Книга Купленная революция. Тайное дело Парвуса - Элизабет Хереш

«Из центрального офиса в Копенгагене ведется длительная переписка с организациями, созданными агентами, — между тем поясняет Циммер. — Господин доктор Парвус предоставил организации денежную сумму на управленческие расходы, которая экономно расходуется. До сих пор удавалось так тайно обставить дело, что даже работающие в вышеупомянутой организации господа не замечают, что за всем стоит наше правительство.

Тем не менее бросается в глаза, что Парвус расходует такие большие суммы на нужды партии. Это можно было бы сделать незаметно, если проводить некоторые сделки через связанное с конторой экспортное предприятие.

После двухдневных переговоров я смог убедиться, — пишет Циммер в заключение, — что Парвус приложит все силы в направлении поставленных в Константинополе и Берлине задач, и можно ожидать, что работа приведет к запланированному результату».

Вскоре после первой встречи Парвуса с Брокдорффом-Рантцау в начале августа 1915 года происходит еще одна встреча. Посол безоглядно верит в революционера и 10 августа сообщает в МИД:

«Я считаю Гельфанда не только опытным знатоком России и всех стран Балканского региона, но и уверенным в себе политиком широкого диапазона, чьими сортами мы вне всяких сомнений можем пользоваться, пока он, как сейчас, на нашей стороне и в наших руках…»

«Теперь я ближе познакомился с доктором Гельфандом и считаю его (…) значительной личностью, чью выдающуюся силу, — соответствует это его убеждениям или нет, — на мой взгляд, мы обязательно должны использовать с выгодой для себя на протяжении войны, а если возможно — то и после…»

Здесь дипломат заблуждается. Все происходит как раз наоборот: Парвус использует правительство Германии и его интересы и только весьма относительно позволяет эксплуатировать себя для их военных целей. Более того: правительство германского рейха заинтересовано в заключении мира, а не в революции, и если бы его можно было достичь по-другому, то революционное развитие было бы даже «нежелательно», что следует из записей разговоров.

Затем, существуют разногласия, которые, конечно, не произносятся вслух. По мнению дипломата, победа Германии должна упрочить престол, а значит, локализовать революционное движение. Парвус же исходит из того, что победа Германии над Россией стоила бы царского престола, а стало быть, пошатнула бы и Германскую кайзеровскую империю.

Не обсуждаются и последствия, к чему стремились и Парвус и Ленин: экспорт революции из России в Германию и другие страны — это то последствие, которое Рантцау исключает из своих рассуждений.

Последнее событие придает уверенности дипломату и лишает его всяких сомнений: еще одна попытка заключить сепаратный мир с царем с помощью датского посредника Андерсена провалилась в начале августа. Царь по-прежнему чувствует себя верным слову, данному своим союзникам сразу после начала войны: не заключать сепаратного мира с Германией. Кроме того, подобное решение из-за «вероломной», по его мнению, манеры поведения немецкого кайзера, объявившего России воину во время попытки царя к примирению, оскорбило бы его самолюбие.

Парвус может вздохнуть с облегчением. Заключение сепаратного мира сейчас, когда его программа находится только на первой фазе реализации, могло бы уничтожить все его планы. Брокдорфф-Рантцау, напротив, после провала последней попытки может с полной уверенностью откинуть те сомнения, которые, к его неудовольствию, прозвучали со стороны германского кайзера: Вильгельма неожиданно начали мучить угрызения совести, правильно ли с его стороны добиваться свержения своего кузена и не поставит ли это под вопрос систему монархии как таковую?

«Царь лишил себя всякого сочувствия», — высказывает свое мнение граф в письме в Берлин. После чего канцлер Бетманн-Хольвег формулирует в своем сообщении кайзеру от 11 августа 1915 года план действий, по которому «границы Московского государства отодвигаются на восток из-за потери его западных земель». При этом он умело подпевает решению кайзера Вильгельма, принятому им на год раньше. 8 августа 1914 года он пустил в ход силу своего личного авторитета, дав распоряжение своему послу в Константинополе, Вангенхайму, использовать германофильскую Турцию как базу для революции на Украине, которую он поощрял немалыми средствами, и форсировать операцию «грубо и беспощадно».

Не только попытка заключить сепаратный мир, которая только что провалилась, разрушила бы программу Парвуса как карточный домик, потому что революция, к которой стремился он, была бы не нужна Германии. Опасность угрожала его плану и с фронта военных действий: ранней осенью 1915 года немецкий Генеральный штаб принимает решение совершить марш на Петроград одним из флангов Восточной армии.

Захват столицы сорвал бы революционные замыслы: вероятно, народ, как и в начале войны, объединившись в патриотическом порыве, пошел за своим командованием; кроме того, план сделать Петроград из-за наличия в нем фабрик исходным пунктом забастовочного Движения тогда бы тоже провалился; большие лагеря по обучению новобранцев тоже не могли служить платформой агитационных центров, потому что на первом плане стояла бы оборона.

Парвус должен хорошо продумать убедительные аргументы, которыми он будет воздействовать на посла Брокдорффа-Рантцау в безотлагательном разговоре с ним 7 сентября 1915 года, чтобы не противоречить самому себе и сохранить достоверность и убедительность. Еще за несколько дней до того, как до Парвуса долетели слухи о возобновленной миссии мира, он заговорил о «неотвратимости революции», даже в случае заключения мира, что внутри мирного населения, как и в армии, происходит брожение и что царь больше не располагает необходимым авторитетом для сепаратного мира с Германией. Посол дословно передает эту «оценку» в Берлин.

И тут Парвус поворачивает орудие противника в другую сторону. Не упоминая и слова о планах нападения на Петроград, чудовищных для него, он подчеркивает большое политическое и экономическое значение, которое могло бы иметь германское нападение на юг России с его аграрным и индустриальным богатством (Парвус описывает его в самых ярких красках).

Тогда бы Германия смогла одновременно исполнить пожелания экономических и промышленных магнатов в отношении военных трофеев, сформулированные ими вскоре после начала войны: завоевав эти территории, напасть на жизненный нерв России; нападением на Сербию сберечь силы исторического противника России — Турции и лишить царское правительство шанса достичь желаемой цели — пролива Дарданелл. Это лишило бы царя остатков его престижа. Нанесение такого рода «последнего удара» является прямой необходимостью.

В отправленной в тот же день, 7 сентября 1915 года, телеграмме в МИД Брокдорфф-Рантцау передает аргументы Парвуса, безоговорочно присоединяясь к ним; он слово в слово повторяет его прогнозы о том, что распространение немецкого контроля на эти важные сырьевые месторождения может благоприятно повлиять на еше колеблющиеся нейтральные балканские страны.

Отрывок из памятной записки Парвуса, датированной осенью 1915 г. для МИДа Германии, в которой он советует наступать на Россию