Книга Высший пилотаж - Елена Ласкарева

— Смерть.

Потом они сидели со стариком в сторожке, и он потчевал Марию солеными грибками:

— Кушай, милая, брат привез из Тульской губернии.

— А здесь-то разве не растут?

— Растут. Да только употреблять их — ни-ни.

Старик, истосковавшийся в одиночестве, обстоятельно рассказал нежданной гостье историю здешних мест.

Станция химической защиты не работала уже давно: распались близлежащие колхозы, а значит, исчезли и заказчики.

Начальство, загнав неизвестно кому по дешевке самолеты и самые ценные химикалии, испарилось, оставив здание. Перед отъездом они просто-напросто вылили на землю реактивы и химикаты, которые не успели продать.

— Как собаки на сене, — сказал старик. — Не им — так и никому. А запас-то у них, злыдней, велик был, ой велик. С тех пор земля-матушка тут мертвая.

— А вы-то как же, дедушка?

— А меня, внученька, ничто не берет. Даже сама костлявая. Вот и проживаю тут, не пущаю людей добрых на погибель. На той земле ступишь ножкой — глядь, ножку и сожгет.

У Маши похолодело в груди: «Неужели Иона причастен к этому злодеянию. Если так, понятно, откуда у него большие деньги! Но нет, нет… Пожалуйста, пусть это окажется не так!»

— Дедушка, а давно это случилось?

— Годков уж пять тому.

Услыхав это, девушка готова была на радостях расцеловать деда в пышную бороду. Так давно! Значит, Соколов не мог приложить к этому руку!

— И как же потом, — спросила она уже без личной заинтересованности, — не нашли их, этих… опылителей?

— Нашли. Сидят, поганцы. Да только землице от их отсидки не легче.

— Дедушка, вы говорите, самолеты кому-то продали. А я видела, тут иногда кружат в небе какие-то.

— Это не ихние. Это — хороших мужиков самолеты. Стоящих. Те и меня покататься звали, задарма. А полет-то двести зеленых стоит…

— А вы не знаете, где они находятся, эти стоящие мужики с самолетами?

— Как не знать. Токмо тебе придется сперва до станции возвернуться. А там, через пути, дорога справная, широкая. Эскапада.

— Эстакада?

— Угу. По ней и шагай, никуды не сворачивай. Придешь к ограде железной, прочной, не чета нашей. А только дверей там не имеется.

Маша рассмеялась:

— Прямо через забор перемахнуть?

— Уж ты и скажешь! Кнопочка там есть, масенькая. Ты ее нажми. Это звоночек. Ограда и отъедет в сторону.

— Как в сказке! А что там у них, дедушка? Тоже посевы опыляют?

Старик мотнул головой, и кончик бороды упал в миску с тульскими грибками:

— Эроклуб. И зовется как-то чудно… вроде как Солнце!

Сколько километров уже отмерила сегодня Маша?

И для деревенского жителя расстояния были бы немалыми, а уж для библиотекаря, привыкшего сидеть целыми днями, — чуть ли не кругосветное путешествие.

Туфли стали казаться тесными, на пятке вздулась водяная мозоль. Пришлось остановиться и проколоть пузырь еловой иголкой.

Теперь придется идти обратно до «Солнечного», потом мимо собственной дачи до станции… И лишь там, за железнодорожными путями, начнется обещанная стариком эстакада. Только начнется, а сколько она тянется?

Но надо добраться. Маша обязана, не откладывая, найти Иоанна и решительно объясниться с ним.

«Он, видите ли, всегда своего добивается! Ну что ж, и я не слабее, и я добьюсь! Пусть забирает назад свои подачки! — Сейчас она сердилась на Соколова за все: за милостыню, за идиотский спектакль английского театра, за лягушку с хвостом и особенно за свои стертые ноги. — Швыряется деньгами, а я — ищи его!»

Аэроклуб! Что это за диковина такая? Старик произнес забавно: эро-клуб. Эротический клуб. Фу, бред, совсем даже не забавно, а противно.

Там у них проживает развратная «Алуэтта». Аэротика. Аэротический клуб.

Как болят ноги! Сейчас Маша не отказалась бы даже, чтобы ее подбросили на этой красногубой «Алуэтте». Надо было попросить у ребят-садовников хоть велосипед! Правда, на нем все равно не удалось бы проехать по этим рытвинам и колеям, раздолбанным гусеницами тракторов.

Скорее бы добраться до эстакады! По ней можно будет шлепать босиком.

Да нет, и на это нельзя надеяться: асфальт, наверное, сейчас раскален до мягкости.

Хоть садись на обочину и плачь! Когда никто не видит, плакать совсем не стыдно. Увы, и это было невозможно: по обочинам бурно разрасталась молодая, набирающая силу крапива.

Тогда Мария опустилась прямо на пыльную, бугристую проселочную дорогу и, поджав коленки к подбородку, как васнецовская Аленушка, залилась горькими слезами. Она не обращала внимания ни на что вокруг, не вслушивалась в окружающие звуки. Ей было и больно, и обидно… и вообще все так плохо!

Остальные — люди как люди, и только у нее в жизни все шиворот-навыворот. Урод, мутант, вот кто она такая! Лягушка с хвостом!

Голое предплечье вдруг ощутило прикосновение теплого металла.

Даже не успев испугаться, Маша подняла заплаканные, припухшие от слез глаза: прямо над ней нависал блестящий бампер автомобиля.

Какой-то псих, лихач, шутник, а может, и просто нетрезвый водитель остановился вплотную к человеку! А если б тормоза подвели!

Но как ему удалось подкрасться так неслышно? Или Маша совсем отключилась, выпала из действительности?

Автомобиль мелодично посигналил.

Вот наглец! Он же еще и требует освободить дорогу! Пешеход, впрочем, вынужден подчиниться: весовые категории машины и человека слишком неравны.

Маша тяжело поднялась на ноги и шагнула на обочину, совсем позабыв о крапиве. Злая трава не замедлила обжечь икры, и от этого стало еще обиднее.

Она хотела прокричать водителю что-то резкое, хлесткое, но увидела не лицо человека, сидящего за рулем, а только свое собственное отражение. У автомобиля были тонированные, непрозрачные с внешней стороны стекла.

Машина казалась необычной для здешнего запустения. Сверкающий серебристый «мерседес» совершенно не вязался с сельской местностью. Заблудился он, что ли? Это немудрено, если шофер на самом деле в подпитии.

Иномарка тронулась с места и бесшумно миновала Марию. Казалось, она вовсе не касалась земли, а парила, плыла над нею. Точно мираж. Непонятно, согласно каким законам физики осуществлялось столь плавное движение по окаменевшим буграм проселка. Точно серый призрак, она исчезла вдали.

И тут Мария спохватилась, обругала себя: «Дуреха! Надо было попросить, чтоб он меня подбросил… Хотя — он направлялся в противоположную сторону!»

Она побрела дальше, всхлипывая, переваливаясь по-утиному, припадая на обе ноги сразу.