Книга Спецназ князя Дмитрия - Алексей Соловьев

На подходах к стольному городу, исполняя замысел князя, войско разделилось на две колонны. Всем было велено строго-настрого не грабить и не зорить никого, обещана щедрая награда в конце похода. Оттого шли быстро, останавливаясь лишь для кормления себя и коней да короткого отдыха. Словно две руки, обняли ратные Тверь, перехватывая тех, кто попытался убежать, и не оставляя лазейки для зазевавшихся в посаде и ближайших селах. И Василий, и Еремей удрали без оружия в одном исподнем белье, бросив жен своих в теплых постелях. Их холопы, дружины, бояре сдались на милость нежданного гостя. Кто пытался оказать сопротивление – был убит. Кто бросил оружие – отделался лишь тумаками.

Ближний боярин великого князя тверского Василия подъехал было к Михаилу Александровичу с угрозами, обещая за поношение первого лица Тверской земли и союзника Дмитрия московского скорую и неминуемую ответную кару. Михаил лишь холодно глянул на него, вырвал клинок и, вложив в удар всю свою накопившуюся к кашинцам ненависть, развалил боярина надвое до седла.

– Если еще подобные дурни найдутся – поступать так же! – рыкнул он.

Более «дурней» не нашлось. Княжьи жены были размещены в отведенной им избе под строгую охрану, прочие пленные согнаны в амбары, конюшни и погреба.

– Всех голодных – кормить! Всех обобранных – одеть и обуть. Всем, желающим отомстить за поругание земли родной – выдать брони и оружие! Всем литвинам выдать по гривне в счет будущей полной оплаты. Отдых – сутки! Послезавтра с утра выступаем на Кашин!

Микулинскому князю нетрудно было отдать подобные распоряжения. Вся казна князей Василия и Еремея, все награбленное их ратными добро попали в его руки. Хватало и лопоти, и оружия, и съестных припасов. Спустя сутки еще несколько тысяч конных и пешцев присоединились к новому правителю земли.

Владыка Василий встретился с Михаилом в Кремнике. Благословил, пытливо глянул в голубые глаза и увидел в них лед!

– Хочешь Кашин на распыл пустить, чадо?

– Хочу, чтобы дядя испытал то, что сам здесь сотворил! Кашин отдам на три дня своим ратным.

– Значит, новые трупы, новая кровь, новые изнасилованные девки и женки? Новые пожары и грабежи? Тогда скажи, княже, чем ты от Василия либо от нехристей отличен будешь? За что земле твоей любить тебя далее? А ведь Кашин, Дорогобуж, стойно Твери и прочим градам, ты мыслишь под собою держать, верно?

Узрев заминку Михаила, Василий встал перед ним на колени:

– Я сам судом митрополита за правду свою обобран и обесчещен! Но все равно прошу: смени гнев на милость!! Карай, но не убивай и грабь! Пусть ответит тот, кто действительно виновен во всех бедах нашей земли!

– Если Василий и Еремей не присягнут мне в верности и не заплатят отступное – я пройду по их землям. Мне нужно ратным работу их оплатить, мне нужно деревни и села отстроить, хлеб для смердов закупать.

– Дозволь мне допреж тебя в Кашин выехать. Дай переговорить с Василием Михайловичем. Мыслю, не потерял он еще разума, поймет, что худой мир лучше войны.

Михаил Александрович долго и пристально смотрел на коленопреклоненного священника. Потом вдруг нагнулся и сильными руками рывком поднял его.

– Прости, владыко, что гневен стоял пред тобою! Не достоин ты того. Поезжай, я дам тебе охрану. Сам же тронусь, но пойду неспешно. Пошли мне навстречу гонца, повести, что князья порешат.

В селе Андреевском произошла встреча тверской рати и князя Василия. Кашинский князь принимал все условия племянника. Отступался от тверского княжения, соглашался на затребованный выкуп, возвращал весь угнанный полон и награбленное. Отказался от дружбы с Москвою, подписал союзную грамоту, в присутствии владыки тверского целовал клятвенно крест.

Несколько позже все то же проделал и Еремей. Оба князя получили назад жен и отбыли в свои вотчины. Теперь уже великий князь тверской Михаил полностью расплатился с довольными литовскими воинами, которым не пришлось ратиться за свое серебро и обещанные корма. Но отсылать обратно литвинов не спешил, договорившись о задержке с воеводами. Своих мужиков, примкнувших к воинству, также пока по домам не распускал. По уже заснеженной дороге в Москву полетел гонец с грамотой к митрополиту Алексию. Михаил грозно требовал признания за ним князь-Семеновых земель, отобранных судом митрополита. В противном случае грозил навести на московские земли своих ратных.

Дума московских бояр, ознакомленная с письмом грозного и сильного соседа, проходила долго и громогласно. Сам Дмитрий Иванович, уже возмужавший и набравшийся властительной гордости, требовал войны. Он торопливо подсчитывал, сколько полков и когда сможет выставить против Твери Москва. Акинфичи поддерживали великого князя, Вельяминовы же были против:

– А коли нижегородцы полки не пришлют? Они ноне загордились, как Булат-Темира к покорности привели.

– С нашей же помощью!! – перебил Василия Васильевича Андрей Иванович.

– Да, с нашей. Но великий хан Азиз милость свою явил Дмитрию и Борису, как верным улусникам, наказавшим вышедшие из повиновения Булгарские земли. А ну, как тот же Борис аль Кирдяпа убедят Дмитрия Суздальского не давать ратных? А вслед на ними и Кострома, Ярославль, Белое Озеро, Углич умедлят?

– У Михаила, как Иван Федоров доносит, двадцать тысяч воев, из них половина – пешцы-лапотники! – не унимался Акинфов-старший.

– Напомнить, как отцы этих пешцев в свое время кованые рати Юрия Московского рассеяли под Скорнищевом? А ведь тогда против Твери все владимирские князья исправно свои дружины дали!!

– Михайло Святой признанным стратилатом был!

– Внук его тоже разумом не обижен.

Алексий долго молчал, внимая спорам. Наконец слегка пристукнул посохом. Перебранки затихли.

– За Михаилом Ольгерд стоит, бояре! Нам теперь об этом надобно завсегда помнить. Готовы вы уже этой зимою всей Литве противостоять? Нет!!! Кремника еще не возвели каменного, города на западе слабы людьми и стенами. Михаил умеет мыслить грамотно, тут Василий Васильевич прав! Нам пока должно смириться, согласиться с его требованием, заключить мирный договор. А вот когда Литва в сваре с немцами или поляками вновь увязнет, когда Кремник Московский завершим —… тогда и наша очередь ответить Твери достойно будет. Согласны?

Перед Крещением Москва и Тверь через своих послов заключили меж собою мирный договор.

Но недолог был этот мир. Не прошло и года, как князь Еремей сложил с себя крестное целование двоюродному брату и убежал в Москву просить у митрополита Алексия суда против князя тверского Михаила.

Глава 7

Ложь всегда остается ложью! Какие бы эпитеты ей ни присваивали, какими бы словами ее ни оправдывали, она была и остается грешным деянием. «Святая ложь…» Что, произнесшие эти слова когда-то полагали, в неправде есть святость? Господь благословит говорящего неправду, нарушающего договоренности, лгущего? Бред!!! Никто бы никогда не хотел оказаться на месте обманутого! Увы, история знает немало примеров тому, как клятвопреступники позднее становились в глазах последующих поколений героями. Но вот о цене, заплаченной за грех одного многими иными, отчего-то повествуют редко…