Книга Принцесса-Невеста - Уильям Голдман

– Когда я уезжал, – прошептал он, – ты уже была прекраснее самых смелых моих грез. В разлуке я тщился вообразить, как растет твое совершенство. Ночами лицо твое неизменно стояло пред моим взором. Но теперь я понимаю, что видение, утешавшее меня в моем одиночестве, – уродливая грымза в сравнении с красотой, которую я зрю ныне.

– Хватит уже про мою красоту, – сказала Лютик. – Все только и твердят, какая я красавица. У меня есть душа, Уэстли. Поговорим о ней.

– Я стану говорить о ней целую вечность, – сказал он. – Но сейчас нет времени.

И Уэстли поднялся на ноги. Падение в ущелье сотрясло и измочалило его, но в пути по склону все кости остались целы. Он помог Лютику встать.

– Уэстли, – сказала она, – когда я стояла наверху и как раз хотела кинуться вниз, ты что-то сказал. Я не разобрала слова.

– Я уже и сам забыл.

– Плохо ты врешь.

Он улыбнулся и поцеловал ее в щеку.

– Это не важно, уверяю тебя; прошлое имеет свойство оставаться в прошлом.

– Мы только встретились, а у нас уже секреты друг от друга. Так не годится. – И она говорила всерьез.

Он сразу понял. И попробовал снова:

– Поверь мне.

– Верю. Повтори, что ты сказал, а то у меня будет повод не верить.

Уэстли вздохнул:

– Я, возлюбленная сладость моя, пытался тебе внушить, а точнее, орал изо всех оставшихся сил вот что: «Ни в коем случае не спускайся! Стой, где стоишь! Умоляю!»

– Ты не хотел меня видеть.

– Разумеется, я хотел тебя видеть. Я не хотел видеть тебя здесь.

– Это еще почему?

– Потому что теперь, моя драгоценная, мы как бы несколько в ловушке. Я не смогу взобраться наверх и вытащить тебя – мы будем лезть целый день. Скорее всего, я бы выбрался сам, и гораздо быстрее, но с тобой, о мой прелестный груз, ничего не выйдет.

– Да ерунда. Ты же залез на Утесы Безумия, а они гораздо круче.

– И должен признать, что я слегка вымотался. После этого упражненьица я познакомился с парнем, который кое-что смыслил в фехтовании. Затем пару-тройку счастливых минут врукопашную сражался с великаном. Затем, рискуя жизнью, перехитрил сицилийца, который при любом моем промахе мог перерезать тебе горло. Затем пару часов бегал во все легкие. А затем меня с двухсот футов спихнули в каменное ущелье. Я устал, Лютик; ты понимаешь, что такое усталость? Я слегка перенапрягся – вот что я пытаюсь тебе втолковать.

– Я, вообще-то, не дура.

– Да ладно тебе хвастаться.

– А ты не груби.

– Ты когда в последний раз читала книжку? Только не ври. И книжки с картинками не считаются – только с буквами.

Лютик отошла подальше.

– Мне было что почитать, кроме букв, – сказала она. – И вообще, принцесса Хаммерсмитская тобой недовольна и всерьез подумывает вернуться домой. – А затем, ни слова больше не говоря, она кинулась ему в объятья: – Ой, Уэстли, я ничего такого сказать не хотела, не хотела, не хотела, ни единой фанеры.

Уэстли, конечно, понимал, что она хотела сказать «ни единой фонемы», потому что фанера – это такая деревяшка, ее пилят и делают мебель. Но еще Уэстли понимал, что человек просит прощения. А потому крепко обнял ее, зажмурил влюбленные свои глаза и прошептал:

– Я понял, что это не взаправду, честное слово, до самой последней фанеры.

И, одолев эту препону, они со всех ног помчались по дну ущелья.

Вполне естественно, Уэстли гораздо раньше Лютика сообразил, что они направляются в Огненное болото. Он не понял, что именно открыло ему глаза, – быть может, привкус серы на ветру или далекая вспышка желтого пламени при свете дня. Но, сообразив, чтó грядет, Уэстли принялся ненавязчиво искать обходные пути. Мельком оглядел голые склоны ущелья; затащить туда Лютика – совершенно исключено. Опустился на землю, как поступал раз в несколько минут, и послушал, далеко ли преследователи. Теперь, прикинул он, их разделяло меньше получаса пути, и дистанция сокращалась.

Он вскочил, и они побежали еще быстрее, не тратя дыхания на разговоры. Рано или поздно Лютик поймет, что им предстоит; Уэстли решил по возможности обуздать ее панику.

– Пожалуй, можно слегка притормозить, – сказал он, слегка притормозив. – Они еще очень далеко.

Лютик испустила глубокий вздох облегчения.

Уэстли нарочито огляделся. И подчеркнуто улыбнулся до ушей.

– Если нам чуточку повезет, – сказал он, – скоро укроемся на Огненном болоте.

Конечно, Лютик расслышала его слова. Но от них ей отнюдь, просто-таки совсем не полегчало…

Пара слов на смежные темы: (1) огненные болота в целом и (2) Флоринско-Гульденское огненное болото в частности.

(1) Разумеется, огненные болота названы неверно. Отчего так, никто не знает, хотя, пожалуй, довольно красочности самого словосочетания. Говоря по-простому, это болота с высоким содержанием серных и прочих газовых пузырей – они постоянно самовозгораются. На огненных болотах буйно растут деревья, и в их густой тени вспышки пламени смотрятся особенно эффектно. Там царит сумрак, почти всегда сыро, а это привлекает стандартные популяции насекомых и аллигаторов, предпочитающих влажный климат. Иными словами, огненное болото – обыкновенное болото, и точка; все прочее – шашечки, рюшечки и кружавчики.

(2) Флоринско-Гульденское огненное болото обладало и по сей день обладает рядом специфических особенностей: (а) Пуржистые пески и (б) ГРОЗУНы, о которых мы поговорим ниже. Пуржистые пески обычно – и напрасно – уподобляют трясучим пескам. Это не имеет никакого отношения к действительности. Трясучие пески влажны и, по сути дела, убивают методом утопления. Пуржистые пески – как порошок, крупнее разве что талька, и убивают методом удушения.

Но главное, Флоринско-Гульденским огненным болотом издавна пугали детей. По обе стороны границы не бывало дитятки, которого бы за серьезную шалость не грозили бросить на Огненном болоте. «Еще раз так сделаешь – и отправлю тебя на Огненное болото» повторяли не реже, чем «Доедай – в Китае люди голодают». В общем, дети росли, их фантазия тоже росла, а с нею и опасность огненных болот. Само собой, на Огненном болоте никто не бывал, хотя где-то раз в год оттуда выползал умирать хворый ГРОЗУН, и это лишь нагнетало страху и небыли. Все знают, что крупнейшее огненное болото расположено в сутках пути от Перта. Больше двадцати пяти квадратных миль, непроходимое. Болото между Флорином и Гульденом занимало едва ли треть этой площади. Непроходимость его никто не проверял.

Лютик уставилась на Огненное болото. В детстве ей как-то раз целый год мерещилось в кошмарах, что она окончит здесь свои дни. Теперь она и шагу не могла ступить. Впереди огромные деревья чернили землю. Тут и там внезапно вспыхивали огни.

– Ты не можешь этого от меня требовать, – сказала Лютик.