Книга Нелли. Тайна серых теней - Елена Лев

«Договорились о встрече! – размазывая слезы, жаловалась обиженная взлохмаченная девочка, до этого дня носившая прозвище Стальная Змея. – Я стащила у матери туфли и помаду. А он так… Знаешь как заорал… „Чтоб ты сюда больше не смела приходить! Забудь дорогу!“ Схватил за руку так больно и швырнул прямо… в грязь. Я его ненавижу!»

Он действительно изменился. Стал угрюмым, злым и таким несносным в своих жестоких шутках, что отъявленные прогульщики и неукротимые озорники объявили его «психом», стали сторониться его и сваливать на его голову все грехи и преступления.

«Интересно, кто выбирает кандидатов на Замещение? Тех, кто будет замещен, и тех, кто будет замещать?» – подумала Нелли, отбросила воспоминания, притормозила и снова пристроилась к Цицерону.

– Почему именно Руф решал, можно мне остаться или вернуться?

– Руф сбежал из Лабораториума и хорошо…

– Я помню – «хорошо знает людей». И так далее. Почему вообще возник такой вопрос?

– За тебя просил Корнелий, – нехотя признался Цицерон. – Он уговорил Совет декурионов отправить тебя к Руфу, чтобы подтвердить твою исключительность.

– Корнелий? – Нелли пропустила слово «исключительность», ее удивила забота следопыта. – Он… просил?

Цицерон только тяжело вздохнул.

– А почему он повел меня к фламинам? – возмутилась Нелли. – На верную смерть!

– Это было требованием декурионов. Сначала отвести к фламинам, потом – к Руфу. Если бы ты не выжила… – Цицерон замолчал и остановился. – Нелли! – продолжил он, когда Нума, бежавший впереди, удалился на приличное расстояние. – Я знаю, ты сейчас все обдумываешь, вопросов у тебя до неба и много сомнений, но поверь: мы тебе не враги. Ни я, ни Корнелий, ни Руф.

– И что же Руф, который мне не враг, написал декурионам? – вызывающе громко поинтересовалась Нелли.

– Я не знаю! – раздраженно закончил разговор Цицерон и побежал вперед.

– Все ты знаешь, заговорщик ушастый, – шепотом произнесла Нелли ему вслед и не тронулась с места.

«Никуда не пойду! Буду стоять здесь, пока мне не скажут, куда ведут», – решила Нелли. И для большей уверенности села на задние лапы.

Теплая ночь постелила себе по пригоркам постель из мягких шалей, завесила плотной серой кисеей деревья и разлеглась ленивой хозяйкой помечтать и посчитать яркие звезды.

Подняв голову к небу, в россыпи сияющих точек Нелли нашла созвездие, до недавнего времени бывшее Большой Медведицей, а теперь – какой-то древней крысой.

«Что делается? – думала она. – Живешь-живешь, никого не трогаешь, а тут – шарах, и весь мир перевернулся с ног на голову. Точнее, с ног на лапы. И по башке вдогонку. А потом еще раз. Чем все закончится?»

Воображение услужливо нарисовало картину пребывающего во власти грызунов порабощенного человечества. Причем Нелли довольно убедительно увидела себя прародительницей с кучей крысят в лапах. Потом она вспомнила, ярко и больно, город в огнях, к которому живым ковром двигались миллионы озлобленных, голодных крыс. Нелли различила в этом потоке злорадно улыбавшуюся Аврору, исходившего слюной Варрия, обреченно плетущихся Цицерона и Нуму. Заметила и себя, вынужденную двигаться вместе со всеми, потому что так надо, и попробуй не пойди. Только следопыт не вписывался в этот кошмар: его глаза, слишком умные и внимательные, слишком человеческие, портили нарисованный воображением Нелли образ. Такая крыса, как Корнелий, вряд ли поддастся общей ярости.

Нелли замотала головой, пытаясь избавиться от видений. «Бред какой-то! – поставила она себе диагноз. – Люди не могут быть такими слепыми. Кто-то должен знать, что творится. Кто-то думает, как спасти человечество».

Она обратилась к своей памяти, вызвав из ее закоулков лица людей – знакомых и незнакомых. Но пустые глаза пьяного мужа тетки Джен, Гарри, шальные глаза Мариты, усталые глаза матери, злые глаза продавщиц, вымоченные в морской воде глаза рыбаков, безразличные глаза множества людей говорили Нелли о том, что среди них, видимо, нет тех, кто хоть немного озабочен безопасностью дорогого ее сердцу человечества. Все обреченно сидели на вокзале в ожидании поезда с черепом и косой на первом вагоне. Билеты раскуплены, а время прибытия неизвестно.

«Может, эпоха людей заканчивается? – со страхом подумала Нелли. – И мне повезло, что я еще до битвы сдалась врагу? Но ведь это предательство чистой воды! А может, к крысам меня закинула судьба, чтобы я, вернувшись, всех предупредила?»

Нелли не сдержала вздоха надежды – на значимость для людей маленькой девочки, попавшей в стан врага. Одно было непонятно: что происходит на самом деле? Беда приближается, но каковы ее масштаб и истинные причины?

«Даже посоветоваться не с кем!» – разозлилась Нелли.

Ярость метнулась к горлу. Если бы она умела ругаться гадкими словами, сейчас выстроила бы несколько этажей грязного словотворчества.

Но у нее, никогда не отличавшейся этим искусством, получилось только злобное стенание.

– Где этот бестолковый Крысолов? – заорала она. – «Я найду тебя!» Как же, найдет. Ха-ха-ха! Небось прячется от страха под столом вместе с любимым котярой. «Ой, котик, вдруг Нелли позвонит, а Роза узнает! Ой, котик, принеси мне вон ту колбу, а то я боюсь в туалет выйти!»

В момент, когда ядовитая злоба окончательно захлестнула Нелли, невидимая, но ощутимо тяжелая рука сгустилась из тьмы ночи и легла на спину распоясавшейся крысы. Рука лишь слегка придавила Нелли, но ее звериное тельце вросло в землю.

В этой незримой силе не было зла или желания наказать – только спокойное и сильное прикосновение. Иногда взрослый и мудрый человек так, мимоходом, одним касанием руки останавливает не в меру разошедшегося подростка: молча смотрит ему в глаза и идет дальше своей дорогой. А тишина после его ухода держится неделями.

Наваждение длилось всего несколько секунд и растаяло. Нелли не решалась пошевелиться, даже подумать о чем-либо. Она лихорадочно вслушивалась в ночную тишину, ожидая новых действий неведомой магии. И услышала Звук.

Нельзя говорить про тишину ночи, понимая ее как полное отсутствие звуков. Ночь не бывает беззвучной, она полна шумом волн задремавшего моря, скрипящими нотами порта, бесконечным гулом никогда не спящей автодороги и голосами людей, смеющихся и говорящих громче обычного, словно они боятся темноты. Ночью звуки интереснее и яснее. Только в эти часы можно услышать ворчание ручья, сплетни шелестящей листвы, фырканье невидимых птиц, жалобы одинокой цикады, ругань лягушек.

Уши и усы Нелли старательно сканировали ночную тьму. Все звуки были знакомы или по крайней мере понятны. Далекие и близкие, мимолетные и долгие. Но к ним примешивался еле слышный, скорее даже ощущаемый телом Нелли, глубокий и протяжный звук, который вызывал вибрацию земли, трепетание усов и неясное томление в кончике хвоста. «Свирель Крысолова!» – догадалась Нелли. Когда Звук стих, она медленно двинулась за своими спутниками, передвигая лапы с осторожностью и почтением.