Книга Двор чудес - Мишель Зевако

Несколько соседей заметили это грубо исполненное похищение, но в те времена такие вещи были довольно обычными.

Дверь закрылась сразу же, как только монаха втащили в дом. Лойола очутился в темноте, хотя и неполной. Его толкали к лестнице, ведущей в подвал. Тьма все сгущалась. Внизу Лойолу с силой толкнули к двери погреба, дверь на мгновение приоткрылась и тут же закрылась опять. Еще через миг погреб вдруг осветился: кто-то вошел с факелом.

Перед Лойолой стояли четверо. Один из этих людей вынул монаху кляп изо рта и сказал:

— Кричать бесполезно, сударь, никто вас не слышит. Впрочем, мы и не желаем причинить вам зло.

— Что же вам от меня угодно? — спокойно спросил Лойола.

* * *

Трое из этой четверки были Манфред, Кокардэр и Фанфар. Ночью они, уйдя от палача, вернулись во Двор чудес. Во Дворе чудес они всю ночь пытались завербовать помощников для похищения. Но Двор чудес был в трауре.

На площади Мобер у костра Доле было убито и ранено больше трехсот человек.

К рассвету помощь обещали не больше дюжины воров, да и то так уклончиво, с такими оговорками, что к шести часам Манфред плюнул и ушел только с Фанфаром и Кокардэром.

— Есть у нас надежный человек на улице Сент-Антуан или Сен-Дени? — спросил Манфред.

— Есть шорник Дидье на улице Сент-Антуан, — ответил Фанфар.

— Пошли к нему…

Этот шорник, который заодно торговал ремнями, жил на улице Сент-Антуан в собственном маленьком домике.

У него были связи с некоторыми ворами. За умеренную плату он предоставлял свой погреб для хранения краденого.

Манфред с товарищами пришли к Дидье и рассказали ему, в чем дело.

— Дом в вашем распоряжении, — сказал шорник.

Манфред собирался вдруг наброситься на стражу осужденного. Они с Фанфаром и Кокардэром будут драться, а Дидье тем временем затянет Лантене в дом, и все они там спрячутся.

А убежать оттуда было просто. За домом шорника был сад. Стоило только перелезть через стену и оказаться в другом доме.

Такое нападение, бывало, удавалось Манфреду: уже нескольких воров он спас таким образом от виселицы. Обычно человека на виселицу вело семь-восемь сбиров, и дело удавалось легко.

Но на сей раз план не сработал.

Забившись в дом шорника, Манфред, Кокардэр и Фанфар ожидали, когда проведут Лантене. Казнь была назначена на семь часов.

Но, должно быть, случилась какая-то непредвиденная задержка. На капелле Святого Павла пробило уже восемь, когда Кокардэр воскликнул:

— Вот они!

И действительно, это вели Лантене. Манфред выругался и весь побледнел. Вокруг Лантене было больше тридцати человек.

Втроем средь бела дня при множестве народа, враждебно настроенного к осужденному, напасть на них было никак нельзя.

Три товарища вышли от шорника и машинально пошли следом за всей толпой к месту казни.

Так они дошли до Трагуарского Креста.

Был момент жуткой тревоги… Но когда друзья увидели, что виселица рухнула, они поняли, что палач держит слово, и ободрились. У них впереди еще целый день!

Манфред наблюдал за разговором палача с Лойолой, но не слышал его. Однако он видел, как монах показывал бумагу, а палач покорно склонял голову.

Наконец, Лойола быстро пошел прочь.

Манфред махнул рукой Фанфару и Кокардэру. Они последовали за монахом, а у дома шорника накинулись на него и затащили внутрь.

* * *

Лойола с мрачным видом пытался разобраться, что же за люди сейчас перед ним.

Он надеялся, что попал в руки дерзких горожан, желающих посягнуть на его кошелек.

И он сказал:

— Вам нужны деньги? Говорите скорее, сколько.

— А как мы их получим? — спросил Манфред.

Лойола улыбнулся. Это явно были простые грабители.

— Пошлите за бумагой и чернилами; через минуту я выпишу вам чек в кассу монастыря августинцев. На какую сумму?

Манфред сделал знак Дидье. Тот поспешно вышел из погреба.

— Сейчас скажем! — ответил Манфред Лойоле.

Через несколько минут шорник вернулся. Он принес с собой маленький столик, на который поставил чернильницу, положил перо и листок бумаги.

— Пишите, милостивый государь! — сказал Манфред.

— Я готов на любую сумму, — ответил Лойола. — Но надеюсь, вы не слишком злоупотребите…

— Нет, вы увидите: дорого вам это не встанет.

И Манфред начал диктовать: «Приказываю мэтру Леду, присяжному палачу города Парижа…»

— Что это? — воскликнул монах и отложил перо.

— Милостивый государь, — преспокойно сказал Манфред, — нам с вами нечего ломать комедию. Вы желаете смерти Лантене, потому что он вас ранил, потому что хотел спасти вашу жертву — Этьена Доле, потому, наконец, что его свободная натура вообще претит вам — любителю жестокой и абсолютной власти!

— Вы ошибаетесь, сын мой… Я не любитель жестокой власти…

— Полноте! Присмотритесь ко мне, милостивый государь: вы меня не узнаете?

— Я не знаю вас! — ответил Лойола, пристально вглядываясь в Манфреда.

— А помните тот завтрак в Медоне у мэтра Рабле в обществе мессира Кальвина и еще одного человека…

— А, так это были вы, молодой человек! Теперь я вас припоминаю.

— Весьма польщен, милостивый государь. Теперь вы понимаете, что я вас знаю! Знаю, какой беспощадной ненавистью питаете вы свой дух! Это вы замыслили приступ Двора чудес, это вы желали смерти Доле; это вы теперь желаете смерти Лантене…

— Пусть так. И что теперь?

— Теперь? Теперь вы напишете то, что я вам продиктую.

— А если не напишу?

— В таком случае через две минуты вы будете мертвы. Жизнь за жизнь, милостивый государь!

Лойола наклонил голову и задумался.

— Вы очень молоды, — сказал он наконец, — а сталкиваетесь с теми, кто гораздо сильнее вас. Имейте в виду!

— Лантене мой брат. Я на все готов, чтобы освободить его.

— Даже на жестокое преступление против духовного лица?

— Да, милостивый государь, — преспокойно сказал Манфред. — Поторопитесь: у вас осталась одна минута. Пишите… — продолжал он и встал во весь рост. — Пишите или, черт побери, я вас зарежу, как дикого зверя!

Лойола взял перо.

— Диктуйте! — сказал он резко, и Манфреду в его голосе послышалась ирония. — Диктуйте… но соблюдайте уговор. Жизнь за жизнь, сказали вы? Не правда ли?

— Клянусь! — ответил Манфред.

— Прекрасно. Я готов.