Книга Последние бои люфтваффе. 54-я истребительная эскадра на Западном фронте. 1944-1945 - Вилли Хейлман

Спокойствие новогоднего утра все еще лежало над городом. В раннем солнечном свете башни и фонтаны сверкали золотисто-красным цветом. Знаменитая Большая площадь с ее величественными деловыми зданиями и домами аристократов – я часто бывал там – промелькнула внизу. Спустя несколько мгновений мы пересекли предместья города и достигли нашей цели – большого аэродрома Гримберген.

Мы сразу же увидели, что он забит самолетами. На летном поле стояли длинные ряды незамаскированных четырехмоторных бомбардировщиков, главным образом «Боингов». На противоположной, северной, стороне аэродрома разместилось множество истребителей.[203]

К чему было трудиться и маскировать их?

Немцы, эти проклятые бандиты, никогда не появятся так далеко. Они никогда не сделают этого.

И все же мы были здесь! В пижамах, нижних рубашках и подштанниках зенитчики бросились на свои позиции.

– Вперед! Талли-хо!

В пределах пяти минут весь аэродром с самолетами, топливными емкостями, мастерскими и зданиями превратился в тлеющую свалку. Пилоты и люди из наземного персонала в панике, босиком и в пижамах, мчались по снегу и кубарем скатывались в любое укрытие, которое могли найти.

«Отлично, парни! Долг платежом красен. Как часто вы заставляли нас плясать под эту музыку? Настало время, чтобы мы, как учтивые люди, отплатили вам», – мрачно ухмыльнулся я, наблюдая за паникой внизу. Затем я отдал приказ:

– Перегруппироваться. – И скоро все мои люди сблизились с машиной лидера, покачивавшей крыльями.

Быстрый взгляд назад. Слава богу, ко мне, кажется, присоединились одиннадцать из них. Еще один взгляд на дымящуюся груду развалин и отдельные столбы огня. Снег таял, и между горящими самолетами возникали грязно-серые лужи. Лишь один-единственный зенитный расчет тщетно стрелял в «Зеленое сердце», когда мы улетали.

В следующую неделю здесь будет смертельно тихо. Самолеты совершили свои последние вылеты и уже никогда не будут сбрасывать тонны своих бомб, сея в Германии смерть и опустошение. Должно быть, было выведено из строя приблизительно шестьдесят четырехмоторных бомбардировщиков и сотня истребителей.[204]

Если все эскадрильи будут столь же успешны, как мы, то этот новогодний визит станет безоговорочным успехом.

Хорошо знакомые черные разрывы зенитных снарядов снова появились под нашими самолетами. Мощный зенитный барьер из железа и огня. Там внизу проснулись, и их пробуждение превратило окружающую местность в гнездо разъяренных ос.

Мы на малой высоте летели в направлении дома. Дортенман со своей эскадрильей набрал высоту, чтобы прикрыть нас сверху. Спустя пять минут он запросил помощи. Над Хасселтом его атаковали «Спитфайры». Так что новости уже достигли Англии! Теперь для эскадрилий, которые все еще были глубоко во вражеском тылу, началась самая трудная часть полета.

Я с тремя эскадрильями пошел на помощь и по спирали начал набирать высоту, чтобы присоединиться к Дортенману, который сообщил, что находится на 1,5 тысячи метров.

– Говорит Хейлман. Держись, мы подходим.

Крутая восходящая спираль. 900, 1100, 1200, 1800 метров.

– Есть, они прямо ниже нас.

Петер Крумп пошел вниз, сопровождаемый эскадрильей Прагера. Я решил немного подождать, внимательно следя за происходившим внизу боем и выбирая наилучший момент для атаки. Все пока шло хорошо. «Спитфайр» был самым опасным из всех самолетов в такой карусели. Его эллипсовидные заостренные крылья позволяли выполнять невероятно крутые развороты. Однако три из них уже были сбиты, спустя момент загорелся и один «Фокке-Вульф».

Вот и все!

Оставшиеся двадцать «Фокке-Вульфов»[205] спикировали в гущу боя, подобно вспышке молнии. Англичане обмякли, и немецкие истребители на этот раз с удовлетворением наблюдали, как «Спитфайры» бежали. Дюжина разбившихся машин горела внизу под местом боя.[206]

– Пусть уходят. Мы должны вернуться домой, иначе нам не хватит выпивки.

«Фокке-Вульфы» спикировали вниз и на бреющей высоте понеслись над лесами и живыми изгородями. Деревни, каналы и позиции артиллерии. Зенитчики слишком поздно замечали врага, даже притом, что сигнал тревоги был передан повсюду.

Внезапно обстрел прекратился. Наступила глубокая умиротворенная тишина. Плоские луга Нижнего Рейна проносились под нами, живые изгороди, луга, деревни и потом сам Рейн.

Пилоты радостно махали рукой друг другу. Они снова пришли в себя.

Теперь мы могли отпраздновать Новый год.

Командованию люфтваффе наконец пришла блестящая мысль, что люди во всем мире любят праздновать Новый год. На следующий день никаких вылетов не было.

Успех этой известной атаки на аэродромы в голландско-бельгийском секторе был очень большим, но она подверглась совершенно справедливой критике. Враг понес тяжелые и болезненные потери, но только в материальной части. В пределах четырнадцати дней он восполнил все потери.

А что немецкая истребительная авиация?

Потери, которые она понесла, так и не были обнародованы. Даже господа из штаба истребительной авиации не имели никаких мыслей на этот счет.[207] Люди знали лишь, что некоторые эскадры понесли ужасные потери, особенно те, кто летел сзади.