Книга Слуги государевы. Курьер из Стамбула - Алексей Шкваров

— Ваше сиятельство, капитан Вятского драгунского полка Веселовский, — отрапортовал, вытянувшись.

— Рад, капитан, что прибыли. Слышал, нападение было на обоз? — опять прижав руки к печи, отвечал Урусов — промерз сильно.

— Да, ваше сиятельство. Казаки отбились.

— Бунтуют еще, окаянные, — как бы про себя произнес князь — и капитану, — да ты присаживайся к столу. Чего на пороге-то стоять. Воевал?

— Да, ваше сиятельство. С 36 года в армии фельдмаршала графа Миниха, прямо из кадетского корпуса в полк был определен.

— Слышал я про ваши походы…, — опять так же задумчиво сказал князь, — много людей положил фельдмаршал… Молод ты, а капитан. Значит, и воевал достойно. Ну, а сюда-то что вдруг послали?

— Не знаю, — пожал плечами Алеша, — приказ фельдмаршала.

— Провинился чем-ли?

— Нет, — твердо ответил Веселовский и посмотрел прямо в глаза князю.

Тот тоже пристально посмотрел на офицера.

— Ну и ладно. Мне доложили, что с женой молодой служить приехал?

— Да, ваше сиятельство. Это дочь моего погибшего командира полка.

— Это похвально, капитан, что женился на дочери командира своего, на сироте. Только знаешь ли ты, куда тебя занесла судьба? — Князь, наконец, оторвался от печки, сел за стол напротив Алеши. — Вот, посмотри, — он развернул к нему карту. — Вот наша линия Оренбургская. Она идет от Самары до Оренбурга, коей переносить требуется. Затем выше по течению Яика до самой Сибири. Посмотри внимательнее — сначала тонкая цепочка крепостей и редутов, потом разрыв в 300 верст и начинается такая же цепочка крепостей, связывающих нас с Сибирью. Все это надлежит укрепить надежной линией и соединить две руки — одну с Яика, другую с Сибири. Только сжав кольцо вокруг мятежников мы сможем устоять здесь. Мы начали перепись населения, чтоб знать, сколько башкир кочует, а сколько живет оседло. Это необходимо жизненно. В случае восстания мы можем легко определить их силы и действовать в зависимости от этого. Разрыв будем ликвидировать возведением новых крепостей. Понимаешь суть линии генеральной, капитан?

— Понимаю, ваше сиятельство, — кивнул согласно Веселовский, пробежав глазами по карте.

— Что ж мне с тобой делать? Ума не приложу.

Дверь открылась, в горницу заглянул адъютант:

— Ваше сиятельство, к вам сотник Могутный.

— Пусть заходит, — не отрываясь от раздумий, бросил генерал.

— Ваше сиятельство, — казак уже стоял в горнице, — так допросили пленных.

— Что показали?

— Карасакал бродит с ордой в верховьях Тока. Посылает отдельные партии в 100–200 всадников проведать, где оборона наша слабину даст. На одну такую мы и нарвались. Видимо, ищет место, чтоб прорваться и в степи уйти, может к калмыкам, может к киргизам.

— Видимо. Ладно, больше ничего?

— Нет, ваше сиятельство. Мы по всякому опрашивали, и с пристрастием тож, — усмехнулся казак, имея в виду пытки.

— Тогда повесь другим в назидание.

— Слушаюсь, ваше сиятельство, — Могутный хотел было выйти.

— Погодь-ка, сотник. Я хочу капитана драгунского назначить комендантом в Разсыпную. Крепость совсем новая, год назад построенная, предшественником моим Василием Никитичем Татищевым. Гарнизон там слабенький, человек двадцать инвалидов из полка Уфимского гарнизонного, да прапорщик с ними из недорослей дворянских. Опыта у него никакого. Казаки там стоят донские, человек пятьдесят, атаман Лощилин старший над ними. Они еще при генерале Румянцеве сюда прибыли, да все никак не отпустить их домой. Поезжай-ка, капитан, в Разсыпную. Наведи там порядок. Казаков донских я со временем постараюсь сменить или на наших, или на драгун Оренбургского полка. Место там тихое, неподалеку три наших крепости. Карасакал туда не сунется. Ну, а если партия какая от него, то вы шутя отобьетесь. Там даже две пушки имеется. А тебе, Могутный, надлежит конвой выделить капитану и его семье и сопроводить до Разсыпной. Понял, сотник?

— Чего ж не понять-то.

— Значит, и быть по сему. — Урусов поднялся. — Удачи вам, капитан.

Снова отправились в путь Веселовские. Все дальше и дальше по казацкому шляху. За Сорочинской была Новосергиевская крепость, здесь уже начинались предгорья Уральские.

Дорога свернула направо, уклоняясь от основного шляха, и возле крепости Камыш-Самарской вышли они на правый берег Яика. Река была подо льдом, но все равно ощущалась ее мощь и величие. Берега тянулись уныло однообразные. За ними простирались бескрайние степи. Еще день пути, и к вечеру они достигли Разсыпной.

Все тот же земляной вал и деревянный забор по его верху. Со сторожевой башни, над воротами крепости, их окликнул находившийся в карауле казак. Казаки конвоя атамана Могутного что-то ему ответили. Он удовлетворился и, махнув рукой, показал направление, которого следовало придерживаться, чтоб найти дом коменданта.

Внутри крепости был ряд небольших изб, крытых соломой. Чуть повыше, на пригорке, стояла изба попросторнее. Видимо, это и был домик коменданта.

Веселовские вышли из кибитки, зашли за угол избы и поднялись по ступенькам крыльца, вошли в сени, а затем и в светлую комнату. Там сидел молодой человек в мундире прапорщика и читал какую-то книгу. Увидев чету Веселовских, поднялся и представился:

— Прапорщик Иван Касторин. — Нескладная долговязая фигура, мундир висел, как с чужого плеча, косичка тощая. Сам веснушчатый и курносый. Лет восемнадцать, не более.

— Капитан Веселовский Алексей Иванович с супругой своей Марией Ивановной, — отвечал Алеша. — Назначен генерал-поручиком Урусовым комендантом сей крепости.

Было видно, как обрадовался прапорщик, засуетился:

— Господи, Слава Богу, как я рад вам, наконец-то. А то ведь я даже и не знал, что делать-то мне здесь. В прошлом годе, как заложили сию крепость приказом господина тайного советника Татищева, так меня здесь и оставили. А что дальше-то мне делать — ума не приложу. Опыта, простите, нет никакого. Солдаты сами по себе несут службу, казаки сами. А я сам по себе. А теперь вот вы приехали. Размещайтесь, обустраивайтесь. Это ваша теперь изба. А я пойду в другую.

— Хорошо, — согласился Алеша, — давайте все дела на завтра отложим. А то мы с дороги устали. Надо действительно разместиться. А с утра пожалуйте к нам на чай. Заодно и обсудим все. — Веселовский уже почувствовал, что входит в роль коменданта.

— Хорошо, хорошо, господин капитан. До свиданья. До свиданья, сударыня, — прапорщик, весь смущенный, раскланялся и удалился.

— Ну что, Машенька, вот и жилье наше первое, — обнял ее за плечи Алеша. — Как тебе?

— С тобой, милый, мне везде рай, — отвечала Тютчева. — Ну ладно, ты осматривайся, а я с Епифаном по хозяйству займусь, вещи надо распаковывать, раскладывать, убираться здесь.

Дом состоял из двух комнат, разделенных холодными сенями. Одна из них была кухней, а другая горницей. Кухня от 5 аршин в ширину до 6 в длину, горница чуть поболе — 7 на 8 аршин. Высота от пола до потолка была в 3 с половиной аршина. Полы и потолки везде настланы из толстых лиственных досок. Потом Веселовский узнал, что местные дома называют не избами, а связями. В доме было шесть или семь окон, два из которых находились на передней, обращенной на улицу стене кухни, еще два на стене, смотрящей на двор.