием знати оградить себя от соперничества выходцев снизу. В то время, когда значение происхождения уменьшалось, а количество претендентов на дворянский статус увеличивалось, европейское образование и культура предлагали для этого самый надежный путь. Честолюбивые личности получали возможность блистать в высшем обществе или при дворе и таким образом могли рассчитывать на престижный брак или награду в виде земли и крепостных.