Книга Петух в вине, или Гастрономические воспоминания дипломата - Юрий Котов

Все гости восприняли это сообщение с явным интересом. Тут, видимо, надо сделать небольшое пояснение.

Как мне перед ужином рассказал субпрефект, знатные и богатые люди в здешних краях не слишком-то жалуют уже разлитые по бутылкам коньяки, пусть даже самых известных и дорогих марок. По сложившейся традиции особо престижно иметь своего личного производителя, делающего только для вас несколько бочек собственного коньячка, которого нет ни у кого другого. Разумеется, все подобные виноделы-ремесленники давно «разобраны по рукам», а новые появляются крайне редко. Этим и объяснялся такой интерес присутствующих к заявлению субпрефекта.

Хозяин дома три раза хлопнул в ладоши, и в зал вошел вышколенный метрдотель в белых перчатках. В руках он держал серебряный поднос, на котором теснились дегустационные бокалы. «Как хорошо, – подумал я, – что в них так мало наливают, а то нашей обычной поллитровой бутылки явно не хватило бы». Гости разобрали бокалы. Я бродил между ними, стараясь незаметно прислушиваться к тому, что они говорят. А разговор, как можно было предположить, шел на сугубо профессиональном языке.

– Вам не кажется, коллега, что цвет слегка темноват? – спрашивал один у другого.

– Нет, нет, – следовал ответ, – полагаю, что его прозрачная насыщенность весьма интересна. А вот выраженность привкуса танина мне представляется немножечко излишней.

– Позвольте с вами не согласиться, дорогой друг, – я бы скорее отнес это к достоинству данного букета. Может быть, стоило бы при этом чуть больше оттенить его ванильный аромат. Хотя, само собой разумеется, это дело индивидуального вкуса.

Откровенно скажу, что за дословную точность приведенных суждений, я ручаться не могу. Все-таки с тех пор утекло столько лет. Но то, что дискуссия проходила в подобном ключе, заверяю с полной ответственностью. Полной схожести мнений не было, кому-то больше нравилось одно, кому-то – другое. Но главное – никто из присутствующих не высказал ни малейшего сомнения: мол, коньячок, пожалуй, и вправду не плох, но как-то от французских все же отличается, не наш он какой-то. Суммарный вердикт вынес один из старейших гостей:

– Поздравляем, господин префект (в разговорной речи французы при обращении всякие «суб», «вице», «зам» опускают), – вам действительно повезло. В наши дни шанс отыскать нового винодела, производящего приличный коньячок, а это как раз именно такой случай, выпадает крайне редко. Понимаем, что его имени и адреса вы нам, естественно, не выдадите и его продукцией будете пользоваться самолично.

– А почему бы и нет, – раздался ответ субпрефекта, – в данном случае я с вами охотно поделюсь и тем и другим.

Снова последовали три хлопка в ладоши. Появился все тот же метрдотель с серебряным подносом. Но на этот раз на нем сиротливо стояла лишь пустая бутылка из-под армянского «Праздничного».

– То, что вы продегустировали, господа, – это советский коньяк, привезенный моим русским другом, который здесь присутствует.

Наступившая сцена как две капли воды напоминала хорошо известный финал гоголевского «Ревизора». На фоне всеобщего оцепенения особенно громко раздался недоуменный возглас:

– Это ведь шутка, господин префект?

– Вовсе нет. Откупоривал бутылку я сам лично, а посему никаких сомнений быть не может.

Каких-либо комментариев не было. Гости закашляли, засморкались, заскрипели креслами и, сухо попрощавшись, один за другим покинули резиденцию. Ранним утром на следующий день распрощался с ней и я. С субпрефектом с тех пор я, к сожалению, больше не общался. Могу, однако, предположить, что для последующего проведения фольклорных фестивалей в Конфолане (а они продолжаются до сих пор – в прошлом году прошел 48-й с участием нашего ансамбля из Сибири) ему наверняка пришлось искать других спонсоров.

Расставаясь с департаментом Шаранта, не могу не упомянуть еще об одном напитке, с которым я впервые там познакомился. Речь пойдет о «Пино де Шарант».

Как мне поведали, согласно легенде (многие утверждают, правда, что это подлинная история), своим происхождением он обязан вульгарной ошибке. Где-то в XVI веке один рассеянный винодел заполнил дубовую бочку молодым виноградным вином для дальнейшего вызревания, не обратив внимания на то, что на дне оставалось немного коньяка. Лишь через несколько лет он вспомнил о забытой бочке, но обнаружил в ней вместо выдержанного вина какой-то непонятный напиток. Цвет его был прозрачен, букет тонок и деликатен, с приятным фруктовым оттенком. После долгих размышлений винодел все-таки сообразил, какую оплошность он совершил в свое время. Но отнюдь не расстроился, а наоборот – теперь уже умышленно повторил аналогичную операцию. Так якобы родилось «Пино де Шарант».

В наши дни этот напиток достаточно широко распространен только во Франции, да и там вы не всегда найдете его в любом магазине или ресторане. Он бывает двух разновидностей – белый и розовый. Как правило, его подают на аперитив (по крепости он сравним с вермутами – от 16 до 22 градусов) либо охлажденным в чистом виде, либо с тоником или в качестве компонента различных коктейлей.

В Шаранте свое «Пино» частенько употребляют и как обычное вино. По мнению местных жителей, белое – более сухое – хорошо сочетается с устрицами и другими раковинами, например, с морским гребешком, а также с рыбой, приготовленной на гриле. Розовое «Пино» – чуть-чуть сладковатое с ярче выраженными фруктовыми нюансами – может подаваться к фуа-гра, к некоторым видам сыров, а на десерт к клубнике или малине. Оба вида «Пино» используются и при приготовлении различных деликатесных соусов.

На этом французскую часть моих коньячных воспоминаний, судя по всему, можно бы и закончить. В дальнейшем, когда я стал послом, директором департамента МИД, а затем снова послом в Югославии и Марокко, мне, как говорится, «по долгу службы» пришлось отведать еще не мало различных марок и сортов этого благородного напитка из Франции.

И сейчас, выйдя в отставку и расставшись с постоянной дипломатической службой, я не порвал связи с родным министерством. Периодически по временным контрактам выезжаю в краткосрочные командировки во главе инспекционных групп в наши посольства и генконсульства за рубежом. А как уже отмечалось, французский коньячок обычно водится в любом диппредставительстве.

К тому же и многочисленные друзья помогают не терять годами налаженной с ним дружбы: нет-нет, да и презентуют бутылочку-другую янтарной жидкости с привычным обозначением «Appelation Cognac Controlée». Так что побаловать себя иногда бокалом доброго французского коньяка возможность имеется. Но вот каких-то занимательных историй, достойных внимания читателя, с ним, увы, больше не случалось. А потому, чтобы завершить эту главу, вернемся к теперь уже тоже иностранному коньяку – армянскому.

В 1975 году я получил назначение на пост советника посольства СССР в Сенегале (мне еще не исполнилось тридцати четырех лет, и на этой должности я был одним из самых молодых в МИДе). Нашим послом в этой стране в то время был Г. А. Тер-Газарянц – до этого бывший 2-м Секретарем ЦК КП Армении. О жизни и судьбе этого замечательного человека, совсем молодым прошедшего всю войну, можно повествовать часами. Я рад тому, что и сейчас мы поддерживаем с ним самые добрые отношения. Но это тема для отдельного разговора. Мы же сейчас вернемся к коньяку.