Книга Стриптиз в кино - Нэнси Бартоломью

Что, в свою очередь, вызвало ответную реакцию со стороны обитателей черного седана. В нем сразу отворились две дверцы, и пара горилл в облике людей (или наоборот) показались оттуда и уставились на Паки в ожидании распоряжений. Тот взглянул на них, как бы собираясь просить помощи, но потом вроде бы раздумал и прокашлялся, чтобы снять напряжение.

— Не задавайте мисс Лаватини подобных вопросов, — тихо, но угрожающе произнес Фрэнсис. — У вас не должно быть никаких подозрений, никаких сомнений. Если я говорю вам, что мы не причастны к вашим здешним делам и к смерти этого субчика, значит, это чистая правда. Если бы мы имели тут свои интересы, нам бы никто не помешал, и тогда не состоялся бы наш теперешний разговор. — Фрэнсис дал Коццоне обдумать свои слова и закончил так: — Полагаю, вам следует извиниться перед моей кузиной.

Наверное, сам Бо Хопкинс не сыграл бы лучше финал какого-нибудь боевика, за который отхватил бы миллиончик зеленых!

Мой гениальный брат уселся после всего этого на стул и стал спокойно ждать, словно напрочь позабыв о двух амбалах, игравших мускулами в непосредственной близости.

Я увидела, что на лбу у Паки показалась испарина: то ли от жары, то ли от глубоких раздумий. Но также заметила, что он уже сгорел и готов поцеловать меня в зад. Фрэнсис тоже понял это и немного расслабился.

Однако остывание давалось мистеру Коццоне с величайшим трудом, и прошло еще некоторое время, прежде чем он изобразил улыбку почти такую же широкую, как лежащий перед нами залив, и пробормотал:

— Сам не знаю, мисс Лаватини, как меня угораздило такое сказать. Наверное, потому как смерть одного из наших уважаемых членов… Сами понимаете… Но, как бы то ни было, чего уж там, я погорячился и прошу прощения.

Его речь напоминала извинения тинейджера, разбившего мячом стекло в классной комнате, но глаза… Глаза были как у злобного взрослого, который не забудет и не простит унижения и возьмет реванш при первом удобном случае.

— Извинения принимаются, мистер Коццоне, — улыбнулась я. — Мы все иногда теряем контроль над собой.

Однако мой взгляд, как и его, говорил совсем иное: что я с удовольствием оторвала бы ему его дурацкую преступную башку.

И все мы при этом любезно скалились, прямо тройка закадычных друзей.

Паки резко отодвинул стул, поднялся и направился к выходу. Его охранники подвинулись еще на пару шагов ближе к нам, и ощущение беды у меня усилилось. Теперь, когда он отошел от нашего столика, чего им стоило сотворить что-то со мной и с Фрэнсисом и умчаться на другом автомобиле, который, вполне возможно, где-нибудь неподалеку на всякий пожарный случай?

Впрочем, я не особенно волновалась, так как вспомнила, что моя верная спецкоманда, уже зарекомендовавшая себя не далее как вчера вечером, зря времени тоже наверняка не теряет…

И действительно, в отдалении послышались звуки автомобильных сирен, они приближались, и вот на дорожку, ведущую к ресторану “У Эрни”, ворвалась санитарная машина, вслед за ней пожарная и три полицейских, загородив все въезды и выезды. Выскочив из машины, санитары кинулись на веранду ресторана, за ними несколько дюжих пожарных и пара полицейских. Все это выглядело как проверка готовности объединенных санитарно-пожарно-полицейских сил Панама-Сити к любым нештатным ситуациям. Иначе говоря, как спецтренировка.

Впечатление было такое, что эти ребята хорошо знали, куда спешат и как выглядит тот, кто им нужен, потому что женщина из машины “скорой помощи” почти сразу определила местонахождение Паки Коццоне и подошла к нему.

— Пожалуйста, присядьте, сэр, — сказала она. — Это бывает, не волнуйтесь. Мы позаботимся о вас.

Паки выглядел как загнанный зверь, он ничего не понимал, как, впрочем, и все остальные. На него жалко было смотреть.

— О чем вы говорите? — пронзительно вскрикнул он. — В чем дело? Со мной все в порядке.

— Сэр, — сказала женщина, — мы все хотим для вас только хорошего. Если вы присядете и позволите медсестре обследовать вас, мы сразу же поедем туда, где вы отдохнете и вам будет хорошо.

— Мне и так хорошо! — взвизгнул Паки. — Вы что, сбрендили тут совсем? У меня машина, и меня ждут люди.

— Это прекрасно, сэр, доктор Слейбек предупредила нас, что вы будете именно так говорить, но лучше, если вы поедете с нами в больницу.

— Говорю вам, со мной все в порядке! — завопил Паки. — Это вы психари! Дайте пройти!

Невысокий полицейский оказался женщиной, да еще блондинкой. Однако руки у нее были мощнее, чем шея у Арнольда Шварценеггера. Она загородила дорогу Паки и мелодичным голосом спросила:

— Сэр, вы пойдете с нами спокойно или будете возражать?

— Я ни хрена с вами не пойду! — ответил Паки. — Освободите дорогу! Мне нужно срочно ехать в аэропорт и возвращаться в Нью-Йорк!

Блондинка обворожительно улыбнулась.

— Тогда, боюсь, придется по-другому, — проворковала она.

Все произошло в одно мгновение: Паки рванулся вперед, блондинка сделала какое-то неуловимое движение, и он сначала опустился на колени, а потом повалился на пол и замер. Бедный Паки.

Блондинка скосила на меня глаза и сказала с сожалением в голосе:

— Очень неприятно, что пришлось так поступить, особенно в общественном месте, но такой я получила приказ. Больной очень опасен. У него комплекс террориста-подрывника и убийцы. Такое заключение дала доктор Слейбек из Таллахасси. Но возможно, вы знаете об этом?

Я не представляла себе, что на это ответить, однако Фрэнсис пришел на помощь.

— Да, — сказал он, — мы поняли, он здорово того, и заподозрили, что, может, удрал из психушки. Поэтому старались не волновать, чтобы хуже не было. Конечно, таких надо держать в больнице. Дай Бог, вылечится и не будет про Нью-Йорк вспоминать. Я слышал, люди говорили, он был школьным сторожем где-то здесь, неподалеку.

Я чуть не рассмеялась, но вовремя прикусила щеку. Оказывается, мой брат не только гениальный актер, но и гениальный шутник. А что же будет с Паки, подумала я. Прокатится с ветерком до Таллахасси, это часа полтора, и там дежурный врач рявкнет, что никакого Коццоне знать не знает и не заказывал его доставку, а эти идиоты в Панама-Сити что-то, как всегда, перепутали.

Пока же я увидела, как мафиози усадили в полицейскую машину, которая рванула с места, за ней санитарная, и замыкал кортеж черный седан с затемненными стеклами. А потом я увидела старый-престарый “плимут”, из которого мне махала рукой Рейдин, рядом с ней сидела Пат. Старушки давали понять, что отбывают восвояси и мы скоро встретимся.

— Ну, — сказала я, оборачиваясь к Лосю-младшему, — рабочий день окончен.

— Да, — ответил он, оставляя на столике еще одну двадцатку. — Надеюсь, можно отправиться домой и отдохнуть. Я ведь для этого и приехал.