Книга Пятно - Владислав Вишневский

Да вот же она. Наконец-то! Почта — синей раскраски — сама собой нашлась метрах в ста за площадью. И мусорка, и автобусная остановка тут же, как и было указано в мальчишеской ориентировке. К тому же, здание почты, чтоб не перепутали, отм еч ен о опознавательной надписью: «Почта России», и на углу указателем: «ул. В.И.Ленина, 13».

Сам нужный дом искать не пришлось, он, по виду жилой, был рядом и единственный. За ним виднелась верёвка с вывешенным бельём. А другие, что были рядом и дальше, производили впечатление обвального фонда. Одни были уже без оконных переплётов, другие прикрыты строительной маскировочной сеткой, третьи зияли пустыми обгоревшими внутренностями… Над всем этим висел запах отхожего места.

— А что это у вас, тут, уважаемые, Мамай что ли прошёл? — указывая рукой на «ущербный» вид жилого фонда, спросил Цветков, сидевших в тенёчке стариков, в чахлом палисаднике за почтой.

…Нужно узнать всё о нём, кто такой, давно ли здесь живёт, чем занимается… не бывший ли химик, случайно…

— Вот эта? — спросил один из них, кивая головой за спину.

— Да, вот это всё. — Подтвердил Цветков. Он, как старший по возрасту, и опытный, взял инициативу общения с местным населением на себя.

— Так ведь это — рынок, милок. Старое сносим, новое строим! — Пафосно ответил словоохотливый мужичок.

Остальные старики согласно закивали головами. Старые, морщинистые, неважно одетые. Бабульки в платочках, старики с седой небритой щетиной, почти все курят, в ногах одного из них, трёхлитровая банка с мутной жидкостью, у всех в руках мятые пластиковые стаканчики.

…Опросить соседей…

Сыщики оглянулись на указанный «рынок».

— Так стройки-то чего-то невидно? — Не согласился Василий Васильевич.

— Так, милок, главное-то на́чать, как говорил МихалСергеич, на́чать! Понимаешь? — Точно копируя ударение и говор бывшего генсек, сообщил он. — А остальное потом, апосля. Вот и… На разрушение мозгов хватило, а на остальное — тю-тю, как говорится. Разворовали.

— Ну уж, прямо и…

— Не побрезгаете? — Поднимая банку, непонятно к кому обращаясь, односложно предложил тот, в чьих ногах она ожидала.

— Самогонка. — Уточнил говорливый. — У нас сёдни праздник.

…Был ли дома три дня назад. Есть ли алиби…

— Какой? — Спросил Порогов. Он все праздники знал, с Интернетом сверял. Красной даты на сегодня точно не значилось ни на мобильнике, ни в Интернете.

— Так ведь, эта… Какой скажешь, за то и выпьем. — Из-под козырька фуражки на Порогова смотрел хитро прищурившийся взгляд говорливого.

Следователи переминались с ноги на ногу, не мешали Цветкову «вести» разговор, ожидали. Говорливый заметил, истолковал по-своему.

— Та вы присаживайтесь, молодёжь, в ногах правды нет. — Предложил он и освобождая, дернулся задом влево. Соседи колыхнулись. Крайний слева мужичок, он в разговоре не участвовал, с улыбкой, не мигая, смотрел куда-то отрешённым взглядом прямо перед собой, в даль, свалился, но в той же позе остался лежать на земле. — Во, видишь, и место освободилось, и тара. — Хохотнул говорливый. Его соседи, всё так же заторможено улыбаясь, повернулись на «выпавшего» из обоймы. — Во, минус один. Ха-ха… — вновь с восторгом хохотнул говорливый. — Можно не наливать. — И без перехода, посерьёзнел. — Кстати, а вы откуда будете-то, молодые люди, из Москвы, поди?

…Видел ли кто художественные картины у него в руках, дома… Есть ли родственники вообще, где? Здесь, в частности. Узнать адреса…

— Да, погостить.

— К кому?

— Так ведь к Платону Ивановичу мы. — Вытирая пот со лба, «признался» Цветков.

Хоть и в тенёчке, но жарко. Полдень.

— К Платошке? К Иванычу? — Обрадовано вскричал говорливый, и ещё более радостно заявил. — Так ведь он уехал. Вы опоздали. Как раз только что, отседа и, как раз, на автобуси…

— А куда он уехал? То есть, когда вернётся, он не сказал?

— А мы ему что, секретари или родственники? — снова коротко хохотнул говорливый и нагнувшись, поочерёдно зажимая то одну сторону носа, то другую, громко высморкался себе под ноги, вытер пальцы о штаны, заметил. — Он с нами не пьёт.

— Брезговает. — Суровым тоном подчеркнул старик с банкой.

…Нужно посмотреть квартиру, хорошо её обследовать…Картины могут быть под полом, под окном…

— Ага, — согласился говорливый. — Сам себе велосипед. Смазал педали и поехал.

— На велосипеде? — Удивился Порогов.

— Почему на велосипеде? — Растерялся было говорливый. — У него и нет его вроде. — И выговорил Порогову. — На автобуси он поехал, я говорю, на авто-бу-си. Я сам видел. С палкой в руке, с сумкой на плече… как этот… ха-ха… паломник, ну. Ноги лечить. Ага! На рейсовом, я говорю.

— Ноги? А что у него с ногами, больные?

— Да нет, на той неделе вроде бегал, а тут, говорит, что-то встряло в коленки и… Возраст.

— Я знаю, это соли. — Не поворачивая головы, выдала диагноз бабка.

Говорливый на заявления бабки не отреагировал, смотрел на Порогова.

— Доживёшь, парень, до старческих годков, и ты по докторам побежишь. Уже сейчас бледный! По ногам, я говорю, он, наверное, и поехал. По ногам!

— А мы можем у него подождать? — Вклинился в разговор Мухин. «Посидельцы» на него посмотрели с сочувствием, как на больного.

— Конечно, можно. — Заявил говорливый.

…Есть ли в городе коллекционеры дорогих картин… Старые партийные бонзы или новые русские… Составить список. Пробить по базе…

— А можно и к нам. — Предложил мужик с банкой. — Если не побрезгаете.

— А где его квартира? — Игнорируя предложение, спросил Мухин.

— Та вот здесь же, — посидельцы дружно указали рукой. — На первом этаже, направо. Не ошибётесь… — И уже вдогонку, говорливый крикнул. — Вы осторожнее там, в подъезде, ноги не переломайте. Пол проваливается.

…Обязательно узнать номер автобуса, опросить водителя…

Действительно, в тёмном подъезде не только половицы под ногами прогибались, но и чавкала вода, неприятно пахло канализацией и гнилью…

Площадку описывать не нужно, она, как и многие такие в данное время, напоминала комнату ужасов и бесплатных развлечений. Стены с осыпавшейся штукатуркой, изрядно грязные, вверху чёрный закопчённый потолок, над входом голый патрон из-под лампочки, в дальнем углу, почти под потолком, окутанный густой паутиной, напрочь запылённый прибор контроля коллективного электропотребления, с оторванными проводами… Двери в других квартирах тоже «видывали виды», светились множеством фанерных заплат, на месте кнопок звонков — обломанные кружки и голые огрызки проводов.

Неприятный запах и тишина.