Книга Павшая крепость - Роберт Энтони Сальваторе

Рассудительный Пайкел, переползая на ногу, эльфийки, прихватил лук с собой, затем проскользнул в коридор и подмял под себя Айвена, минуя его, а затем аккуратно упершись мокрыми сандалиями в бок брата, перегнулся через него, чтобы помочь Шейли. Это была самая сложная часть маневра, поскольку Пайкелу и Айвену надо было открыть люк достаточно широко и достаточно надолго, чтобы Шейли взобралась к ним, и в то же время предоставить девушке какую-то более или менее надежную опору.

Наконец Пайкел сунул свою дубинку в щель между раскинутых, вытянутых и уже ноющих рук Шейли.

– Когда мой брат толкнет, отпускай одну руку и давай ее мне, – велел Айвен, – Готова?

– Открывай, – взмолилась Шейли, и Пайкел начал осторожно толкать рычаг.

Как только давление ослабло, Шейли потянулась к Айвену.

Но она промахнулась, возможно впервые жизни, а вторая рука не сумела удержать вес тела. Вскрикнув, Шейли начала падать.

Айвен успел поймать ее за кисть; корявые пальцы дворфа, крепко обхватив запястье эльфийки, удержали ее у покрытой слизью стены.

– О-о-о-о, – проскулил Пайкел, когда группа начала опасно соскальзывать к концу скат.

Но Айвен зарычал и напряг свою мощную спину, прочно укрепляясь на месте. А Пайкел, хоть его руки и болели, вывернутые под неестественным углом, удерживал тяжелую крышку, удерживал все время, пока Шейли выбиралась наверх. Она перевалилась через Айвена, оказавшись рядом с Пайкелом, и только тогда дворф отпустил крышку люка, позволив ей захлопнуться. Затем он выпрямился, оказавшись перпендикулярно к своему брату-подпорке, и Шейли, перебравшись через него, повернулась так же, как Айвен.

Затем Айвен взобрался на Пайкела, пока тот держался за упершуюся в стену Шейли. Миновав эльфийку, Айвен встал на ноги. Пайкел, карабкаясь, повернулся боком к Айвену и превратился в следующую опору; так они и подвигались, попеременно становясь ступенями живой лестницы.

– Э? – пискнул Пайкел, растягиваясь очередной скобой за поворотом, довольно далеко от конца ската.

– Что там у тебя? – осведомился Айвен, переваливаясь через брата, чтобы тоже увидеть тонкие линии на стене желоба – параллельные линии, заставляющие вспомнить о люке.

Дворф лег животом поперек спины брата и начал ощупывать стену. Почувствовав, что панель слегка уходит вниз, – только дворф смог бы уловить столь крохотное колебание ничем не примечательной стены, – он сильно толкнул. Потайная дверь скользнула в сторону, открывая второй проход, расположенный под углом к первому и уходящий вверх, только более покато.

Айвен оглянулся на Шейли и Пайкела.

– Мы знаем, что над нами, – сказала Шейли.

– Но сможем ли мы выбраться из люка? – откликнулся Айвен.

– Тс-с, – шикнул на своих спутников Пайкел, мотнув подбородком в сторону нового коридора.

Эльфийка и дворф замолчали, и тогда уже все услышали вдалеке звуки борьбы, словно где-то там дрались не на жизнь, а на смерть.

– Может, друзья и, может, мы им нужны! – взревел Айвен и кинулся в проход, потащив за собой Шейли с Пайкелом.

Снова нащупав место, где каменная стена западает, Айвен ухитрился закрыть за ними потайную дверь, а поскольку уклон тут был меньше, троица продвигалась куда быстрее.

Чуть погодя они добрались до развилки – в одну сторону проход продолжал ползти вверх, но в другую бежал вниз узкий желоб. Инстинкты говорили, что надо продолжать взбираться, – ведь троица покинула своих друзей уровнем выше, – но шум битвы исходил из нижнего туннеля.

– Это может быть Кэддерли, – рассудила! Шейли.

– Ах ты, псина! – раздался вдруг очень знакомый голос.

– Предатель! – взревел другой, еще более мощный и зычный.

Пайкел оказался в желобе и заскользил по нему головой вперед даже раньше, чем Айвен воскликнул:

– Вандер!

«В какую же дверь?» – размышлял Кэддерли обводя взглядом множество возможных выходов из огромной круглой комнаты, в которой они оказались, перешагнув тела двух убитых огров. Еще он заметил вырезанные на стенах символы – трезубцы с маленькими сосудами в форме слезы над каждым «зубом», перемежающиеся треугольниками со слезами по углам, – традиционный узор, посвященный злой богине Талоне.

– Мы, должно быть, рядом с молельней, – шепнул Кэддерли Данике.

И, словно в подтверждение его слов, дверь напротив них открылась, и в круглую комнату влетел человек с жуткими шрамами на лице, облаченный в изорванный серо-зеленый балахон жреца Талоны.

Даника пригнулась в боевой стойке; Кэддерли вскинул арбалет на уровень лица мужчины.

Жрец, однако, лишь улыбнулся, и секундой позже все двери странных покоев распахнулись разом. Кэддерли и Даника обнаружили, что оказались окружены ордой орков, гоблинов и злобно ухмыляющихся людей. Некоторые из них тоже носили одежды жрецов Талоны. Друзья оглянулись на коридор-ловушку, единственный возможный путь к отступлению, но стены уже плотно сомкнулись, не оставив и следа прохода.

Отчего-то вражеские силы не кинулись в атаку немедленно. Они просто стояли, переводя взгляды с Кэддерли и Даники на жреца, первым оказавшегося в комнате, очевидно предводителя.

– Вы думали, что это будет так легко? – вдруг истерически заверещал изувеченный человек. – Вы думали, вот так просто взять и пройти по нашей крепости, не встретив сопротивления?

Кэддерли сжал руку Даники, не давая ей броситься на негодяя. Она может добраться до него, может даже убить его, но одолеть толпу у них нет ни единого шанса. Разве что…

Кэддерли услышал мелодию, звучащую в его мыслях, и с удивлением понял, что какой-то могущественный ставленник его бога взывает к нему, наставляет его, вынуждает внимать гармонии напева.

Злобный жрец хихикнул, хлопнул в ладоши, и перед ним вдруг вспучился пол.

– Элементали, – выдохнула Даника, привлекая внимание Кэддерли.

Действительно, два существа, пробужденные призывом злого жреца, принадлежали стихии земли, и Кэддерли осознал, что этот человек воистину могуществен, раз повелевает столь серьезными союзниками.

Но юноша отмахнулся от мрачной мысли и погрузился в Песнь, усилившуюся до блистательного крещендо.

– Он чародей! – воскликнул один из жрецов, и предупреждение всколыхнуло толпу врагов. Ноги солдат рванулись вперед, оружие взлетело, на губах закипела слюна. Лучник выстрелил, а клирики принялись метать заклинания, причем одни создавали защитное поле, а другие призывали магию нападения.

Даника вскрикнула в страхе за любимого и повинуясь рефлексу, взмахнула рукой, едва успев отбить стрелу, летящую прямо в грудь Кэддерли. Она хотела защитить юношу, хотя знала, что оба они обречены, ведь у них нет времени…

Одно слово, если это было слово, сорвалось с губ молодого жреца. Оно показалось девушке звуком трубы, чистой нотой, от которой мурашки побежали по спине, превращаясь в дрожь радости, которая приглашала Данику слиться с ней, удерживала ее, как в трансе, своей томительной красотой.