Книга Дежавю - Татьяна Шмидко

Мне нужно было срочно поохотиться, чтобы выпустить внутреннего монстра на свободу. Сдержать его было невозможно, но управлять – да. Поэтому я свернул с привычного маршрута и пошел по извилистой тропинке, которая вдоль домов уходила резко вверх, к предгорью, туда, где начинался густой сосновый лес, обильно покрывавший местные горы. Под ногами скользила размокшая от ливня земля, а лицо заливал отрезвляющий дождь. Я оглянулся назад – на Калелью уже спустилась ночь, превращая ее в неясное скопление тусклых огоньков у темной кромки моря.

В лесу царил холодный сумрак. Как только я оказался далеко от человеческих домов, то сразу же сбросил с себя одежду, оставив только кожаные брюки, даже сапоги снял. Одежду завернул в плащ и спрятал под выступом небольшой скалы. Затем одним огромным прыжком забрался на нее и замер, прислушиваясь к звукам леса, постепенно позволяя моим инстинктам убийцы взять верх. Погружаясь в темный омут своего истинного естества, я полностью терял человеческое подобие, с облегчением стряхивал с себя опостылевший камуфляж.

Было наслаждением высвободить свою силу и мчаться через темный лес на пределе возможностей. Не нужно следить за своими движениями, словами, поведением. Улыбаться, прятаться, следить за тем, что говорю, быть терпеливым к человеческим слабостям. Сейчас я мог быть самим собой, превращаясь в настоящего монстра без признаков человечности.

Первым я напал на небольшого оленя, у которого не было никаких шансов на спасение. Он бешено вращал глазами и пытался пробить своими причудливыми рогами каменную кожу на моей груди, но только лишь раззадорил меня еще больше. Когда в нем не осталось ни капли крови, я бросил его тушу в местное ущелье, к которому даже вездесущим пастухам было не подступиться. Однако его крови было мало, поэтому я снова стал вслушиваться в ночь, ища любое сердцебиение. Два теплых тела уносились со всех ног на западную сторону скалистой горы. Это были еще двое оленей, которые услышали предсмертные хрипы сородича и спасались бегством. Через пару минуту я настиг их и, немного «поиграв» с ними, иссушил обоих. Избавившись от туш, я почувствовал, как внутренне расслабляюсь, даже снова смог мыслить рационально. Напряжение и жажда постепенно растворялись, хотя неминуемо они вернутся, и тогда мне снова придется носиться по лесу, ища новый источник крови.

Умиротворенный, забрался на ту же мокрую скалу, с которой начал свою охоту, подставил окровавленное лицо и руки под струи дождя, позволяя небесной воде смыть с моего лица следы звериной сущности.

Я сейчас находился на тонком рубеже моих составляющих – человека и хищника. Эту грань я особенно хорошо ощущал после охоты. Это был момент выбора – оставаться таким или качнуть маятник в любую сторону. Опыт говорил мне, что эта грань достаточно призрачная и только ценой неимоверных усилий мне удается оставаться цивилизованным существом – звериное легко берет верх. Но мне так нравилось эта свобода – когда не нужно сдерживаться и прятаться! После такой удачной охоты мне хотелось еще немного размяться. Я давно не давал волю своей силе, и поэтому помчался на вершину горы, радуясь, как мальчишка, ветру, который свистел в ушах.

Невысокие деревья густо росли на белых скалах, словно разрезанных неглубокими ущельями. Крупные валуны постепенно превращались в усыпанные камнями склоны, среди которых ввысь резко уходили отвесные скалы. Я планировал пробежаться по ним, перепрыгивая с одной скалы на другую до предместий Барселоны, а потом вернуться обратно, пока стена дождя закрывает меня от любопытных глаз.

Наверное, из-за этой эйфории я и потерял бдительность.

Мчась по склону горы вверх, обгоняя холодный ветер, я сильно оттолкнулся ногами от земли и одним порывом проскочил перед самым носом вороной лошади, перепугав ее до полусмерти. Конь истошно заржал и встал на дыбы, сбросив седока. Я услышал тихий вскрик и испуганный галоп лошади, в страхе несущейся вверх по дороге, в сторону виноградников. Я пару мгновений боролся с желанием помчаться дальше, прыгая с валуна на валун в плотной пелене дождя, понимая, что не скоро у меня появится шанс снова так порезвится – такая погода была редкостью в этих краях. Но что-то заставило меня вернуться и посмотреть, все ли хорошо с седоком. Ведь это по моей милости он сейчас лежит в холодной грязи посреди ночного леса. Я ухмыльнулся себе, похоже, что не такое уж я и чудовище.

Бесшумно подобравшись к кромке леса, я осторожно выглянул из-за старой сосны, увитой плющом, и ахнул: посреди дороги, в грязи сидела сжавшаяся от страха Адель! Она закрыла лицо руками и повторяла про себя: «Этого не может быть! Этого не может быть! Мне показалось! Неужели снова?»

Может, она заметила меня, когда я перепрыгивал дорогу? И раньше уже видела мне подобных? Я прижался к дереву спиной и, закрыв глаза, прислушался к ее воспоминаниям с некоторым сожалением, потому что знал: любой человек, ставший даже невольным свидетелем нашей охоты, должен быть уничтожен. Ее часы сочтены, и мне придется выполнить мною же установленное правило.

«Такая же быстрая тень, как в тот день, когда я увидела это в нашем амбаре. А потом погиб отец и брат…»

От ярости я негромко зарычал. Кто же из моих сородичей допустил такую ошибку? Позволил этой девчонке увидеть себя и оставил в живых? Да еще потом убил ее родных? Кто же у нас такой беспечный? От досады я скрипнул зубами. Это же азы. Этому учат всех новорожденных вампиров, буквально вдалбливают в голову. Хотя, если новорожденный дикий, – тогда все может быть. Но тогда мне непременно нужно изловить необученного новичка, пока его действия не привели к катастрофе. И хорошенько наказать. Если снова начнется охота на нас, то нам обеспечена жизнь в подвалах на ближайшие десятилетия, пока не уляжется страх в человеческих душах. Я снова стал просматривать мысли и ощущения Адель, которые прошли через мое естество мощной волной, оставив много информации, только не той, что я искал.

Она уже взяла себя в руки и решила не терять голову, понимая, что ей нужно было выбраться отсюда каким-то образом, а паника ей только помешает думать. Она сделала пару глубоких вдохов и стала до безобразия рационально мыслить. И теперь мне не добраться до нужных воспоминаний о ее встрече с вампиром!

Девушка снова огляделась вокруг и ничего не разглядела в темноте, кроме размытого просвета между деревьями над ночной дорогой. Но она, по крайней мере, знала правильное направление, куда двигаться. Собравшись с силами, она попробовала подняться, но вскрикнув, снова упала в грязь, схватившись за ногу.

– Да что ж такое! – сказала она расстроено. Дождь тем временем только усилился, да в придачу еще и северный ветер подул, раскачивая верхушки деревьев. «Как же я доберусь домой? Я же здесь просто замерзну к утру! Эх, если бы я могла чаще ездить на Угольке, то он бы не бросил бы меня здесь одну. Ну да ладно, что с него взять? Так. Нельзя сидеть на месте. Если Уголек прискачет домой без меня, то мама отправит слуг на мои поиски. Но если он застрянет у ближайшего пучка сочной травы, то мне конец. Вряд ли кто-то из Калельи в такой дождь проедет по этой дороге и спасет меня. А чтобы не замерзнуть, мне нужно двигаться. Мне нужно попытаться самой добраться домой. Попробую еще раз встать. Ну же, Адель, поднимайся. Вставай, не сиди, ты сможешь!»